Кто-то всю жизнь читает книжки в жанре "фэнтези" и мечтает стать волшебником, но у него ничего не получается. А вот у Гриши Гончарова всё получилось наоборот. Он хотел бы жить, как обычный человек в обычной человеческой семье, но судьба распорядилась по-другому. Когда Грише исполнилось двенадцать лет, ему было предписано поступить на учёбу в специальную школу для волшебников "Магоматикс". Девиз этой школы: "Магия – сила!" И в этом придётся убедиться всем, в том числе и тем, кто не имеет к магии никакого отношения.

Привет, дорогие друзья!

Случился у меня очередной творческий эксцесс, о чём спешу поделиться с вами.

Накатал я влёгкую новый фантазийный роман для подростков и их родителей под названием "Магоматикс".

Сразу предупреждаю, это абсолютно новое произведение, написанное в моём стиле. Кому мой стиль нравится - предлагаю прочитать или прослушать (на это уйдёт примерно 5 часов времени, если ориентироваться на аудио версию).

Совпадения с реальным миром или иными фантазийными мирами следует считать чистой случайностью.

Хотя, признаю, многие классические произведения высшей категории качества оказали влияние на "Магоматикс". Это, например, "Детство Шелдона" (приквел "Теории Большого взрыва"), "Импровизация в шахматном искусстве" (книга Вайнштейна о Бронштейне) и многие другие.

Список глав.

Глава 1. Второй ребёнок

Глава 2. День рождения Гриши

Глава 3. "Проспект Космонавтов" - "Магоматикс"

Глава 4. Распределение по факультетам

Глава 5. Шахлюфтинг

Глава 6. Возвращение "Морт-ибн-комбата"

Глава 7. Маги развлекаются

Итак, если вы - подросток, рекомендую прочитать. Занимательно, полезно, интересно. Если вы - родитель подростка, рекомендую порекомендовать к прочтению.

У меня пока всё. А что интересного случилось в вашей жизни? Пишите!

...

Первоисточник:

https://wpvi.ru/pages/story/00103/

===

Плейлист "Экзамены" здесь, плейлист "Ошин и мама" здесь, донаты сюда.

На канале ютуб ESET объявили конкурс на рассказ о первой компьютерной игре. Призы: игровая мыш, игровая клавиатура, видеокарта 2070. Я попробовал. Хотел клавиатуру для жены выиграть. На видеокарту не рассчитывал - у нас ноутбуки. Проба взяла первое место. :-)

Ну внучек, устраивайся поудобнее - Деда Ваня поведает тебе про свой первый опыт с компукстером.

Приятного чтива.

Я не помню какая была именно первая игра. Старкрафт, наверное.

Лучше расскажу про свою эмоционально первую Игру.

В 98 или 99 году в нашем дворе был всего один пк - у отца Коляна - стармеха дальнего плавания.

Когда дядя Серёжа (долгая ему память) уходил по вечерам на курсы английского языка - ПК был наааш.

Имел Сегрей неосторожность установить на ПК Half Life.

Мы так и не поняли почему оно называется "ПоловинаЖизни", но приняли вызов.

Три шпанюка 12-13 лет - мы каждый вечер собирались у экрана и ... я не знаю как это описать. Всё, что можно было разбить - мы разбивали. Всё, что Можно двигать - двигали. Тыкали каждый тумблер - мы выжимали из Халфы весь возможный интерактив. Мы восхищались графикой. Ты, внучок, и не знаешь каково это выбраться из трубы в каньон, а тут ещё и самолеты пролетают!

Для привыкших к Денди, Сеге и PS шкетов это был поистине полноценный новый ДРУГОЙ мир!

А звук! ЗВУУУК!

В общем, спасибо, Valve, за наше счастливое детство.

Играли по очереди. Погиб - уступил место следующему.

И ведь двум другим всегда было интересно просто смотреть как счастливчик данного момента отбивается от хэдкрабов или иной монстрятины. Подсказывали на какой ящик прыгать, чтобы опять в воду не свалиться и тп. Три поцанских головы - это очень даже неплохо.

Я не помню почему Халфу мы не прошли... Убей - не помню...

В Зене я полноценно побывал лишь годы спустя - через свой пк, да и то - наскоряк. К моменту покупки моего ПК вышла уже Халфа2, и хотелось играть в неё. Но начинать продолжение не окончив с началом было нельзя.

Эх... Халфа. Лето. Вечер. Сумерки. 3 шпанюка на 4 этаже выползают в подъезд, и опасливо спускаются по лестнице. Да, заигрывались так, что "присоску" ожидали из любого тёмного угла.

Во дворе рассказывали менее избранным про тот - другой мир, из которого только что выгрузились обратно сюда.

Однопользовательские игры и отсутствие сетей сближали нас, давали ещё один веский повод для живого общения.

Ладно. Беги, внучок. Вижу, неинтересно тебе это - беги в майнкрафте стрим снимать.

1. Когда вам исполнится 11-12 лет, вы должны ежедневно принимать душ, надевать свежую рубашку, носки и белье, пользоваться дезодорантом.

2. Разные части твоего тела растут с разной скоростью. Не переживай, очень быстро все выровняется.

3. Учитесь отказывать, если просьба кажется вам неудобной, даже если это касается семьи. Это нормально, когда вы устанавливаете границы, и люди должны уважать их.

4. Если ваши родители хорошие люди, не стесняйтесь разговаривать с ними о своих проблемах и просить совета.

5. Нет ничего плохого в том, чтобы заботиться о своем психическом здоровье, никто не будет презирать тебя за это.

6. Твои родители не всегда могут быть идеальными. Большинство родителей стараются изо всех сил, но и они допускают ошибки.

7. Пожалуйста, не курите травку и не употребляйте вещества. От этого один вред. К тому же, ваш мозг еще не завершил формирование, и очень чувствителен ко всему этому. Аналогично с алкоголем.

8. Не отказывайтесь от живого общения в угоду интернету. Вы из того поколения, когда много друзей в онлайне, но нет в реальности. Интернет должен дополнять вашу реальную жизнь, а не заменять ее. И не забывайте, что он вызывает привыкание. Уже сейчас есть центры для лечения интернет-зависимых.  И еще. В интернете нет никакой анонимности, и вас всегда при желании можно отследить. Всегда следите за своей репутацией в интернете. Гуглите себя и смотрите, что о вас может быть известно всем.

9. Нет ничего плохого в нежелании разговаривать с людьми. Не надо быть общительным только потому, что от вас ожидают этого.

10. Ваши эмоции реальны, но они никогда не останутся такими же сильными, как сейчас. Научитесь понимать, что у вас на душе. Не опускайте руки и не воспитывайте в себе «депрессивного котенка».

11. Не судите о человеке по его фоткам в соцсетях. Помните, люди выкладывают туда самое лучшее, а дерьмо может случиться с каждым, и это нормально.

12. Ты не обязан поступать в универ, но и бросать его без очень веских причин тоже не следует. Это нормально, если потом ты станешь работать не по специальности. Универ дает нечто большее, чем специальность, там ты узнаешь о людях, мире и о себе, и это пригодится в повседневной жизни.

13. Вся ваша жизнь до совершеннолетия это лишь небольшая глава, так что не зацикливайтесь на школьных драмах. Получил опыт – впитай его и живи дальше.

14. Говорят, что старшая школа это лучшие годы жизни, но это не всегда так. Это нормально ненавидеть школу, и ты не один такой. У старшеклассников много трудностей. В этом возрасте часто вылезают психические болезни, и им не всегда уделяют должное внимание. Не всегда просто совмещать работу и учебу в школе. Возможно недопонимание со стороны родителей. После школы вам станет легче, и все наладится, поверьте мне.

15. Родители скучают по тебе и хотят больше проводить с тобой времени. Они любят тебя безоговорочно, и им хочется видеть, как ты меняешься.

16. Уже сейчас формируйте у себя здоровые привычки. Если у вас недостаточная физическая активность, то найдите себе хобби, чтобы была нагрузка на организм. Поиграйте в ловлю покемонов, покатайтесь на велосипеде или что-то в этом роде. Научитесь готовить простые и полезные блюда. Чем здоровее вы будете сейчас, тем проще вам будет оставаться здоровым в зрелом возрасте.

17. Не волнуйся, тебе не надо прямо сейчас решать, чем будешь заниматься всю жизнь. Рассматривай разные варианты.

Несколько тысяч интересных подборок на моем канале https://t.me/realhistorys 

Мой канал на Бусти с рассказами зарубежных писателей, которые не выходили на русском языке https://boosty.to/webstrannik Хороший литературный перевод.

Канал о кошках https://dzen.ru/o_koshkah Более 100 статей, в том числе художественные рассказы.

Ещё 37 выпусков про Ошина Фланагана, его маму Энн и иногда его друга Барри можно посмотреть тут: https://vombat.su/post/43462-cborniki-sketchei-ot-foil-arms-and-hog
Если вам нравятся мои переводы, можете поблагодарить меня с помощью посильного доната.

Аннотация. Старый добрый 2007-й. Мне 16 лет, и к нам в класс приходит умопомрачительная девушка со странными наклонностями. Это пикантная история с элементами фемдома, однако, в отличие от моей повести "Вкус ведьмы", здесь нет откровенной эротики, акцент сделан на подростковые чувства и эмоции.

Знаете, почему Новенькую невзлюбил весь класс? Эта история многое объяснит.

К новой девчонке приглядывались все. Некоторые – особенно пристально. Среди некоторых был и я. Мне хотелось подойти к ней и познакомиться поближе, но пока что пределом нашего общения был обмен приветствиями в начале учебного дня, и то если мы пересекались.

Стоило мне набраться храбрости и даже придумать слова для начала разговора, как внутренний голос напоминал о появившемся накануне прыще и резонно предлагал отложить знакомство, пока тот не пройдет. Прыщ проходил, и высыпали новые. У сверстников кожа на лице бывала и похуже – мои покраснения вообще нельзя было назвать проблемой. Однако я стеснялся. Тем более у Новенькой-то кожа была безупречная! Белая, матовая, гладкая – макияж смотрится на такой особенно броско.

В один из дней меня посетила гениальная идея использовать свою проблему как повод подойти. Дождавшись первой перемены (перед уроком я подойти не смог, потому что Новенькая как всегда опоздала), я устремился в конец класса.

Новенькая сидела за последней партой и рисовала цветными ручками. Густые рыжие волосы ниспадали вокруг тетради словно шатер, где она создавала собственный мирок, отгородившись от мира внешнего. Заметив мое приближение, она захлопнула тетрадку и вскинула голову. Любопытство в ее глазах уступало неприязни, какую наблюдаешь у птиц, если подошел слишком близко. Я улыбнулся и сказал:

– Привет… знаешь, я тут заметил у тебя лицо…

Заметил у нее лицо… отлично, блин, сказано, поэт сраный! Надо продолжать говорить, а не мямлить, ведь уже подошел, надо говорить…

– Ты, в смысле оно… у тебя такая… Короче, я хотел спросить, чем ты пользуешься для лица!

Уф!

– Ну так спроси, – сказала Новенькая. Мелькнула улыбка, и лицо снова стало маской.

Переминаясь с ноги на ногу, я спросил:

– Чем ты пользуешься для умывания?

– А что с моим лицом? – спросила она, теребя волосы.

Странно. Неужели она не знает, какое оно? Или думает, что я прикалываюсь? Пользуясь случаем, я бесцеремонно разглядывал ее лицо (она же сама спросила!). Никогда еще так близко ее не видел… Ради этого уже стоило подойти! Меланхоличное удлиненное лицо с ярким макияжем напоминало выбеленный холст, тронутый кистью искусного художника. Она открыто смотрела в ответ, но напряглась как струна. Я бы не удивился, узнав, что под партой она сжимает нож. Я завис, а потом выдал скороговоркой:

– Чистое, нежное, красивое, на картину похожее, извини!

Слово "красивое" я завернул в обертку из других слов. Так спокойнее как-то, а то мало ли, как она меня поймет, да и неудобно… Она перестала теребить волосы и смерила меня взглядом. Кажется, ей пришелся по вкусу не комплимент, а факт моего смущения. На лице ее блуждала полуулыбка, взгляд стал задумчивым.

– Ну-у-у… – протянула Новенькая. – Родители привозят всякую косметику из Норвегии, и там есть лосьон для лица. Раньше у меня были проблемы с кожей, но с ним все прошло, да-а.

– А скажи название, – попросил я.

– Он здесь не продается.

– Эх. Ну… ну ладно, спасибо.

Я собрался уходить. Разговор как-то не заладился, но было все равно приятно.

– Стоять! – сказала она и тут же добавила, смутившись: – Погоди.

– М?

– У меня остался лишний флакон. Хочешь, завтра тебе принесу?

– Ого! Да, конечно. Спасибо!

Она уже с отсутствующим видом рисовала в тетрадке.

Стояла середина зимы. Выходя на мороз, я каждый раз надеялся, что он волшебным образом сделает кожу лица чистой, типа сузит поры или улучшит кровоснабжение, не знаю. После мороза кожа сохла, а потом высыпало очередное раздражение. Как же я это ненавидел.

Новенькая не обманула. На следующий день она кинулась ко мне и широким пафосным жестом вручила флакон. Мне не хотелось афишировать средство от прыщей, поэтому я поспешно поблагодарил ее и спрятал лосьон в рюкзак.

– Наносить утром и вечером массирующими движениями, – сказала Новенькая и важно добавила: – Перед применением необходимо проконсультироваться с врачом.

– Понял-понял…

– Можно использовать после бритья, если уже бреешься.

– Конечно, бреюсь, – ответил я. (Мне уже почти шестнадцать!)

На уроке я заглянул в рюкзак. Флакон из прозрачного голубого пластика умещался в ладони и ничем не отличался от других средств для ухода за лицом. Внутри булькала голубая субстанция. Название совершенно нечитаемое, на каком-то европейском языке с точками над некоторыми гласными. Я хмыкнул и подозрительно осмотрел флакон: запаян в фабричную пленку, так что явно оригинал. Инструкция была без перевода, поэтому пришлось поверить Новенькой на слово. Надеюсь, она не подсунула мне какой-нибудь очиститель ржавчины!

Я не мог дождаться конца уроков. В общем-то, и не дождался – сбежал с последних двух физкультур (нахрен эти лыжи). Хотелось поскорее испробовать лосьон, хотя, понятное дело, эффект с первого раза не проявится, если будет вообще. Мне доставлял удовольствие сам факт того, что лосьоном поделилась со мной Новенькая.

Дома я пообедал и заперся в ванной. Наносить утром и вечером, как же! Утром я лосьоном еще не пользовался, так что первый раз нанесу сейчас. Я умылся теплой водой и вытер лицо. Нетерпеливо сорвал пленочную упаковку и отвинтил крышечку. Понюхал. У лосьона был едва уловимый мятный запах. Точно косметика, а не очиститель!

Я капнул на ладонь вязкую жижу. Она оказалась не голубой, а бесцветной и прозрачной. Со "Спрайтом" в зеленой бутылке та же фигня – в детстве я думал, что он зеленый. Избегая попадания в глаза, я размазал лосьон по лицу и втер массирующими движениями. Мятная прохлада приятно успокаивала кожу.

Перед сном я проделал то же самое еще раз.

Утром первым делом побежал в ванную – и буквально прилип к зеркалу, неверяще разглядывая лицо. Пропало шелушение на лбу, больше не беспокоило болючее покраснение у носа (для верности я потыкал пальцем, но воспаление правда ушло!). Эффект налицо! Мне захотелось что-нибудь подарить Новенькой в ответ, но не представлял, что может нравиться такой девушке. Надо узнать ее поближе!

В школе я поблагодарил ее и сказал, что лосьон помогает. Она осмотрела мое лицо и широко улыбнулась. Странная улыбка – вроде бы довольная и доброжелательная, но в сочетании с искорками в глазах она выглядела какой-то… возбужденной, что ли? Может, ей понравилось мое лицо? Или я целиком? Ну, не в смысле целиком, а в смысле внутри. Ну, не в смысле внутри, а в смысле как личность…

Я заметил, что стою перед ней и молчу. Спасать разговор после такой паузы уже поздно, так что молча ретировался. Она еще некоторое время стояла одна, словно тоже ушла в свои мысли, только еще глубже. Очнувшись, она как ни в чем не бывало пошла по своим делам. Я смотрел вслед, любуясь длинными тонкими ногами.

Как же круто, что ее к нам перевели! Высокая, стройная, одевается так, что ждешь каждого нового дня, чтобы посмотреть, какой она придет на этот раз. Внезапная и загадочная, как рубин в песочнице. Особенная. Однако тогда я еще не знал о ее главных особенностях…

Лосьон кончился за неделю. Офигенное средство! В зеркале я видел гладкое и чистое лицо – так выглядят подростки в фильмах.

Тем страшнее было бы вернуться к прежнему состоянию. Поэтому я спросил у Новенькой, может ли она достать еще.

– Тэн бакс! – сказала она.

– О, – сказал я и нахмурился. – Это получается…

– Продам за двести пятьдесят рублей. Первый флакон бесплатно, а потом надо платить, – она сложила пальцы в щепотку и выразительно потерла у меня перед носом. Я подавил спонтанное желание поцеловать ей руку. Интересно, как бы она отреагировала?

– Ладно… – сказал я, – но вообще-то дороговато.

– А ты как хотел? Это шведская косметика.

Действительно, чего это я. Наоборот, удивительно, что она мне целый флакон подарила.

– Ну ты еврейка, – сказал я, отсчитывая деньги.

Она улыбнулась, видимо, сочтя это комплиментом.

На следующий день Новенькая принесла мне лосьон... и началось. Кто-то увидел, что она передает мне бутылек. Кто-то видел, как я давал деньги. Друг спросил, что это такое, а я рассказал. Кто-то рассказал кому-то. Один прыщавый парень попросил меня купить для него лосьон (сам он стеснялся, и я его понимаю). Еще один обратился к Новенькой напрямую. Вскоре заинтересовались и другие одноклассники и одноклассницы.

Бизнес набирал обороты и мог бы захватить всю школу, но вдруг Новенькая заявила, что предложение ограничено: хватит только одноклассникам, да и то не всем. В результате каждый из класса в той или мной мере воспользовался ее товаром – для кого-то это была манна небесная, спасающая от позорных прыщей, другие же пользовались чудо-лосьоном для профилактики.

В здании рядом со школой находился многофункциональный салон. В первую очередь это был копировальный, куда все школьники бегали за распечатками, но также там ремонтировали сотовые телефоны и мелкую электронику. Хозяин – веселый бородатый дядька – разрешал звать его Борисычем и любил поболтать, если нет очереди.

На большой перемене я заскочил к нему распечатать доклад по литературе. Борисыч отправил файл с флешки на печать и, пока принтер сонно плевался листами, спросил:

– Слушай, а эта ваша новенькая приторговывает, что ли?

Я удивился. Половина лица Борисыча – это борода, уж ему-то лосьон ни к чему.

– А с какой целью интересуетесь? – спросил я.

Борисыч усмехнулся:

– Да не боись. Недавно она попросила заламинировать какую-то бутылочку. Глупость! Ламинатор предназначен для листов бумаги! Но она такая настырная, что я не смог отказать. Я прошелся термофеном по упаковочной пленке, и все получилось.

Принтер напечатал доклад, но я не торопил Борисыча. Он продолжил:

– Я уже и забыл об этом, но потом она снова пришла, даже пленку притащила.

У меня похолодело в животе.

– Та-ак. А дальше?

– А дальше она стала таскать бутылочки постоянно! Мне надоело, и я научил ее, как запаивать в пленку домашним феном. И вот я думаю, а не бодяжит ли она что-нибудь запрещенное? На вид та еще неформалка.

– Борисыч.

– Оу?

– Ничего плохого она не делает.

– Уверен?

– Могу за нее получиться.

– Верю тебе, – кивнул Борисыч и протянул мне распечатку.

Когда я уже взялся за ручку двери, он спросил:

– Нравятся неформалки?

– Нравится, – сказал я и вышел.

Все это выглядело подозрительно. На очередной перемене, подождав, пока класс разбежится по разным делам, я направился к последней парте, где Новенькая как всегда рисовала в тетрадке всякую сюрреалистическую жесть.

– Скажи честно, где ты берешь лосьон? – спросил я, присаживаясь рядом.

– Швейцарская фирма, я же говорила, – отмахнулась она.

– Да?

– Да.

Я встал и ушел. Мне расхотелось покупать какую-то разливную бодягу, да еще и по такой цене. Прыщей у меня сейчас не было, кажись, уже и не появятся. В конце-концов, подростковый период на исходе, скоро прыщи сменит борода! Было обидно, что Новенькая не созналась. Я думал, мы сблизились.

А в четверг Серега засек Новенькую за производством. Он опоздал на урок и вышел на лестничную клетку, когда коридоры уже опустели. На первом этаже он заметил, что под лестницей кто-то тусуется, заглянул, а там – Новенькая. Дальше он рассказывал историю, перекосив лицо от омерзения. Она сидела по-турецки на полу, перед ней стоял флакон с воронкой в горлышке. Серега подошел как раз тот момент, когда Новенькая смачно сплюнула в воронку.

– Ты ей втащил? – спросили слушатели, вытаращив глаза.

– Да не… – неохотно ответил Серега, – че связываться с сумасшедшей.

(Позже я узнал, что он все-таки попытался на нее тогда наехать, но отхватил лоу-кик.)

Это был скандал. Все кривились, возмущались и орали. Я в основном прикалывался и напоминал, что волшебное средство, вообще-то, работает и жаловаться не на что. Таким образом я смог унять часть злопыхателей, однако Новенькой все равно достался десяток гневных жалоб и наездов.

Лешка навис над ее партой и потребовал деньги назад .

– Или я пойду к директору и все расскажу! – воскликнул он.

Новенькая поднялась и посмотрела на него сверху вниз.

– И что ты расскажешь? – спросила она холодно.

– Что… плевала…

– Иди-иди, расскажи всем, как размазывал по лицу мои слюни.

Лешка сжал кулаки и ушел весь красный. Все знали, что никуда он не пойдет. Никто никуда не пойдет – ни староста, ни хулиган, ни задрот, ни мажорчик, ни первая красавица класса (так называемая). Каждый пользовался лосьоном хоть раз, а потому не только не расскажет сам, но и не позволит другому.

Парни зачарованно смотрели, как к нам бежит Катька. Каблуки стучат, сиськи трясутся, волосы от злости стоят дыбом! Он подлетела к Новенькой и впилась в нее взглядом. Та не шелохнулась. Катька демонстративно стала двигать ярко-красными губами, собираясь плюнуть.

Все замерли.

Новенькая – наоборот. Ее рука метнулась к поясу, и в следующий миг в лицо Катьке смотрел нож.

– Только попробуй, – прошипела Новенькая, – и я тебе язык отрежу!

Катька побледнела, сглотнула накопленное, закашлялась, ее согнутая фигура быстро затерялась в толпе. Сама толпа тоже стала редеть. Больше никто не нарывался ни сейчас, ни потом. Впредь все обходили Новенькую стороной и общались только в случае крайней необходимости. Кроме меня.

После уроков все поспешили вон из класса, словно больше не могли терпеть ни секунды в одной комнате с Новенькой. Она собиралась неторопливо.

Я подошел к ней и вновь почувствовал эту струну напряжения и недоверия. Она смотрела с вызовом, хоть и еле стояла на ногах после тяжкого дня. Я протянул ей двести пятьдесят рублей. Она автоматически подняла руку, но замерла и подозрительно прищурилась. Я сказал:

– Один флакон, как обычно.

Ее зрачки расширились, щеки порозовели.

– Для тебя я сделаю бесплатно, – прошептала она.

– Вау!

– И кстати да, постоянному клиенту – бонус.

– Ты о чем?

Она плюнула мне прямо в лицо и рванула вон из класса. Из коридора донесся ее смех и удаляющийся топот.

***

Дорогой дневник, здравствуй.

Сегодня я умудрилась продать 5 литров слюней. Мои доходы возрастают каждый день. Как же я люблю заниматься бизнесом! Это еще приятнее чем избивать людей. Хотя, может, это знак, и это тоже стоит начать делать за деньги? Спасибо Боженька за еврейские и цыганские корни. Теперь я могу купить себе настоящую еду. И даже не придется опять воровать из супермаркета. Аллилуйя! (Охранник там меня уже заприметил, в прошлый раз еле удрала с куском сыра. И, может, не надо было дразнить его дополнительно и красться между рядами в черном плаще и шпионской шляпе и темных очках среди бела дня....) Но это все теперь не важно! Теперь я заживу как настоящий буржуй, и однажды даже куплю белую панаму и уеду в Рио де Жанейро, или еще куда-то, и никогда не вернусь обратно! Еще сменю фамилию. Зачем – неизвестно. На всякий случай.

А ещё я хочу рассказать один секретик...

У нас в классе есть товарищ, которому я ДАЖЕ отдала сегодня один флакон бесплатно... Это неслыханно, чтоб простой смертный удостоился вызвать у меня какое-то мало-мальское снисхождение (да простят меня духи). Неслыханно! Я возмущена. Ещё не хватало чтоб человек вызывал у меня теплые чувства! Надо завтра срочно его побить, чтоб не привыкал. Или буду плевать в него вместо приветствия каждый день! Точно. Так я смогу отработать меткость плевка, это ещё как может в жизни пригодиться!!!! С такими способностями я точно не пропаду. Даже мистер верблюд мне позавидует (зараза плюнул в меня в зоопарке). Неслыханно! Хотя было смешно. Ну ладно. Я сейчас пойду варить зелье. Нужно испытать кое какие штучки. Если дальше записей не будет – значит эксперимент не удался. Хи хи. Не дождетесь!

***

Подробнее о проекте "Новенькая" и других моих книгах: https://telegra.ph/Cikl-Lera-i-Valera-18-01-11

1 и 2 видео вот тут.

Держите полтора часа хорошего настроения — компиляция всех 37 выпусков про Ошина и маму.

А ещё 8 выпусков про злую бабушку миссис Герети.

Можете поздравить меня с Новым Годом с помощью доната.

В школе на перемене повздорили двое подростков — и один нанес другому сильный удар по голове. Другие школьники снимали все это на видео, не вмешиваясь.

После все продолжили занятия, как ни в чем не бывало, медпомощь пострадавшему никто не оказал.

Но дома родители заметили у подростка синяк на голове и немедленно обратились к врачу — тот назначил курс лечения, освободив от ребенка от физкультуры на месяц.

Родители перевели своего сына в другую школу, а на ту школу подали в суд, требуя взыскать с нее компенсацию морального вреда.

Школа иск не признала: конфликт возник внезапно, учителя не успели вмешаться, а неоказание медпомощи не повлекло негативных последствий для здоровья ребенка.

Но суд эти доводы не убедили: школа не исполнила свою обязанность (возложенную на нее законом) об обеспечении детям безопасных условий обучения — значит, она должна отвечать за причиненный по ее вине вред.

Со школы взыскали 40 000 р. в пользу пострадавшего ребенка (Ростовский обсуд, 33-4512/2024).

P.S. Здесь я пишу на разные темы, а вот в своём телеграм-канале про кредиты и долги я выкладываю новости законодательства для должников, рассказываю судебную практику и делюсь способами взаимодействия с банками, приставами и коллекторами. Если у Вас есть потребкредит, микрозайм, кредитная карта, ипотека, автокредит или вы уже стали должником по кредитам, микрозаймам, алиментам, оплате услуг ЖКХ, налогам - Вам будет интересно подписаться и читать мой телеграм-канал.

Данный видос также можно посмотреть на ютубе, на ВК и в комментах телеги.

Все выпуски про суматошную семейку МакКормак: плейлист на ютубе, плейлист на ВК.

Поддержать меня и помочь мне с приобретением атомоксетина для борьбы с моим СДВГ можно с помощью доната.

Пятиклассник слишком увлекся «забегом по коридору» во время школьной перемены — и получил сильный удар дверью кабинета. Травма оказалась серьезной, поэтому ребенка срочно госпитализировали в больницу.

По факту несчастного случая в школе была проведена прокурорская проверка, по итогам которой было установлено, что дверная ручка не соответствовала требованиям безопасности в школе (у нее были острые края).

Прокурор вышел в суд с иском к школе, требуя взыскать в пользу ребенка компенсацию морального вреда (100 тысяч рублей).

Представитель ответчика ссылался на отсутствие вины школы: по его мнению, ответственность должны были нести родители ученика.

Однако суд отклонил эти доводы и полностью удовлетворил иск прокурора, поскольку ответственность за детей в возрасте до 14 лет возлагается на образовательное учреждение, если вред был причинен в то время, когда они находились под надзором этого учреждения (Свердловский облсуд, 04.12.2023).

P.S. Здесь я пишу на разные темы, а вот в своём телеграм-канале про кредиты и долги я выкладываю новости законодательства для должников, рассказываю судебную практику и делюсь способами взаимодействия с банками, приставами и коллекторами. Если у Вас есть потребкредит, микрозайм, кредитная карта, ипотека, автокредит или вы уже стали должником по кредитам, микрозаймам, алиментам, оплате услуг ЖКХ, налогам - Вам будет интересно подписаться и читать мой телеграм-канал.

Всем здравствовать!
Я смотрю ка-то не очень активно у нас на этой неделе проходит событие, да? Понимаю, слово не из простых, но я кое-чего нашёл, возможно будет интересно. А теперь к сути: какая ещё "горчичница" из Самары? 

Для начала, жила-была такая девочка, звали её Птицына Нина, родилась она 20 января 1919 года в г. Сарапул. Её отец, был красноармейцем и погиб в 1922 году в борьбе с бандой Серова. В 1926 году (с её слов) переехала в г. Самару, где мать устроилась работать фельдшерицей. Училась Нина на отлично и даже награждалась грамотой, но в какой-то момент времени всё пошло наперекосяк.
Дело в том, что в 1934 году она познакомилась с неким Евгением Прокофьевым, а он был так называемым "горчичником".

Видимо теперь придётся сделать лирическое отступление и рассказать немного о "горчичниках".
Я думаю ни для кого не секрет, что околокриминальные элементы всегда жили на территории нашей необъятной родины, так вот, слово это прилипло к Самарской "гопоте" ещё с царских времён. Всё благодарю тому, что изначально горчичниками или горчицей называли выходцев из окрестных поселений Самары, которые выращивали красный стручковый перец, а по данным некоторых источников и горчицу. После сбора урожая из них делалась смесь и продавалась как "Волжска горчица". Однако, не все продавцы были честными (ничего не изменилось с тех времён, правда?) и потому подмешивали жмых, отруби т.п., из-за чего, со временем, термин "горчичник" или "горчица" стали приобретать негативный оттенок. Впоследствии горчичниками стали называть всех мелких жуликов и хулиганов.
По сути это своеобразная субкультура того времени, как правило это представители самых низших слоёв населения. Нередко они устраивали драки друг с другом или с обычными гражданами, очень часто в кабаках, ведь большинство из них не могло заплатить за выпивку. В то же время молодёжь (в основном это были детдомовцы и выходцы из ближайших селений) под воздействием блатной романтики и старших ребят вступали в банды, которые имели определённый дресс-код, а так же всегда носили с собой кисеты с той самой "Волжской горчицей" и использовали её для того, чтобы, после условной команды "Атас!", бросить  в лицо противника и дать дёру. По поводу одежды позвольте процитировать Константина Павловича Головкина (самарский купец, меценат, художник, археолог, краевед, путешественник):
«…одевались они в черный костюм, короткий пиджак, брюки или штаны. Лакированные, блестящие на солнце голенища сапог, иногда жилет, вышитая или ярко цветная навыпуск рубаха, подпоясанная шнуровым поясом непременно с кистями, видными из-под пиджака. На голове картуз, изменявшийся благодаря моде: то с широким блинообразным верхом, то совершенно почти прямой. Картуз одет небрежно, лихо, далеко назад. Он не захватывает густой, спускающийся низко на лоб, клок волос – челку. За голенищем сапога или нож, или гирька на проволоке. Лицо красноватое, заветренное, грубое, совершенно не интеллигентное, кажется зверообразным, с резко выступающими жевательными мышцами, способными во время драки откусить нос или палец у своего противника. Походка качающаяся с боку на бок, как бы выпившего, задевающая прохожих».

Итак, горчичник Евгений Прокофьев по кличке Джон, был отпетым хулиганом и состоял в банде подростков, так называемых "низовских" - одной из самарских банд.
Сами понимаете девочка в столь нежном возрасте, а было ей на тот момент 15 лет, влюбилась в этого самого Джона. Первая любовь, все дела, в общем Нина постепенно забросила учёбу, при том что матери она солгала, что поступила учебное заведение, где получает стипендию. Ну и как известно, с кем поведёшься, от того и наберёшься, а потому, Нина постепенно научилась пить водку, курить, ругаться матом и драться не хуже парней, а в дальнейшем легко разговаривала на воровском жаргоне (ботала по фене).
Кстати Джон её бросил после того как "оприходовал", отчего Нина сама пустилась во все тяжкие и пошла по рукам. Взяв кличку "Солнышко", она сменила более десятка "партнёров", прежде чем двоюродный брат главаря банды "низовских" Николай Дружинин по кличке "Блюмкин", не стал её ухажёром.
Спросите откуда известно, с каким количеством "горчичников" она переспала? Всё просто, она будучи девушкой образованной, вела дневник, где всё подробно и записывала.

После того как Блюмкин стал её парнем, он снял ей комнату в соседнем дворе и пообещал прирезать любого, кто хоть пальцем тронет Нину. Со временем она стала хранительницей, нет не очага, как нам бы хотелось, а арсенала "низовских". Арсенал находился в сарае, что был по соседству и состоял из нескольких стволов (револьверов), обреза винтовки. множества ножей, заточенных стальных прутьев, шашек и даже гранат. Ничего удивительного, гражданская война отгремела не так уж давно, далеко не всё оружие было изъято властями.
Так вот, в скором времени Нина сколотила свою банду, состоящую исключительно из девушек (в основном бандитских подруг "низовских"), взяла себе кличку "Дрын" из-за своего роста и начала жить полноценной криминальной жизнью. Когда Дрын со своей бандой выходила на улицы Самары (преимущественно на центральную улицу - Куйбышева, которую так же называли Бродвеем), она затевала драки с женщинами, а её "компаньонки", в это время срывали сумки и иногда даже украшения. Все свои похождения Дрын подробно описывала в своём дневнике.

Банды, помимо того, что кошмарили обычных людей, ещё очень часто устраивали разборки между собой, чтобы показать кто тут самый сильный и соответственно главный. Драки не всегда были "стенка на стенку", зачастую члены одной банды вылавливали по одному членов других банд и жестоко избивали и резали ножами, отчего некоторые из них отправлялись к праотцам. Разумеется такой беспредел не мог продолжаться долго, в скором времени, а точнее в 1935 году милиция серьёзно взялась за борьбу с подростковыми бандами, в результате чего большинство из членов банд были задержаны уже к октябрю 1935 года. Главарям давали по 10 лет лагерей, рядовым участникам от 3 до 5.

Вот такие пироги с котятами, их едят, они мяукают. Так, что дорогие родители, внимательно следите, за своими отпрысками, дабы они не повторили участь тех самых "горчичников" и "горчичниц", а стали приличными членами общества.
За сим прощаюсь, до новых встреч!

P.S. вот ещё фотокарточки "бандитских рож"

P.P.S. для желающих поподробнее познакомиться с Самарской горчицей, можете почитать на богомерзком дзене.

А уж дома, в тепле и уюте, он спокойно прободрствует очередную ночь. Книженцию какую-нибудь почитает или журнальчики полистает под чаёк. Вот тебе чудовище, накося-выкуси! Не на того напало! Ты может и страшное, зато мы умные!

На улице уже было темно, но фонари пока не зажигались. Небо, сплошь завешанное серо-черными облаками, обильно поливало город водой. Сильный ветер ему активно помогал в этом, усердно разгоняя тучи брызг во всех направлениях. Иван поднялся с насиженного места и только тут увидел вокруг себя множество людей. Их было настолько много, что казалось стояли они плечом к плечу и не было никакой возможности протиснуться сквозь эту толпу. И ещё, не смотря на темень и стену дождя, он разглядел что одеты все они почему то одеты в одинаковые черные дождевики с капюшонами. В точь-точь как балахоны прорезиненных плащ-палаток, которую им показывал учитель на одном из уроков начальной военной подготовки. Противогазов им только не хватает! И кстати лица у всех скрыты под низко надвинутыми капюшонами, так что и не разглядеть толком, что-то там еле заметное сереет и всё. И чего они, спрашивается, вдруг на улицу высыпали? Дождя что-ли никогда не видали?

Иван принялся проталкиваться сквозь строй неподвижно стоящих людей, но те даже и не думали уступать ему дорогу. Они продолжали стоять совершенно неподвижно, словно манекены, покачиваясь от его усилий но не падая. Приходилось буквально продираться сквозь этот строй. Сначала он периодически буркал в разные стороны «Извиняюсь!» но скоро перестал, всё равно ему никто не отвечал и не возмущался. Продвигаться получалось очень медленно и чрезвычайно утомительно. Иван остановился перевести дух и заодно решил оглядеться по сторонам. И в этот самый момент его тело охватил ледяной озноб, по сравнению с которым струи осеннего дождя казались теплым душем.

Город исчез! Нет, не так. Тот город, который он знал, исчез напрочь. А то, что он сейчас видел вокруг, было чем угодно, но только не улицами города, который он знал с самого рождения. Во всех направлениях простирались в непроглядную даль абсолютно одинаковые, прямые как стрела улицы с абсолютно одинаковыми темными пятиэтажками вдоль них. И этих одинаковых улиц, параллельных друг другу, было неисчислимое множество. И поперек этих улиц тоже проходило неисчислимое количество таких же одинаковых улиц. Словно город превратился в нескончаемую шахматную доску, на клетках которой торчали угрюмые дома с черными глазницами окон а между ними во всех направлениях проложены дороги. И почему ни в одном доме не светится ни одно окошко? Вечер же! Ну ладно, пусть фонари не зажгли, но ведь люди в своих квартирах сейчас должны кушать на кухнях, смотреть телевизоры и прочими делами заниматься. Значит и окна в домах должны светиться — жёлтым, оранжевым, синим и другими всякими разными цветами. А они абсолютно чёрные, окна эти.

Ивана разобрала злость. Да что за чертовщина тут происходит! Он принялся яростно тереть лицо, стараясь смахнуть заливающую глаза дождевую воду и одновременно пытаясь привести себя в чувство. А это что такое? Он отставил от лица руки и теперь удивленно таращился на них. Потом перевел взгляд себе на грудь а затем на ноги. Его собственная одежда видимо решила не отставать от родного города и тоже куда-то пропала. Сейчас он был одет в какую то длинную белую рубаху с рукавами и такие же белые штаны. Причём одеяние это, сейчас насквозь промокшее и облепившее его тело, было изготовлено из самой простой тонкой материи, из которой обычно простынки делают.

Ошалевший и совершенно ничего не понимающий Иван принялся оглядываться по сторонам, надеясь увидеть хоть что-нибудь, что могло бы натолкнуть на дельную мысль, помогло бы понять, что с ним происходит а лучше всего подсказало бы, что ему дальше делать. И кое чего он увидел. На приличном отдалении о него на одной из множества тёмных улиц он заметил двигающееся светлое пятно. Точно светлое! И оно точно двигалось! Вот прямо сейчас оно за углом одной из пятиэтажек скрылось. Иван вдруг отчетливо осознал — как только поймает он это белое, чем бы оно там ни было, так сразу и поймет, что вокруг происходит. Он побежал что было мочи в указанном направлении. Хотя бегом такой способ передвижения назвать можно с большой натяжкой. Снова и снова он огибал мокрые и неподвижные людские фигуры, уже совсем плохо заметные в сумраке. Снова и снова натыкался, отталкивал их или прорывался между ними. Сил уходило немерено. Когда он наконец добрался до того места, где по его мнению видел нечто белое, вокруг было всё то же самое. Будто он только что никуда и не бежал отчаянно. Всё те же бесконечные улицы, всё те же мертвые дома.

Иван нагнулся и упер руки в колени, ему необходимо было отдышаться. Зато стало теплее под сплошной стеной холодных струй, побегал всё-таки. Стоило только выпрямиться — белое пятнышко снова тут как тут. Ну, если честно, не совсем тут а на порядочном отдалении, но заметно ближе к нему, чем в первый раз. Вон оно, гуляет там себе, словно дразнит его. Иван даже перестал замечать всю бредовость и жутковатость окружающей его обстановки. Им овладел самый настоящий спортивный азарт. Ну ладно, держись у меня! Он снова побежал к маячившему пятну и снова пятно успело скрыться, не подпустив его близко. Опять отдышался. Опять осмотрелся. И снова побежал. И снова … И снова … И снова, уже который раз, без пользы. Он чувствовал, что начинает сходить с ума.

Очередной раз, изнемогая от усталости, Иван с трудом отдышался. Но только он выпрямился и развернулся как замер от неожиданности. Белое пятно было прямо перед ним, всего в какой-то паре метров. И никакое это не пятно! Это человек! И не просто человек а молодая девушка, это хорошо видно по фигуре. И одета она в длинное белое платье из такой же тонкой белой ткани, мокрой и плотно облепившей её тело. На голове у неё венок из странных чёрных цветов, он таких и не видел никогда. Из под венка на плечи спадали длинные белые волосы. Даже не белые а какого то серебряного цвета. Он таких волос, как и черных цветов, тоже никогда в жизни не видел. И лицо! Её лицо, не смотря на окружавшую темень, было хорошо различимо. Оно словно светилось изнутри. Он сразу узнал это лицо. Это была Маша.

Маша стояла напротив и тоже всматривалась в него. Она молча наклоняла голову то в одну то в другую сторону и временами прищуривалась, словно хотела получше разглядеть его. Было заметно, что она его не узнает. Иван решил помочь ей и стал периодически смахивать потоки дождевой воды со своего лица. А потом решил, что нужно бы подойти к ней поближе, может быть даже за руку взять, чтобы не боялась. Но не смог двинуться с места. Что-то не подпускало его к ней поближе, будто воздух вместе с каплями дождя превращался в упругую стену, стоило только ему попытаться сделать шаг навстречу. Он попробовал раз, другой, третий. Ничего не получалось. И вдруг …

«Кто -о -о -о -о -о -о -о -о т -ы -ы -ы -ы -ы -ы -ы -ы?»

Протяжный и очень мягкий голос прозвучал у него прямо в голове. Он, этот голос, казалось весь состоял из шелеста неисчислимого множества дождевых капель. Не того резкого барабанного боя, когда ливень молотит по крышам домов или автомобилей. Нет, в этом голосе звучал тот самый успокаивающий шелест, под звук которого бывает так хорошо отрешиться от всех забот и не спеша проваливаться в мягкую перину сна.

Иван удивился. Как, она так и не узнаёт его? Ну Машка, мало того что недотрога, но вот тут ты в край зазналась! И он произнес …

«Это же я — Иван!»

Стоило только его голосу смолкнуть как вдруг в его лицо с той стороны, где стояла Маша, ударил шквал ледяного ветра. От неожиданности он закрыл глаза и попытался прикрыть лицо руками. Ничего не вышло. Теперь и руки его не слушались. О сам теперь превратился в одного из толпы неподвижных молчаливых человеческих фигур, окружавших их плотной стеной. Маша! Надо ей помочь! Иван открыл глаза и посмотрел на Машу. Он увидел, как ветер поднял её волосы и сбросил с головы венок. В этот момент дикий ужас охватил его. Стоило только венку упасть с головы девушки, как черты её лица стали страшно искажаться, смешиваясь и растворяясь. Он, уже не контролируя себя, попытался закричать, но ни единого звука не вылетело из его рта. Ураганный встречный ветер словно забивал все звуки назад, прямо ему в глотку.

Тем временем Машино будто бы лицо кипело, оно полностью утратило свои черты и сейчас исходило белыми пузырями. Каждый такой пузырь лопаясь выбрасывал из себя тонкую белую нить. И все эти нити, развеваясь по ветру. Устремлялись прямо к Ивану. Он, изо всех сил что у него остались, пытался увернуться, отскочить, хоть как-то избежать прикосновения этих жутких отростков, непрерывно лезущих из того, что раньше было лицом его возлюбленной. Но скованный до последней клеточки тела неизвестной силой, уже не мог пошевелить даже глазами. Иван видел, как сотни а может быть даже тысячи этих страшных извивающихся на ветру нитей приближаются к нему. Вот осталось всего несколько сантиметров. Вот прямо сейчас кончики этих нитей коснутся его лица. Он инстинктивно приготовился ощутить чудовищную боль, но …

Ничего подобного не случилось. Он даже не почувствовал момента, когда нити коснулись его тела. Он не ощутил ничего болезненного или даже неприятного, когда нити прошили его тело в разных направлениях, сверху до низу, словно насыщая собой. Сейчас он ощущал неизмеримое блаженство. Он купался в потоках этих нитей, словно они были струями какого то живительного источника. Заботливые нити соткали вокруг него кокон, надежно укрывший Ивана от бушующих в этом тёмном мире дождя и ветра. Он парил внутри этого кокона, впитывая его тепло и заботу, наполняясь неведомыми раньше счастьем и радостью. И ещё он понял — эти нити навсегда связали его с Машей, подарившей их и потому ставшей кусочком его самого. Он хотел только одного - чтобы всё вот это, то что с ним прямо сейчас происходит, длилось вечно.

Внезапно стало жечь щёки, то одну то другую. Окружавший Ивана кокон, с его блаженным теплом и ласковым белым свечением, неумолимо исчезал. Место белого свечения нахально занял рыжий солнечный свет а блаженное тепло сменилось прохладой ветерка с запахом прелой листвы. Никакого парения в невесомости уже и в помине не было. Вместо этого появилось очень неприятное ощущение затекшей шеи и отсиженной напрочь правой ноги. Ощущению жжения в щеках тоже нашлось свое объяснение и очень простое. Гражданка пожилой наружности со строгим лицом, стоявшая перед ним, настороженно приглядывалась к Ивану. Понять её можно, она ожидала, как молодой парень отреагирует на такой бесцеремонный способ пробуждения. Мало ли чего от него ожидать можно? Одно дело, если ему плохо стало и он на скамеечку присел. А если пьяный уснул? А она тут из лучших побуждений его по щекам лупасит. А ну как он сейчас, осерчав, тоже ей лупанёт по щекам? Кто эту современную молодежь разберет? Совсем ведь от рук отбились, никакого уважения к старшим, не то что раньше! Если опасениям бдительной старушки и суждено было когда-либо сбыться, то уж точно не сегодня.

Иван открыл глаза, посмотрел на старушку, широко улыбнулся и сказал «Здравствуйте!». Старушка с облегчением выдохнула и её напряженное лицо разгладилось. Она объяснила Ивану, что ещё в полдень его тут заприметила, когда в магазин ходила, вроде как сидел он и головушку свою молодецкую на руки уронил. Тогда подумала, ну мало ли подустал да отдохнуть решил. А тут с балкона глянула, батюшки святы, а парень то полуденный так и сидит себе на лавке, даже не пошевелился. Ну она и побежала проверить, мало ли чего, может что худое с ним приключилось. А он тут вон какой, радостный да вежливый оказался.

Иван от души поблагодарил пожилую женщину за заботу, взял свою конспиративную сумку с бидоном и бутылками, с трудом поднялся и поковылял в сторону своего жилища, немного подволакивая затёкшую до невозможности ногу. Настроение у него было просто великолепным. Эх бабуля, ничего худого со мной не приключилось. Самое хорошее, что только с человеком в жизни может приключиться с ним и приключилось. Он можно сказать смысл жизни познал и прочувствовал. И теперь его жизнь навсегда изменится. В этот субботний вечер ему дико хотелось петь, плясать, смеяться, говорить всем встречным и поперечным людям приятные слова. Хотя вот с этим нужно держать себя в руках, а то за пьяного примут и тут же такси ему вызовут. Жёлтое такое, с синей полосой по всему борту и гербом СССР на передних дверцах.

А ещё сегодня ночью он отменно выспится! И следующей ночью выспится! И всеми другими ночами он снова будет спать в свое удовольствие. И никакое чудовище его больше не потревожит. Да и нет никакого чудовища на самом деле. Тут оказывается просто некоторое недопонимание вышло. Это существо пусть и выглядит несколько экстравагантно, но оно, как выяснилось, помочь Ивану хотело, спасти его. В этом можно не сомневаться, это он уже точно знает. Потому и гонялось за ним, а он убегал как дурак. Главное что всё в лучшем виде по итогу устроилось!

Доктор.

Только-только он закончил утренний обход своих немногочисленных и по большей части молчаливых пациентов и уселся заполнять карточки назначений, как зазвонил телефон на столе. На проводе оказался сам главный врач. С его слов выходило, что к одному из его пациентов, а именно к находящемуся в коме избитому пацану, буквально рвётся одна молодая особа. Да не простая а аж целый представитель пионерской общественности, от имени и по поручению этой самой общественности, так сказать. И не с пустыми руками а с большой открыткой и таким же большим мешком конфет. Так вот, как лично доктор считает, возможно ли такое посещение организовать для юной пионерки? Ну с точки зрения как состояния пациента так и вообще обстановки в отделении? Не повредит ли это детской психике, как он считает? В общем минуты две на решение у него есть, по результату перезвонить прямо ему, главврачу.

Доктор задумался. С одной стороны он уже который день пичкал паренька разными из лекарственных препаратов, варьируя состав и пропорции. И всё пока что безрезультатно. Похоже на то, что пацан очень глубоко нырнул, как говорили в их среде. И всплывать пока что не собирается. С другой стороны, в медицинской литературе описан не один случай, когда такие пациенты пробуждались вследствии воздействия совершенно неожиданных и очень разных внешних раздражителей. А вдруг эта девочка станет таким вот раздражителем? Кто знает? Но ведь все таки школьница, то есть ребенок по сути ещё. Хотя ничего страшного тут она не увидит. Агонизирующих пациентов, которые могли бы испугать её своими криками, сейчас на счастье в отделении нет. А парень этот лежит и лежит себе тихо, замотанный со всех сторон, как будто спит. Только лицо и видно. Ну да, трубки там торчат и расширитель во рту. Не особо это и страшно. А вдруг действительно получится? Чем чёрт не шутит? Тогда и он сможет написать в медицинский журнал свою статью о ещё одном удивительном случае. Ладно, попробуем. Доктор вышел и кабинета и направился к дежурившей возле внука бабушке, дабы заручиться её согласием. На его удивление она кивнула даже не задумавшись, едва только услышала вопрос. Ну и отлично, подумал врач про себя. Вернувшись в свой кабинетик, снова взял трубку и накрутил внутренний номер главврача. Как только тот ответил, доктор сообщил что дескать пусть направляют пионерку, на пороге отделения встретит медсестра и раз уж общественность требует, всё организуем в лучшем виде, раз уж на то пошло.

Наконец медсестра, отправленная встречать столь важного посетителя, вернулась и пока она шла по коридору было заметно что за ней кто-то семенит. Медсестра дошла до дверей палаты и отошла в сторону. За ней оказалась девчонка лет пятнадцати, с русыми волосами, заплетенными в короткую косу и большущими серыми глазами. Девочку со слов медсестры звали Маша, она одноклассница их юного пациента и с улыбкой добавила, что по поручению, как видите. Маша поздоровалась а он тем временем внимательно осматривал её, пытаясь оценить психологическое состояние. Напугана ли? Взволнована ли? Не хлопнется ли прямо тут в обморок от избытка чувств, вызванного обстановкой и тем что ей предстоит увидеть? Да не должна, судя по впечатлению от осмотра. Держится ровно, в меру спокойно, взгляд твердый. Это хорошо. Ну что же, приступим тогда.

Девочку Машу провели в палату к пациенту, представили родственнице и усадили на стул рядом с ней. Сам он и обе дежурившие медсестры палату покинули, чтобы не смущать ни пришедшую школьницу ни бабушку. Тем более вполне может быть что они знакомы между собой, пусть посидят и поговорят, нечего людям мешать в такой непростой ситуации. Наклонившись к уху медсестры, чей пост находился почти у самых дверей палаты, доктор тихонько прошептал распоряжение прислушиваться к происходящему и если что, незамедлительно реагировать. Затем ушёл к себе в кабинет, работу с бумажками за него никто не сделает.

Визит школьницы прошёл без всяких проблем. Чудесного пробуждения впрочем тоже не случилось. Спустя примерно пять минут девочка сама появилась в дверях палаты и сообщила что она всё, навидалась. Ну навидалась так навидалась. Та же медсестра проводила её назад из отделения, вернув халат с надписью «Зоя», в котором Маша пришла сюда. Наказала внизу просто постучать в закрытую дверь, регистраторша услышит и её выпустит, так все делают.

Спустя еще несколько минут после ухода посетительницы, только медсестра успела подготовить несколько бутылей с лекарственными растворами для капельниц, из палаты Андрея раздался громкий звук, как будто что-то упало на пол. И в ту же секунду запищал громким и протяжным писком кардиомонитор, подключенный к больному. Мальчик дал остановку сердца!

Тревожный сигнал кардиомонитора опытный доктор услышал бы даже сквозь свой самый глубокий сон. Он влетел в палату почти сразу за медсестрой. На ходу прокричал приказ одной сестре немедленно тащить сюда набор с комплектом аварийных сильнодействующих препаратов, предназначенных как раз для таких случаев а обязательно несколько дополнительных шприцев. Второй приказал бежать что есть сил в хирургию за анестезиологом а потом сразу в терапию за тамошней заведующей, уже предчувствуя, что без помощи всех самых квалифицированных коллег тут не обойдется. На лежащую посреди палаты без движения старуху никто не обращал внимания, не до неё сейчас. Проблемы нужно решать по мере важности. Очень скоро коллеги прибудут на помощь, они ей и займутся заодно.

Затем он, не мешкая ни секунды, кинулся к лежащему на кровати ребенку. Так, стетоскоп, сердце - не прослушивается. Рот, прочь расширитель, дыхание — отсутствует. Вены, артерии, пульсация — отсутствует. Датчики монитора сорвать! Сам прибор выключить! Начали! Раз прекардиальный удар! Сердце, артерии — не прослушивается, нет пульсации. Два прекардиальный удар! Тоже без эффекта. Начали качать! Качаем, качаем, качаем! Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь … шестьдесят. Теперь мешок Амбу, маску на рот, жмём, жмём, жмём … Контроль артерий. Пусто! Прочь маску! Снова качаем! Раз, два, три, четыре … Движения доктора были уверены и точны. Он сохранял полнейшее хладнокровие, сказывался большой опыт. Он уже вошёл в ритм бескомпромиссной борьбы за жизнь своего пациента. Теперь либо он свалится на пол без сил либо моторчик парня снова запустится. Казалось не существует в этом мире ничего такого, что смогло бы отвлечь его.

Продолжая ритмично вдавливать свои сложенные вместе руки в грудину пациента, доктор увидел, как лежащая на полу старуха начала вставать. Только вот делала она это очень странно. Лежала она на полу лицом вниз, полностью вытянувшись почти в струнку, руки у неё тоже были вытянуты вперед. Как человек обычно поднимается на ноги из такого положения? Нормальный человек сначала поднимет голову, потом подтянет к себе руки, потом обопрётся на них, потом поднимет верхнюю часть тела, потом подтянет одну ногу, ну и так далее. Правильно? Правильно! Здесь же происходило нечто совсем необычное. Старуха подтянула к себе ноги и подняла таз, встав как бы на четвереньки, но при этом её голова и вытянутые вперед руки по прежнему лежали на полу. Постояв неподвижно в такой иррациональной и очень странной позе, старуха вдруг начала двигать прижатой к полу головой и руками по поверхности этого самого пола, в разные стороны, то влево то вправо. Движения эти походили на то, что она решила этот пол как бы подмести, ну или помыть. Только делает это почему то своей головой и руками.

Доктор, занятый спасением жизни своего пациента, невольно наблюдал жутковатое зрелище, разворачивающееся совсем рядом с ним. Мелькнула мысль — спятила бабуля. И тут же ощутил, как в его собственный мозг стал врезаться, по другому это ощущение было не назвать, какой то странный и очень неприятный звук, постепенно становившийся всё громче и громче. И ещё он никак не мог понять, откуда звук этот вообще берётся. Тем временем старуха, не прекращая мести по полу собственной головой и руками, принялась вертеться на месте волчком. Сначала очень медленно, потом всё быстрее и быстрее. И тут доктор понял, что является источником неприятного звука. Точнее говоря кто им является. Старуха выла. Не плакала а именно что выла! И это был не простой вой. Это была песня! В ней явно прослеживался свой ритмический рисунок. Страшный ритмический рисунок! Жуткий, не человеческий а скорее звериный вой, следуя определенному ритму, то взлетал до звенящего визга, то переходил в низкое утробное рычание. Старуха тем временем уже вертелась на полу с нечеловеческой скоростью, больше походя на размытое черно-серое пятно, в котором с трудом угадывались человеческие черты.

Вбежавшая в палату старшая медсестра так и замерла прямо возле входа, словно наткнувшись на невидимую стену и еле удерживая поднос со шприцами и ампулами в трясущихся руках. Она не могла оторвать взгляд от пляшущей на полу танец страшного волчка ведьмы. У неё просто не было сил сбежать от жуткой песни. Медсестра вдруг начала махать перед собой руками с подносом, словно отталкивая от себя что-то невидимое. Её взмахи руками становились всё сильнее и поднос ожидаемо полетел на пол, а вместе с ним и все что на нём было - шприцы, ампулы и склянки. Девушка вдруг затряслась, обхватила голову руками и тут же упала на пол. Потом, судорожно суча ногами, поползла прочь, но будучи полностью дезориентированной, только уперлась в угол палаты. И даже не смотря на это, она не оставляла попыток двигаться дальше, лишь бы покинуть это страшное место. Она словно хотела прилипнуть как можно плотнее или вообще протолкнуть себя сквозь стену. Руками она царапала твердую поверхность, словно хотела или найти за что там зацепиться. Вот только ничего у неё не получалось, только тело извивалось змеёй и ноги бесполезно скользили по кафельному полу.

Доктор чувствовал как завывания старухи, проникавшие в его голову, будто бы старались разорвать её изнутри, вывернуть череп со всем его содержимым наизнанку. И ещё он отчетливо чувствовал нарастающее притяжение ведьминой воронки. Это было ощущение, будто стоишь на краю ледяной горки, ведущей в глубокую пропасть и из последних сил удерживаешься чтобы не скатиться туда. Единственное, что не давало ему сойти с ума и не уползти в угол как медсестра, так это полная концентрация на своем врачебном долге. Этот долг был его якорем а алгоритм сердечно-легочной реанимации был своеобразной молитвой. Качаем, качаем, качаем! Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь … шестьдесят. Мешок Амбу, маску на рот, жмём, жмём, жмём … Контроль артерий. Пусто! Прочь маску! Снова качаем! Раз, два, три, четыре … Мышцы рук уже давно горели огнем от напряжения и усталости. Спина словно деревянная. Пот льется градом. Нельзя останавливаться! Терпеть! Терпеть! Качаем! Качаем! Да где же помощь, чёрт побери! Он уже ничего не видел вокруг себя. Только страшный вой ведьминой песни по прежнему прорывался в уши, но песня эта не имела над ним никакой власти.

Он уже потерял всякий счёт времени, когда вдруг почувствовал чьи-то сильные руки, обхватившие его поперёк туловища и уносящие куда то прочь. В глазах плыло, сознание будто плавало в тумане. Он увидел, как несколько его коллег, не разобрать кто именно, сгрудились над парнишкой на кровати и что-то делали с ним. А ещё он увидел, как кто-то здоровенный в белом халате буквально рухнул сверху на мечущуюся по полу старуху, намертво придавив её и теперь лежит махая рукой. Кому он там машет? Ага, вот сама заведующая терапией подбежала и рухнула на колени перед ними, взмахнула шприцем и куда-то воткнула его бабке. Молодец его медсестричка! Похоже всю больницу успела обежать, всех на уши подняла! Большой человек ещё лежал на теле старухи, с каждой секундой дергавшимся под ним всё слабее и слабее. Потом он откатился в сторону и с трудом поднялся. Бабка так и осталась лежать недвижимой. Доктор с трудом повернул голову и увидел свою первую медсестру, по прежнему сидящую на полу и вжимающуюся в угол палаты. Она тряслась всем телом и плакала навзрыд. Кто-то из врачей пытался заставить её разжать стучащие зубы и выпить жидкость из маленького стаканчика. Наконец перед ним возникло лицо главврача больницы. Тот положил руку ему на плечо и тихо сказал «Он ушёл …».

Маша.

В понедельник утром Маша летела к дверям своего классного кабинета словно на крыльях. Еще бы, сейчас она как заскочит в кабинет и как удивит всех новостью! А ещё заставит всех восхищаться её находчивостью и самостоятельностью. А как же? Она в уме даже речь уже заготовила. Она скажет что вот, дорогие ребята, как вы все знаете, наш товарищ Андрей сейчас в больнице. Вы конечно на выходных все были очень заняты! Это она специально ввернёт, чтобы пристыдить одноклассников, пусть потупятся и краснеют. А потом скажет, что вчера она его навестила, но поговорить им не удалось, потому что Андрей в это время был на важных процедурах и отвлекать его было нельзя. Да, именно так она скажет, на важных процедурах. Объяснить реальное положение вещей она бы все равно толком не смогла. А потом она скажет, что через неделю или он сам к нам вернется или мы все к нему сходим. Нужно будет обязательно выделить слово «все»! Насчет недели Маша почему то была уверена. Ну не может же наша советская медицина не поставить Андрюху на ноги за целую неделю. Что такое целая неделя? Целая неделя это же вечность почти!

Когда она, улыбаясь собственным мыслям почти что ворвалась в классный кабинет, то после пары шагов остановилась в удивлении. Возле учительского стола стояли классуха, директриса, пара учителей и пара десятиклассников — высокий парень и девушка. Этих десятиклассников она хорошо знала, парень был председателем школьного комитета ВЛКСМ («ВЛКСМ» - Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз Молодежи, он же «Комсомол» — во времена СССР большинство юношей и девушек вступали в комсомол после пионерии и находились там до вступления в коммунистическую партию — Прим. Автора) а девушка была вожаком школьной пионерской организации. Этих двоих вся школа знала, они на всех митингах, линейках и концертах выступали. А возле доски кучковалось с десяток девчонок и пацанов из параллельного 8 «Б» класса. Маша огорчилась. Ничего себе, да они тут похоже опять какое-то собрание решили устроить. А когда же ей теперь рассказывать про Андрея? Она уже настроилась, а тут на тебе!

Только собралась пройти для начала к своей парте, развернулась и сделала несколько шагов как снова встала на месте. Она увидела плотный строй своих одноклассников, буквально окруживший её с Андреем парту. Мимолетное удивление тут же сменилось догадкой, а потом Маша чуть ли не подпрыгнула от радости. Андрюха! Андрюха за выходные оклемался! И уже в школу прискакал! Ну конечно, если оклемался то чего ему, такому здоровому лбу в этой больнице то сидеть? Нечего там сидеть! Там одиноко, скучно и противно! Она сама видела! А тут у них весело и все свои! Маша бегом помчалась по проходу к своей парте и буквально врезалась в горстку ребят, растолкав их. Она уже открыла было рот, чтобы крикнуть привычную дразнилку — дескать, здорово Андрюха, голова, два уха! А потом она собиралась легонько хлопнуть его ладошкой по макушке, на правах лучшего друга.

И тут она увидела Андрея. Только вот Андрей не сидел на стуле на своем привычном месте. Не было его и среди одноклассников, которые должны были наперебой поздравлять его с возвращением и выспрашивать как оно там все было. Андрей был на фотографии. Большой черно-белой фотографии, лежащей на его стороне парты. Был он там на два года моложе себя нынешнего. Таким он был в шестом классе, когда их всех фотографировали на память для классного альбома в фотоателье. Сначала всех вместе а потом поодиночке. А ещё у этой фотографии в правом нижнем углу была прикреплена черная ленточка. Рядом с фотографией лежали четыре гвоздики.

Маша недоумевающе повернулась к стоящим рядом одноклассникам. Только теперь она увидела слёзы в глазах девочек. Пацаны стояли потупив глаза и шмыгали носами. Понимание приходило неотвратимо. Невозможное понимание. Абсолютно неуместное понимание. Такое понимание, которого никогда не должно было быть. Пальцы сами собой разжались, школьная сумка упала на пол. Дыхание перехватило, ни вздохнуть ни выдохнуть. Она снова смотрела на фотографию Андрея, а он смотрел в объектив фотоаппарата с легкой улыбкой. Как же так? Она же только позавчера его видела! И там же врачи были! И бабушка его там была! Как они позволили?! Почему все так?! Почему?! Она попыталась протянуть руку к фотографии, будто собиралась в последней иррациональной надежде прикоснуться к бумаге, заставить Андрея очнуться и пошевелиться. Но в этот момент окружавшие её ребята зачем-то все вместе начали наклоняться влево а её саму кто-то завернул в очень теплое, почти горячее, мягкое-мягкое, но абсолютно черное одеяло, не пропускающее к тому же ни единого звука. 

Блаженная тёплая тьма вдруг сменилась жутким запахом и резким светом. Маша открыла глаза и увидела прямо перед собой яркую лампу, светящую прямо в лицо и рядом с ней лицо школьной медсестры. Та охнула, увидев открывшиеся Машины глаза и немедленно убрала в сторону вонючую ватку и лампу заодно. Маша поняла, что лежит в школьном кабинете на кушетке. Медсестра ненадолго исчезла, погремела какими-то склянками вне зоны зрения Маши и вернулась со стеклянным стаканом, до краев заполненным какой-то жидкостью. Потом рукой аккуратно приподняла Машину голову, поднесла стакан к её губам и приказала выпить. Маша повиновалась, тем более что жидкость была вполне приятна на вкус и сильно отдавала мятой. Память возвращалась а вместе с ней и страшные воспоминания. На вопрос о том, как она тут оказалась, медсестра объяснила, что Маша упала в обморок прямо в классе. Маша собралась с силами и села на кушетке. Сколько она так просидела, рассматривая неподвижным взглядом горшок с цветком на подоконнике, она сама не знала. Школьная медсестра сидела за своим столом, периодически посматривала на неё и похоже была вполне довольна такой реакцией свое подопечной. Внезапно в помещение долетели близкие звуки духового оркестра, игравшего заунывную мелодию. На удивленный вопрос Маши медсестра ответила, что сейчас идет траурный митинг, но ей туда лучше не ходить, раз она такая чувствительная и воспринимает всё близко к сердцу. Там сейчас того несчастного мальчика привезли и прямо перед школой прощание с ним проходит. А потом его отсюда прямо на кладбище отвезут.

Маша почувствовала, как в голове у неё наступила полная ясность. Андрей там! Она должна непременно увидеть его! Почему должна, она сама не знала. Но она должна быть там, рядом с ним! Что-то неведомое влекло её, будто бы тащило за руку на улицу. Маша, под удивленным взглядом медсестры, вскочила с кушетки и твёрдо заявила о своем намерении уйти. И вообще, пусть уважаемый медработник не волнуется на её счет, она уже прекрасно себя чувствует и пойдет посидит где-нибудь, например в столовой. Медсестра идею со столовой одобрила и посоветовала непременно купить в буфете горячего чаю и чего нибудь сладкого. Маша пообещала так и сделать после чего пулей вылетела из кабинета.

Она мчалась по пустым и гулким школьным коридорам а про себя как заведенная приговаривала, словно слова эти могли помочь. Быстрее! Быстрее! Быстрее! Она должна там быть как можно быстрее! Чертовы ступеньки лестницы! Зачем вас так много! Тётенька техничка, пожалуйста, побыстрее открывайте замок на дверях раздевалки! Наконец то! Спасибо! Схватив свое пальто, кое-как накинула его на себя. Потом пробежала по длинному коридору, потом через большое фойе, наконец толкнула дверь и оказалась на улице. И сразу же упёрлась в спины множества школьников, плотными рядами заполнивших большое крыльцо перед зданием школы и даже большую площадку перед ним. Тоскливая музыка уже не играла, было слышно только карканье ворон, облепивших тополя школьной аллеи.

Серое небо с островками черных туч, бьющий порывами во всех направлениях сильный и очень холодный ветер. Найдя место за спинами рослых старшеклассников, Маше удалось разглядеть целую толпу взрослых людей стоящих лицом к школе. Между школьниками и этими людьми оставалось небольшое пустое пространство, посреди которого на двух табуретках стоял небольшой вытянутый открытый ящик, обитый красной тканью. А возле этого ящика, повернувшись лицом к школе и её ученикам, стояла очень худая пожилая женщина с длинными седыми волосами. У Маши снова начала кружиться голова. Она отказывалась верить во всё происходящее. Ну почему?! Ведь ещё пару дней назад всё было прекрасно. Было ласковое солнце в небе и красивые листья на земле. Был живой Андрюха. Он просто крепко спал там на своей кровати. Но ведь живой! А сейчас нет солнышка, всё вокруг серо и холодно. И Андрюха уже не живой. Она никак не могла произнести слово «мертвый». Так же как не могла заставить себя произнести слово «гроб». В её понимании оба этих слова никак не могли применяться к Андрюхе. Она смотрела вперёд и ничего не видела. Слёзы лились из глаз и она даже не пыталась их утирать, незачем это было. Мир перед ней переливался и плыл, словно она смотрела на него сквозь сломанный калейдоскоп.

Внезапно Маша ощутила тепло в кисти своей опущенной руки. Такое же приятное, как тогда в палате. Она закрыла глаза, отчаянно надеясь на то, что сейчас исчезнет из этого страшного дня и снова окажется на том красивом бескрайнем лугу, где тепло и дует легкий ветерок с запахом трав и цветов. Но ничего подобного не случилось. Стоя с закрытыми глазами, она по прежнему ощущала на своем лице холодный ветер пасмурного осеннего дня и её всё так же знобило под накинутым пальтишком. 

Но вот что странно, ласковое тепло из руки и не думало никуда уходить. Сначала Маша не решалась посмотреть вниз, боясь спугнуть приятное чувство. Пусть даже ей всё это только кажется от сильного расстройства. Пусть! Зато ей стало гораздо легче. Она потеряла счёт времени. Она стояла не двигаясь, только впитывала живительное тепло, в котором сейчас отчаянно нуждалась. И в какой то момент вдруг ощутила, что источник тепла шевелится. И не просто шевелится, а даже гладит её ладонь. До крайности удивленная, Маша посмотрела вниз и увидела, что её руку держит чья то мужская и большая рука, в кисть которой её кисть помещалась целиком. Она медленно подняла глаза вверх вдоль этой самой руки и наконец встретилась глазами с глазами державшего её парня. Это был Иван. Они молча смотрели друг на друга и ни один не отводил взгляд. И вот что странно, Маша уже не испытывала к нему никакой неприязни, как это было раньше. Напротив, сейчас его глаза были словно убежище для неё а тепло его руки будто жизненные силы, вливающиеся в неё. Сейчас ей хотелось только одного - стоять и стоять так бесконечно.

Доктор.

Закончив вечерний обход, дежурный доктор отделения интенсивной терапии как обычно уселся у себя в кабинетике и принялся заполнять истории болезней а также колдовать над назначениями лекарств. Палата, где раньше лежал Андрей, сейчас стояла совершенно пустая. Что он сам, что его медсестры, все они старались проходить побыстрее мимо дверей этой палаты и избегали даже мельком заглядывать внутрь У всех перед глазами ещё стояло жуткое зрелище субботнего безумного шабаша, устроенного бабушкой Андрея, по видимому потерявшей рассудок от осознания смерти любимого и единственного внука. Кстати сама старушка довольно быстро оклемалась, всего за пару часов. И это учитывая, какую лошадиную дозу седативных препаратов ей вогнали. Это даже можно сказать рекорд! Молодые здоровые мужики после таких вливаний не меньше пяти часов овощем лежат. А эта встала на ноги и даже не покачивалась. В таком то преклонном возрасте! Только вещи свои собрала и ушла, ни слова больше не сказав. Отказалась и от измерения давления и от любезно предложенных самим главврачом успокоительных таблеток, чтобы с собой взять на первое время.

Коротко постучав, заглянула медсестра. Сообщила, что на ночь глядя к доктору пожаловали два товарища. Один из которых их больничный патологоанатом а кто второй — она не знает. Он кивнул ей и попросил провести к нему. Пока ждал, строил предположения, кем может быть этот второй. Хотя чего тут долго думать. Понятно кто. Из органов следствия он. А патанатома с собой прихватил для консультаций наверное, чтобы разъяснял, если чего потребуется. Сейчас допрашивать будет про мальчика. Как? Да что? Да почему? Вроде и обычная рутина, только вот как рассказать ему про всё про то, что он видел и слышал в прошлую субботу? Не поверит же! Скажет, что насмехается доктор над ответственным товарищем и над всей советской правоохранительной системой. Скажет, у него тут мальчик умер, а доктор тут ваньку валяет, истории дурацкие придумывает. Спросит, а не бахнул ли товарищ доктор по маленькой прямо на рабочем месте? А то и не по одной? А в прошлую субботу не употреблял ли, раз такое привиделось? Может и на медосвидетельствование потащить, с них станется. А то и в психиатрию на обследование. Дескать не место в советской системе здравоохранения таким вот товарищам, которым среди бела дня чертовщина всякая мерещится да прямо на рабочем месте. Им людей спасать, а они песни какие то с чертями поют! Мда, дела. Ну посмотрим, деваться всё равно некуда.

Насчет личности неизвестного посетителя доктор не угадал. На пороге его кабинета появился хорошо знакомый больничный патанатом и следом за ним еще один мужчина, по лицу которого многоопытный доктор сразу догадался — не опер он и не из следователей. Патанатом представил спутника — вот дескать товарищ врач, прошу любить и жаловать, мой коллега, только из органов советской милиции, судебно-медицинский эксперт такой то такойтович. Познакомились, уселись вокруг докторского стола. Патанатом, на правах местного, достал из под полы халата бутылочку с коричневой жидкостью, по видимому с коньяком. Настойчиво предложил выпить всем троим по маленькой, чтобы разговор легче пошел. А разговор у них к доктору есть и очень серьезный. Удивленный и заинтригованный до предела доктор отказываться не стал. Разлили, чокнулись за знакомство и скоро ароматная жидкость уже согревала желудки.

Слово снова взял патанатом. Он некоторое время крякал, хмыкал, переглядывался со своим спутником судмедэкспертом и наконец решившись, поинтересовался у доктора, а не изобрел ли вдруг тот какой коктейль особый из вверенных ему лекарственных препаратов? Настолько особый коктельчик, что почти как эликсир бессмертия работает? Специально для пациента своего, того самого мальчика Андрея, пусть земля ему будет пухом? Доктор аж опешил от таких крайне неожиданных вопросов. Вроде они и глупые совсем, вопросы эти, но при этом задает их очень умный человек, настоящий специалист своего дела. Да ещё в присутствии другого очень умного человека, тоже несомненно специалиста своего дела. Как это прикажете понимать? Это что ли шуточки у них, трупных дел мастеров, теперь такие? Если так, то глупые это шуточки и совсем неуместные. Но ответить доктор решил для начала формально, а именно что все назначения были стандартные и строго в соответствии с положенными в таких случаях планами лечения. Вот и записи в журнале соответствующие имеются. И в истории болезни тоже имеются. И конечно медсестры, непосредственно подготавливавшие препараты и выполнявшие процедуры, всё могут подтвердить! Как говорится, зайдем с официоза а там посмотрим, куда разговор выведет.

Гости снова как-то странно переглянулись. Доктора такая игра в гляделки начинала раздражать. Если уж пришли, тем более в неформальной обстановке и для разговора по душам, если он конечно их правильно понял, так пусть говорят напрямую, чего сказать хотели а не юлят и не перемигиваются, как влюбленная парочка. О чём и уведомил посетителей, правда в весьма тактичных выражениях.

Тогда снова заговорил патанатом и на этот раз вывалил всё как есть. Мальчишку того присутствующий здесь товарищ судмедэксперт исследовать начал и описывать, ну всё как положено в таких случаях, понимать должен. И очень сильно удивился увиденному. А ведь он человек бывалый. Удивился так, что немедленно позвал на помощь его, патанатома. И тогда они уже вместе стояли над вскрытым трупом мальчика и вместе удивлялись. А знает ли дорогой товарищ доктор, что именно их так удивило? Доктор внимательно посмотрел на одного, потом на другого и отрицательно помотал головой. Оказывается, обоих почтенных специалистов до крайности удивил тот факт, что перед ними лежал самый настоящий труп четырех — пяти суточной давности! А в сопроводительных документах черным по белому написано, что преставился этот мальчик всего пару часов назад. Как прикажете это понимать?

Доктор решительно отказывался верить всему только что услышанному. Он некоторое время ошалело таращился перед собой, потом энергично замотал головой, словно пытаясь самого себя привести в чувство. Судмедэксперт тем временем толкнул локтем патанатома и показал глазами на стаканчики. Разговор явно требовал смазки, иначе не пойдет. Проглотив очередную порцию спиртного, доктор в свою очередь решил немного снизить планку собственной тактичности и напрямую поинтересовался у пришедшей к нему парочки, а не пытаются ли они разыграть его на дурака? Визитеры в ответ на такое недоверие заметно обиделись и патетически заявили, что делать им больше нечего как шутить. Ага! Они ведь клоуны! Не иначе! Тарапунька и Штепсель, блин! А на фасаде здания, где они сейчас находятся, слово «Цирк» написано! Пришлось немедленно выпить по третьей, примирительной, так сказать.

Теперь слово взял судмедэксперт. Он рассказал доктору, что в соответствии с результатами микроскопического исследования срезов тканей различных органов, в том числе головного мозга мальчика, этот самый мозг был физиологически мертв уже как минимум четверо суток. Или, если прибегнуть к элементарной арифметике, уже спустя несколько часов, после того как его доставили на попечение доктора. И всё то время, пока он тут лежал, там судя по всему активно шло разложение. Все функциональные центры мозга распались. И пациент никак не мог дышать самостоятельно, ведь дыхательный центр в мозгу был уже разрушен, его просто не существовало! А он каким то чудом дышал, как уверяет доктор. Тоже самое и с сердцем. Оно просто не могло биться, а оно билось, как опять же уверяет уважаемый доктор! И как ни странно, они доктору верят. Не могут не верить, потому что сам главврач осматривал мальчонку на вторые сутки по поступлению, во время расширенного обхода. И сам главврач подтверждает наличие основных функций жизнедеятельности в тот момент. Но ведь такого просто не может быть! Более того, организм этого парня должен был быть полностью отравлен продуктами разложения, несмотря ни на какие лекарства. Но опять же, никаких признаков сепсиса не было! Понимает ли уважаемый товарищ доктор, что так просто не бывает?! Это или чудо какое или самая натуральная чертовщина!

Короче говоря, если отбросить эмоции и фантастические домыслы, то с точки зрения науки наш уважаемый доктор всё это время, почти пять суток, в этом самом отделении, самоотверженно реанимировал самый настоящий труп, причём в стадии разложения. Как хочешь, так и понимай!

Продолжение следует ...

Автор: 1100110011. Сайт автора: 1100110011.ru

Начало в посте Ведьма. Часть 8(1) … десятых классов проявляли интерес к голове, как это ни странно на первый взгляд. Хотя назвать их интерес иначе чем странным тоже было нельзя — все они интересовались на предмет а нельзя ли эту голову как-нибудь приспособить к гаданиям? Ну если допустим там на жениха? Или например на судьбу? А на то, будут дети или нет? А вообще гадают на лосиных головах? Ну если на куриных лапках гадают, то и на лосиных головах наверное тоже можно. Лосиная голова, она вон какая здоровая по сравнению с лапкой, значит и эффект должен быть во столько же раз сильнее! Разве нет? Сама же Маша, идя по коридорам школы, нередко слышала громкие шепотки за своей спиной, вроде: «Это она!», «Да! Та самая!», «Ну ты поняла!», «Да не знаю я, где она её держит!» и прочее в таком же духе.

С большой неохотой вынырнув из потока приятных воспоминаний, Маша всем своим не очень то сознательным сознанием вернулась в класс и оценила обстановку. Ух ты! Историчка оказывается уже не сидит за столом а вышагивает возле доски с учебником и чего то там бормочет, тыкая указкой в висевшую на стене большую бумагу с картинками. Когда успела? Ну да, ну да. Сидение царя Алексея Михайловича с боярами в государевой комнате мероприятие конечно интересное, да только, зырк на часики, не долго им рассиживаться там осталось. Пять минут всего до конца урока. За это время и в какой то там средневековой комнате много не насидишь и к доске уже выйдешь. Одна польза от прозябания на этом нудном уроке истории - план дальнейших действий сложился для Маши окончательно.

Как всегда, в книжный магазин она зашла, аккуратно придержав за собой дверь, чтобы не грохнула. И незнакомая но обожаемая продавщица тут как тут, увидела Машу, заулыбалась. Маша вежливо поздоровалась и не откладывая дела в долгий ящик, некогда ей сегодня любоваться и слюни распускать, направилась прямиком к витрине с открытками. Так, так. Посмотрим что тут у нас. Открыток было много, они были разные. Были очень цветастые, с красивыми картинками, для тех кто любит своих получателей. Были и очень простенькие, лаконичные — эти по видимому для тех, кто своих получателей не очень то и любит или решил ограничится формальным поздравлением. Поводы для поздравлений, написанные на открытках, тоже были очень разные. Посмотрим, посмотрим … «Молодой семье» - нет товарищи, ну не до такой же степени! «Поздравляем с первенцем!» - ну это уж совсем ни в какие ворота, Маша даже хихикнула от такой фривольности. «Поздравляем с выходом на пенсию!» - ну скажете тоже! Где они и где пенсия! Слишком жирно будет, из школьников да сразу в пенсионеры. Разные глупые мысли вдруг полезли в девичью голову. Она попыталась представить, как из себя будет выглядеть пенсионер Андрей. Потом попыталась представить себя и снова тихонько хихикнула. А может когда нибудь, через много - много лет, они снова встретятся и будут делиться воспоминаниями. И конечно же вспомнят как поссорились а она ему потом передачи в больницу носила. И при всем при этом будут степенно прогуливаться по аллее с внуками или внучками, бегающими вокруг них. При мысли о внуках газа сами собой метнулись к открытке «Поздравляем с первенцем!». Тьфу ты! Какие то глупые мысли лезут сегодня в голову, а у неё между прочим важное дело. Внимательно изучив все открытки, выложенные на витрине, Маша к своему сожалению и даже возмущению обнаружила, что среди них нет ни одной с пожеланием здоровья. Всякие глупости про семейную жизнь есть, а такого простого пожелания почему то нет! Разве один советский гражданин не может элементарно пожелать здоровья другому советскому гражданину?

Расстроенная такой вопиющей несправедливостью, Маша перешла к другой витрине. Здесь были представлены красивые многоцветные незаполненные бланки разных грамот, почётных и простых. Причины, отпечатанные на них, тоже были вполне себе серьезными. Никаких там всяких вам «первенцев». «Передовику производства» - не подходит, не был Андрюха никаким передовиком, он и на хорошиста то с трудом тянул и уж точно ничего не производил, кроме громкого раздражающего сопения во время мыслительного процесса. «За успехи в труде», «За выполнение плана» - то же самое. Так, а тут у нас что? «За первое место в соревнованиях» - ну это вообще смешно, единственное соревнование, где Андрюха иногда брал первое место, называлось «бег с препятствиями в столовую на большой перемене». Смотрим дальше. Ну вот, наконец то нашлось что-то более менее подходящее! Красивая грамота с ярким заголовком «От трудового коллектива». Нет, ну а что? Ведь их класс коллектив? Коллектив! Трудовой? Трудовой, почему бы и нет! Она не раз слышала от родителей, что её нынешняя работа — это учеба. Хорошо учишься — будут тебе карманные деньги. Плохо учишься — лишим премии и компот из школьной столовой будет твоей единственной вкуснятиной. К тому же они всем классом на школьных субботниках на уборке территории вон как лихо работают. Пыль столбом и вся школьная ограда в повисших на ней кусочках сорняков! Так что нечего рассуждать, грамота подходит. Правда и стоит целых два-писят, совсем не кисло для какой то бумажки.

Следующим пунктом Машиного плана был продуктовый магазин. И здесь оказалась всё не так просто. Возможно она слишком ответственно подошла к реализации собственной задумки, но поделать с собой ничего не могла. Вот например купить горстку конфет — какая казалось бы проблема? Купила те, на какие глаз лег и всего делов! Но нет же, она почему то надолго задумалась, какие конфетки больше любит её сосед по парте Андрюша. Карамельки или шоколадные? Впрочем, вовремя опомнилась. И какое ей дело до кулинарных пристрастий одноклассника? Она же не кормить его собралась а всего лишь проявить знак товарищеского пионерского внимания. И ничего больше! Так что купим по небольшой горстке тех и других. Ой! Ну ладно, ладно! Андрюха все таки не совсем чужой. За много лет сидения за одной партой она к нему, как бы это сказать, привыкла что ли. Чего уж она так к нему вдруг с мыслью «не кормить»? Хорошо, для успокоения совести купим ему вот эту шоколадку. Нет лучше эту, она побольше. Шоколадки уж точно все любят! А еще купим ему апельсин и яблоко. Чтобы зубы после сладкого не заболели и кое-чего не слиплось. Когда кассирша отбила чек, Маша даже ойкнула про себя. Сегодняшние покупки почти полностью истощили еёличную заначку, которую она подкапливалаиз карманных денег на разные свои девчачьи нужды. Но никакого сожаления по этому поводу она не испытывала, так как была уверена - деньги потрачены на правильное дело.

Уже поздно вечером, когда родители давно спали, она сидела за письменным столом в своей комнате и при свете настольной лампы, высунув от усердия кончик языка, выводила своим самым лучшим фломастером на белом поле грамоты текст придуманного напутствия — пожелания. Над формулировками тоже пришлось поломать голову. Для начала, она просто не знала, как правильно обратиться к Андрею в такой ситуации. Написать «Уважаемый Андрей» - как то слишком официально и бездушно получается. «Дорогой Андрей» - слишком легкомысленно и к тому же опять перед глазами всплыли виденные днём открытки «Молодой семье» и «Поздравляем с первенцем!», будь они не ладны. Наконец придумала: «Нашему товарищу Андрею!». Отличный вариант! Вроде как и наш, но вместе с тем именно что товарищ, а не какой то там «дорогой». Фу, с этим вроде разобрались. Идем дальше. Пионерская дружина нашей школы … Все пионеры нашего класса … Помним и с нетерпением ждем твоего возвращения в наши ряды … Так … Так … Желаем скорейшего выздоровления … Тут Машу прямо таки стало подначивать написать, дескать а еще товарищ наш Андрей, желаем тебе вкусных таблеток и приятных уколов, и всего побольше. Так, стоп! Развеселилась она тут! Дело ответственное и второго бланка грамоты у неё нет! Нечего на глупости отвлекаться! Осталось то всего ничего, только подпись придумать, от кого собственно все эти пожелания. Ничего кроме банального «Пионеры 8 «А» класса» почему то не придумалось. Так и подписала, хотя это было неправдой и немножко для неё обидно.

Субботнее утро выдалось просто прекрасным, по другому и не сказать. Ясное — ясное, солнечное, какое-то невероятно прозрачное и тихое. Осень в этом году выдалась по настоящему бархатная. Везде, на земле и на тротуарах, на газонах и на лужайках между деревьями, стоящих вдоль этих тротуаров, уже лежал пёстрый огненно рыжий, местами пятнами красного а местами неумолимо растворяющегося в огне осени зеленого цвета, ковер листвы, опавшей с тополей и кленов. Маша весело шагала к автобусной остановке, периодически наддавая ногой по этому красивому пестрому ковру, любуясь взлетающимивеерами огненной расцветки. В душе она ощущала невероятный подъем от осознания нужного и важного дела, затеянного ей самой. Казалось, сама природа была полностью согласна и подбадривала её. Поутру Маша сообщила родителям, что направляется к подружке, а потом они зайдут к другим девочкам и все вместе пойдут в кино, на которое она всю неделю собиралась сходить и даже выклянчила у родителей дополнительные денежные средства на это дело. А потом, может быть, они заскочат в кафе при кинотеатре. Так что будет она дома только вечером, но не позднее восьми часов, как и положено по заведенному семейному распорядку. И пусть родители её не теряют. Получив таким образом полную свободу действий на целый день, она при этом нисколько не жалела о пропущенном фильме. Плевать, на следующих выходных посмотрит, никуда это кино не денется.

Сейчас она во всю представляла себе, как должно быть удивится и обрадуется Андрей её визиту. Как будет краснеть от смущения, какие слова благодарности будет мямлить. Как будет ёрзать на своей кровати, или на стуле, или на чём он там будет. А она великодушно будет над ним подтрунивать, подбадривать его, уверять что все скоро пройдет и вообще уж до свадьбы то точно всё заживет. Да что ты будешь делать! Опять эти дурацкие открытки «Молодой семье» и «Поздравляем с первенцем!» всплыли перед глазами. Надоели уже! Маша заулыбалась ещё шире, зажмурила глаза и подняла лицо к солнышку. От яркого света глаза наполнились влагой. И да! Главное, там с Андрюхой нужно будет самой держать себя в руках, не разреветься от умиления или от жалости. А то его соседи по палате скажут потом, что это за плаксу прислали парня поддержать? И главное грамоту не забыть вручить и вкусности. А то на радостях так и уйдет, забыв отдать или то, или другое, или всё вместе. И грамоту обязательно зачитать вслух, а то опять же его соседи по палате подумают про них невесть что. Так! Открытки! Пошли вон! Она уже в который раз рукой ощупала свою школьную сумку, висевшую на плече и убедилась, что не забыла дома ни мешочек со съедобным подарком ни картонную папку с грамотой.

Автобус номер пять быстро домчал её до центральной городской больницы. Маша миновала небольшой скверик и пройдя сквозь большие двери центрального входа, оказалась в фойе. Сейчас, не смотря на приподнятое настроение, ей овладел небольшой страх. А ну как ей не поверят? Возьмут и при всех отругают как обманщицу а потом выгонят с позором? Скажут нашлась тут, много вас тут ходит, вы кто вообще такая и по какому праву?! Ну или что там у них принято говорить в таких случаях. Немного поразмыслив, Маша решила подстраховаться. Она достала из своей сумки прозрачный полиэтиленовый мешочек с конфетами, большой шоколадкой, яблоком и апельсином а также вынула грамоту из картонной папки. Сумку снова повесила на плечо а пакетик взяла в руку таким образом, чтобы шоколадка своей красивой оберткой смотрела вперед. Солидный цветастый лист грамоты взяла в другую руку, тоже разумеется развернув наружу всей красотой нарисованных на нём красных знамен. Теперь каждый сам мог убедиться, что человек она серьезный и находится здесь по важному делу. А не то что вы там себе могли подумать! Ну всё, теперь нужно идти и разговаривать вон с той строгой тётенькой, что разместилась за деревянным прилавком со стеклами и надписью «Регистратура» над ним.

Когда дородная тетенька-регистраторша воззрилась на неё вопросительно, Маша стушевалась и принялась быстро и путано объяснять, что вот она к такому то, но она не родственница, они вот просто за одной партой с ним в школе сидят, но она не просто так, вы не подумайте, она по поручению пионерской дружины класса. Вот! Видя, что регистраторша продолжает смотреть на неё недоверчиво, сообразила поднять свой подарок и грамоту повыше, протянув обе руки прямо к лицу женщины. Регистраторша в ответ сначала удивленно подняла брови, потом приблизила лицо к грамоте, внимательно её разглядела и медленно двигая глазами прочитала текст. Потом перевела взгляд на мешочек со сладостями и его внимательно рассмотрела. Судя по всему, увиденное произвело на неё определенное впечатление. Она наконец соизволила произнести несколько слов, повелев Маше сесть на скамейку в коридоре и ждать, пока эта самая регистраторша всё выяснит. Маша, с радостью осознав что процесс пошёл, немедленно выполнила приказ и принялась вполглаза наблюдать за действиями важной тётеньки. Администраторша тем временем уже позвонила куда-то и с кем-то там разговаривала. Во время разговора она неотрывно смотрела на Машу, отчего та поняла - речь идет именно про неё. Потом женщина положила трубку и изобразила рукой жест, который следовало понимать как «Сиди и жди!». Затем несколько долгих минут ничего не происходило. К регистраторше иногда подходили разные люди, как обычные посетители, так и люди в белых халатах, может доктора а может медсёстры. Кто их разберет? Маша заволновалась и уже почти не смотрела по сторонам а презрев все правила приличия, не сводила глаз с регистраторши. Не забыла ли та про неё? А если забыла, то как напомнить? Маша твердо решила не отступать и во что бы то ни стало довести дело до конца, раз уж решилась. А вот регистраторша о ней почему то не вспоминала и даже не смотрела в её сторону, как будто и не было тут никого, одно пустое место.

Только Маша начала совсем отчаиваться, как у регистраторши где-то под прилавком зазвонил телефон. Та взяла трубку, произнесла несколько фраз, потом какое то время молча кивала, видимо во всём соглашаясь со своим собеседником и наконец, не прекращая разговора, внимательно посмотрела на Машу. Та обрадованно вскинулась и чуть не соскочила на ноги. Регистраторша еще немного поговорила и положила трубку. Не сказав ни слова, ушла куда то за ряды шкафов, набитых множеством папок, но быстро вернулась. В руках у неё был белый халат. Сначала она очень важным и строгим тоном сообщила, что Маша вообще то не по адресу зашла, что это вообще то поликлиника. Но так уж и быть. Она тут сделала милость и созвонилась с кем надо. И этот самый кто надо, в виде исключения, разрешил пропустить девочку прямо в больничное крыло. Затем строгая регистраторша приказала ей сейчас же надеть вот этот халат, самого маленького размера, что у них есть. А всё барахло пока поставить сюда на стойку. Маша немного обиделась на слово барахло. Во первых и сумка у неё совсем не барахло а югославская, папа где-то у фарцовщиков оторвал. Но самое главное, грамота и вкусности! Здесь ведь все её карманные деньги вложены вместе с искренним душевным порывом! А эта тётя их барахлом обозвала! Впрочем вслух возмущаться конечно не стала. Быстро накинула белый халат, имевший почему то надпись «Зоя», вышитую розовыми нитками по верхнему краю нагрудного кармана и оказавшийся лишь слегка великоватым. Потом регистраторша вышла из-за стойки и своим ключом отперла одну из дверей в фойе, над которой висела табличка с надписью «Служебный вход». Вместо прощания, грозно потребовала по возвращении обязательно вернуть халат. И ещё! Шагать прямо по этой лестнице, ровно до четвертого этажа. Никуда не сворачивать! Там её встретят.

Маша решила не убирать из виду ни мешочек ни грамоту, раз уж они так хорошо сработали. Так и зашагала по ступенькам вверх, по прежнему держа их перед собой. А то вдруг на пути кто ещё из важных докторов встретится? А у неё тут уже все наготове! И наверное не зря. На каждом этаже она натыкалась на кого нибудь. Например на курящих в форточку мужчин, очевидно больных, так как одеты они были в одинаковые пижамы. На следующем этаже встретила трёх, судя по всему, врачей, двух мужчин и одну женщину. Те занимались ровно тем же, что и больные мужчины этажом ниже, то есть увлеченно дымили в форточку, только делали это, будучи одеты в такие же как у неё белые халаты. Все они, врачи и больные, при виде Маши затихали, внимательно разглядывали сначала её саму а затем то, что она несла в руках. Удивленно хмыкали но беспрекословно перед ней расступались. Никто у неё ничего не пытался выяснить и уж тем более как-то задержать. Маша который раз мысленно похвалила себя за находчивость.

На четвертом этаже дверь на лестничную площадку была приоткрыта и в ней стояла женщина средних лет, тоже одетая в белый халат. Она осмотрела машины подарки, хихикнула и весело поинтересовалась — не эта ли девочка та самая Маша-растеряша будет? Маша подтвердила, но про себя снова обиделась. На этот раз на слово растеряша. Это уже совсем незаслуженно и совсем не про неё! Никакая она не растеряша! Она очень внимательная и вообще очень хозяйственная девочка! Да! Кто угодно вам подтвердит! Она скорее бесхозное где-нибудь у себя сохранит чем своё растеряет! И вообще, странный какой-то у них тут в больнице юмор.

В самом отделении, в небольшой комнатке сразу возле входа, Машу заставили сменить обувь на выданные тапочки а потом ещё заставили тщательно вымыть руки каким то странно пахнущим мылом. И ещё зачем-то выдали новый белый халат, взамен того, который назывался «Зоя». Встретившая её медсестра, а это оказалась именно медсестра, так она сама представилась, снова оглядела девочку, удовлетворенно хмыкнула и приказала идти прямо за ней и не глазеть по сторонам. Маша, памятуя свой прошлый визит в больницу в компании одноклассниц, когда они навещали отца одной из них, ожидала и здесь увидеть в коридоре множество больных, слоняющихся туда-сюда, кто по делу а кто просто так. Но ничего подобного, длинный коридор был абсолютно пуст а все выходящие в него двери палат были почему то раскрыты настежь. Маша даже не пыталась заглянуть в них, она помнила наказ медсестры.

Наконец они подошли к двери в одну из палат, тоже полностью распахнутой. Возле неё стояли два человека — мужчина, очень важного вида, очевидно что доктор и рядом с ним молодая девушка, очевидно что медсестра. Сопровождающая медсестра показала доктору рукой на Машу, как бы представляя. Доктор кивнул Маше, затем цепким взглядом оглядел её с ног до головы, особенно задержавшись на лице, несколько секунд глядя ей прямо в глаза. От испытующего взгляда сделалось неловко и очень неуютно. Наконец доктор снова кивнул, похоже довольный осмотром и показал рукой на проход в палату. Маша, как дисциплинированный человек, до этого момента даже не пыталась скосить глаза, дабы рассмотреть внутреннее убранство палаты, где её, судя по всему ждал Андрей. И лишь когда она вместе с важным доктором повернулась, намереваясь пройти внутрь, то поняла, что же именно не давало покоя всё то время, как только она оказалась здесь.

Тишина. Зловещая тишина, совсем не свойственная месту, где по идее должно находиться немало людей. Больные ведь даже если не ходят по коридорам, то разговаривают друг с другом в палатах, смеются, газетами шуршат или ещё как нибудь свое присутствие обозначают. Маша прекрасно помнила - все мужчины, лежавшие в одной палате с отцом одноклассницы, именно так себя и вели. И оттого у неё сложилась странное представление о том, что все люди, на свое счастье попавшие в руки передовой советской медицины, должны в перерывах между уколами непременно смеяться и читать газеты. Но именно в этой, достаточно большой по размерам палате, никаких весёлых мужчин не было и в помине. Здесь, почти посредине, стояла одна единственная кровать на которой громоздилась горка чего-то белого и непонятного. И вокруг этой кровати тоже чего то было наставлено. какие-то медицинские штуковины непонятного вида и назначения.

И тут Маша всё поняла. Ну конечно! Это же просто ошибка какая-то! Это по ошибке её сюда привели! Та самая регистраторша чего-то напутала. Не может одноклассник Андрюша в одиночку лежать в такой вот зловещей и тихой палате. Он, несомненно, сейчас где-то в другом отделении, где вокруг него другие пацаны. И он там с ними судачит о своих пацанских делах и тоже над чем-то смеётся. А тут наверное чей-то дедушка старенький лежит а её за внучку приняли. Напутали и всё тут! Ну точно, регистраторша напутала, вон к ней сколько народу каждую минуту подходило, не мудрено случайно ошибиться. Сейчас они с доктором до этой одинокой и непонятной кровати дойдут и тут же всё выяснится. А потом Маша вежливо извинится и побежит прочь из этой палаты и из этого отделения со всех ног. Нет у неё никаких душевных сил здесь находиться. Почему так, она сама не понимала. Было в этом месте что-то незримое но очень тяжелое, давящее, страшное.

Рядом с кроватью, на стуле, сидела маленькая женщина в кофте и совершенно не двигаясь неотрывно смотрела туда, где у лежащего должно было по идее находиться лицо. Доктор позвал сидящую по имени отчеству, но та даже не пошевелилась. Он повторил. Та снова никак не прореагировала. Тогда врач аккуратно тронул сидящую женщину за плечо и она наконец резко, словно внезапно разбуженный от глубокого сна человек, развернулась к ним. У Маши перехватило дыхание. В этой женщине она безошибочно узнала бабушку Андрея. Вообще говоря, они не были официально знакомы, но несколько раз она случайно, на улицах города или в магазинах, встречалась с ней, идущей вместе с Андреем. И она хорошо запомнила её лицо, всегда доброе, улыбчивое и румяное, почти без морщин, что для женщин такого возраста большая редкость.

Сейчас же на Машу смотрел самый настоящий череп, обтянутый кожей. Глубоко ввалившиеся глазницы с темными кругами вокруг. Кожа очень бледная и очень тонкая, с отчетливо проступающей паутиной синих вен. Настолько тонкая, что на обтянутых этой кожей щеках были видны контуры зубов во рту. Плотно сжатые, почти бесцветные губы. На голове топорщились неухоженные, длинные и абсолютно седые волосы. Но глаза! Они словно напрочь отменяли собой возникшее было неприятное впечатление. Даже там, находясь в заточении тёмных провалов глазниц, они будто бы источали ласку и тепло. И взгляд этот успокаивал, отгонял всякую тревогу и страх. Он, этот взгляд, напомнил ей луч тепла, источаемого обогревателем с круглой стальной тарелкой и разогретой до красна спиралью, когда она прибегала домой с сильного мороза и тут же устраивалась отогреваться.

Бабушка Андрея несколько секунд молча смотрела на Машу а потом, всё так-же не говоря ни слова, очень медленным жестом показала рукой на то самое, непонятное пока, лежащее на кровати. Одновременно с этим Маша почувствовала, как в заднюю часть ног на уровне колен уперлось что-то твёрдое. Ага, это медсестра принесла и подставила еще один стул. Краем глаза увидела, как врачи направились к выходу из палаты, оставив их наедине. Еле-еле выдавив из себя «Спасибо», она уселась рядом с пожилой женщиной. Осознание страшного приходило медленно но неотвратимо. Ей становилось понятно, почему родители закрывались на кухне, когда судя по подслушанным обрывкам фраз, обсуждали случившееся с её одноклассником. Тук … Тук … Тук … С каждым гулким ударом сердца она чувствовала, как всё сильнее и сильнее щипет в носу и подступают слёзы. Она уже совершенно отчетливо понимала — вот этот кулёк, завернутый в белое одеяло, и есть её верный и надежный товарищ Андрюха. И к такому она была совсем-совсем не готова. Надеясь на лучшее, она в глубине души допускала, что возможно и увидит что-то, не совсем приятное. Ну например, Андрей возможно будет в бинтах, в пятнах зеленки или йода, может быть даже в гипсе. Но чтобы вот так …

Маша, буквально превозмогая себя, вглядывалась в остававшуюся открытой часть лица мальчика. Да, не смотря на обилие бинтов, опутавших голову, она узнавала его. Ведь это лицо за несколько лет, прямо на её глазах, превращалось из нежного лица первоклассника в лицо подростка. Даже не смотря на то, что сейчас это лицо было сильно опухшим и тёмно-бордового цвета. Даже не смотря на то, что в нос была вставлена какая-то резиновая трубка а рот был неестественно раздвинут какой-то штуковиной. Даже не смотря на то, что его глаза сейчас были закрыты, да и вообще еле угадывалось из-за всех этих опухлостей, где эти глаза находятся. И это ухо! До боли знакомое Андрюхино лопоухое ухо, столько раз ею дёрганое по поводу и без. Ухо выглядело совершенно нормальным, каким-то чудом пробившись сквозь жгуты бинтов и теперь, впрочем как и всегда, победно торчавшее наружу, словно красный флаг над непобежденной крепостью. Маша, уже совершенно не скрываясь и ничего не стесняясь, плакала. И при этом почему то улыбалась, глядя на это ухо. Когда слезы полностью застилали глаза, она утирала их локтем и снова смотрела на ухо, как на некий символ своей последней надежды. Про себя же просила, изо всех сил надеясь, что он её хоть как-то да услышит. Давай! Ты сможешь! Ты справишься! Ну пожалуйста! Не оставляй меня! Только возвращайся! Мы с тобой в школе ещё такое устроим! Мы с тобой вместе ещё такое отмочим! Ты даже не представляешь! Обещаю! Ты только очнись! Прошу! Пожалуйста-а-а-а-а-а …

Внезапно Маша почувствовала прикосновение к своей руке. Она посмотрела вниз и увидела ещё чью то руку, лежавшую неподвижно вдоль кровати поверх белого одеяла. Хотя что значит чью? Это же Андрея рука! Андрюшина бабушка держала кисть руки внука в своей руке и сейчас взглядом недвусмысленно предлагала Маше присоединиться к ним. Маше идея понравилась, тем более что всё принесенное с собой — и казавшаяся теперь совершенно дурацкой грамота и вкусный подарок, стало теперь абсолютно бесполезным. А таким образом она хоть как-то сможет выразить свое сочувствие. Маша снова смахнула слёзы локтем и с готовностью кивнула. Вот только девать лист бумаги и конфеты было некуда, поэтому она просто положила их поверх одеяла. Сначала хотела было положить прямо перед собой, примерно на то место, где у Андрея должен был находиться низ живота и уже протянула вперед руки. Потом сообразила, что это как-то не очень подходящее место и разместила поклажу немного в стороне, там где у товарища, по её прикидкам, должны были находиться ноги.

Как только Маша сжала кисть Андрея своей рукой, она вдруг неожиданно для себя почувствовала сильное отвращение. Это было очень странно и пугающе. Ведь вот только что она испытывала к лежащему на кровати товарищу самое сильное сострадание и привязанность, какие только могут быть на этом свете. Но стоило прикоснуться к нему, как резко накатило что-то очень неприятное, что-то очень противное до тошноты. Она чувствовала под рукой нечто вялое, холодное и даже какое-то склизкое. Только она собралась было отдернуть свою руку, как бабушка Андрея не позволила ей сделать это, быстрым и точным движением накрыв сверху её руку своей, тем самым накрепко соединив с Андреем. Маша удивленно повернула к старухе голову, намереваясь уже в открытую попросить отпустить её, потому что ей сделалось дурно. Но так и не попросила. Она вдруг почувствовала, как из той самой намертво прижатой кисти, сначала по всей руке а потом и по всему её телу, медленно но неотвратимо растекается очень приятное тепло, растворяющее в себе все неприятные ощущения, страхи, тревоги и сомнения. И тело от этого становится лёгким-лёгким, будто бы наполняясь пузырьками радости и счастья, беззаботности и веселья. Маша ещё никогда в жизни не испытывала ничего настолько приятного. В глазах заиграли-забегали разноцветные пятна и всё вокруг утонуло в оранжевой пелене. Но пелена эта совсем не пугала а наоборот, была теплой и приятной, как будто смотришь на летнее солнце сквозь закрытые веки.

Маша даже зажмурилась посильнее, боясь выпустить из своих глаз это волшебное тепло. А когда снова открыла глаза, то никакой больничной палаты вокруг неё уже не было. Только бескрайний летний луг с высокой травой и разбросанными везде островками самых разных полевых цветов — белых, сиреневых, желтых, красноватых. Бесследно исчез едкий больничный запах. Легкий теплый ветерок гулял во все стороны, колыша волнами нескончаемое море трав и принося с собой, будто бы на пробу, самые разные, но неизменно приятные цветочные запахи. Над ней простиралось такое же бескрайнее, как сам луг, синее небо с красивыми горками белоснежных облаков. Ощущение чего-то противного и холодного напрочь исчезло из руки. Она глянула вниз и увидела в своей руке большой букет из свежесорванных цветов, стебли которых были теплыми от солнца и очень приятными на ощупь. Стоило только наклониться к букету, как несколько цветков оказалось у неё прямо перед глазами, упав откуда то сверху. Она свободной рукой ощупала голову и засмеялась — надо же, она когда то умудрилась не только нарвать большой букет луговых цветов, но и сплести из них шикарный венок, украшавший её сейчас. И вообще, когда она успела переодеться? Вместо привычной одежды на ней красовалось простое свободное белое платье длиною почти до пяток. А ну и пусть! Какая разница? Маша вдруг развеселилась и придерживая венок на голове, чтобы не упал, хохоча завертелась на месте. Это ли не счастье? Как оказалось, придерживать венок не было никакого смысла. Закружившаяся вдруг голова не удержала тело на ногах и она навзничь рухнула на мягкую перину из трав. Полежав некоторое время в импровизированном травяном ложе, Маша все таки озадачилась вопросом, а где же она есть и куда идти дальше. Не будет же она всю жизнь существовать в этой травке, как какой нибудь кузнечик?

Она снова водрузила венок на голову, ловко вскочила на ноги и принялась оглядываться по сторонам. Всё что она видела, так это цветочный луг, простирающийся до самого горизонта во все стороны. Не успев толком озадачится таким удивительным природным явлением, Маша вдруг заметила не очень недалеко от себя какую-то белую точку. И самое главное, точка эта двигалась. Она вдруг отчетливо ощутила необходимость разузнать, что это за точка там такая, будто кто-то аккуратно но настойчиво подталкивал её в спину. Она снова схватила свой роскошный букет и придерживая свободной рукой венок на голове, побежала по направлению к предмету своего интереса. Внезапно, когда она преодолела уже почти половину пути, это белое нечто вдруг куда-то пропало. Маша остановилась озадаченная и немного огорченная. Нет вы только подумайте! Она тут вся такая красивая и с цветами бегает, а оно тут прятаться от неё вздумало! Долго огорчаться не пришлось. Оглядевшись по сторонам, она снова заметила движущееся белое пятно, причем находящееся уже немного ближе к ней, чем в первый раз. Снова побежала в нужном направлении и снова на полпути пятно исчезло, словно растворилось на ветру в солнечном свете. Ах так! Ну ладно! Маша снова развеселилась а заодно решила сменить тактику. Прятки так прятки! Она присела, там где стояла, полностью скрывшись в высокой траве. Принялась медленно считать до десяти. Потом не спеша поднялась, но не высоко, чтобы не выдать себя и не спугнуть это белое нечто. Осторожно огляделась по сторонам и ага! Вот ты где! Предмет её интереса, так же как и она почти целиком скрытый в травах, тем не менее стал ещё ближе. Чудесно! Маша, довольная собой, тихонько захихикала и пригнувшись так, чтобы её не было видно над травой, побежала в противоположном направлении. Отбежав порядочное расстояние, она снова ненадолго притаилась. Потом выглянула. О чудо! Белое нечто стало, как это ни странно, еще ближе к ней и уже можно было разглядеть какие то черты у этого странного объекта. Похоже он и сам не прочь с ней поближе познакомиться! Надо же какие интересные дела здесь творятся! Оказывается если хочешь догнать что-то, нужно от этого самого что-то убегать. Вот это да! Она еще несколько раз повторила манёвр всё с тем же результатом и наконец устав бегать, решила просто посидеть в засаде подольше. Авось это самое, с чем она тут играет в прятки, само к ней придёт.

Так всё и вышло. Когда Маша, просидев на корточках и досчитав до ста резко поднялась над травой, то даже оглядываться вокруг не пришлось. Прямо напротив, на расстоянии не больше метра, стоял молодой человек, судя по виду очень юный, лишь немного старше чем она сама. Смотрел он прямо на неё. На нем была простая белая рубаха с распахнутым воротом. Самое странное, он казался ей очень-очень знакомым, но узнать его никак не получалось. И вовсе не из-за плохой памяти, с памятью то у неё всегда был полный порядок. Просто напросто его лицо было не постоянным. Точнее говоря оно постоянно изменялось. Проглядывались только общие детали а вот индивидуальные черты, не успев толком проявиться, словно непрерывно таяли на летнем солнце и тут же уносились прочь под дуновениями ароматного ветерка. Это очень озадачило Машу, ведь она чувствовала что должна, хотя нет, она просто обязана дознаться, кто он такой. Зачем ей вообще это нужно? Ответа на этот вопрос она не знала. Ну а раз так, тогда остается только спросить напрямую. В самом деле, чего это она вдруг застеснялась? Поглубже вздохнув пару раз для уверенности, произнесла: «Кто ты?».

Ух ты! Произнесла и сама поразилась, как неожиданно прозвучал её голос. Казалось он заполнил собой всё пространство вокруг и звучал одновременно отовсюду. Голос был протяжный, какой-то даже льющийся, очень мелодичный, словно сотканный из нежного звона множества колокольчиков, звучащих на фоне мягкого шелеста трав. У неё в жизни никогда не было такого шикарного голоса и быть не могло. Вот это ничего себе!

И тут внезапно отовсюду раздалось: «Я Иван!». Этот голос был мужским и громким, но вот звучал он как-то жалко и плаксиво.

Маша больше не успела ничего ни сказать ни сделать. Тут же ей в спину вдруг подул сильный холодный ветер, немедленно сбросивший цветочный венок с её головы. Она попыталась было наклониться, чтобы подобрать его, но не смогла даже пошевелиться. Её распустившиеся волосы, неожиданно оказавшиеся белыми и очень длинными, затрепетали по ветру и принялись обметать, ну пусть это будет лицо, стоящего перед ней парня, назвавшегося Иваном. Странно, но она никогда в жизни не носила таких длинных волос и даже близко к этому. А уж о том, чтобы пергидролью перекрасится в блондинку, она и в страшных снах прифантазировать не могла. Мама в таком случае быстро бы перекрасила её пятую точку в малиновый цвет с помощью отцовского ремня. А потом ещё на лысо подстричься заставила. Стоящему напротив неё человеку развевающиеся на ветру волосы похоже не доставляли никаких неудобств. Напротив, он будто бы купал в них свое лицо, будто бы нарочно ловил их, как ловит струи свежего источника человек, решивший умыться после долгой и тяжелой дороги. И похоже готов был делать это до бесконечности.

Холодный ветер, дувший в спину, непрерывно усиливался и у Маши выступили слёзы из глаз. Кроме того, шикарные длинные волосы почему-то стали немилосердно хлестать её по лицу. Никакого удовольствия от этого, в отличие от стоящего перед ней, она не испытывала. Ей очень хотелось увидеть, что же этот парень будет делать дальше, но она не удержалась и моргнула. В тот же миг жуткий холодный ветер бесследно исчез. А стоило ей разомкнуть веки, как она снова оказалась в больничной палате, всё так же сидящей на жестком стуле перед кроватью Андрея рядом с его бабушкой. За руку её уже никто не держал и она никого не держала. Вокруг была всё та же гнетущая больничная тишина. Андрюшкина бабушка всё так же держала руку внука в своей руке и неотрывно смотрела ему в лицо. На Машу она не обращала никакого внимания.

Уф! Ничего себе! Вот это она перенервничала! Похоже даже отключилась ненадолго! Привиделось же такое! Она снова перевела свой взгляд на лицо Андрея. Плакать больше не хотелось. Вместо отчаяния в душе у неё поселилась какая-то светлая грусть и малая толика надежды. Она снова мысленно обратилась к своему товарищу, как бы извиняясь и прощаясь. Ну ты давай, не раскисай тут! Мы все тебя ждем! Скажу ребятам, что через недельку ты точно поправишься! Хорошо? Давай, не подведи меня! Пока! Выждав ещё несколько секунд, она не решилась отвлекать бабушку Андрея а просто встала и стараясь ступать как можно тише, направилась к выходу из палаты. Свою миссию она считала полностью выполненной и никто не вправе требовать большего. Неимоверно хотелось как можно скорее покинуть этот гнетущий больничный мирок и снова выйти в солнечный и такой свежий день, щедро одаривающий всеми сокровищами царства осени.

Маша, осторожно идя к выходу из палаты, конечно же не могла видеть, как бабушка Андрея неотрывно смотрела ей в спину холодным взглядом из своих запавших, ставших теперь совсем чёрными, глазниц. Никто не видел как бабушка Андрея, спустя совсем короткое время после ухода Маши, словно нехотя, будто бы сопротивляясь самой себе, аккуратно спрятала руку Андрея под одеяло. Потом она нежно погладила кончиками пальцев лицо любимого внука и ещё несколько секунд любовалась им. Затем решительно отвернулась, встала со стула и отошла от кровати.

Иван.

В полдень четверга Ивана отпустили. Ему под роспись вернули ремень и шнурки от кроссовок, школьную сумку и кошелёк, вернули ключи от квартиры. В общем всё то, с чем его и привезли сюда прямо из школы пару дней назад. Провожал его тот самый следователь, который руководил задержанием а потом и допрашивал. Следователь сообщил Ивану о том, что в соответствии с какой-то там статьей истёк срок его временного задержания и теперь он снова свободный советский гражданин. Иван его болтовню не слушал, он считал секунды до того момента, как сможет выйти за порог ненавистного здания. Иван ликовал и одновременно изо всех сил старался скрыть свою радость, стараясь лишний раз не смотреть на следователя. Он каким то шестым чувством понимал, что во всей этой истории удалось пропетлять. Не понятно как, но удалось! Сам факт того, что его отпустили, означал что ничего у них на него нет. И пацаны похоже не сдали его, зря он о них плохо думал. Иначе бы закрыли его в камере надолго.

Как только Иван наконец оказался у себя дома, в своей комнате, страх перед чудовищем и вызванное этим отчаяние стали отступать. Правду ведь говорят, дома и стены помогают. Он теперь прекрасно понимал - чудовище взялось за него всерьез. Оно с ним словно играло, усыпляло бдительность, подманивало чтобы при удобном случае застать врасплох. Хитрая тварь! И стало быть ему расслабляться больше ну никак нельзя. Сейчас его совершенно не заботил повод, по которому он провел двое суток в изоляторе и был допрошен следователем. Проблема, стоявшая сейчас перед Иваном, была по его мнению гораздо серьезней чем судьба малолетнего придурка и вызванного этим интереса милиции. И ему во что бы то ни стало нужно придумать, как эту проблему решить. И главное ведь никому не расскажешь, ни с кем не посоветуешься, даже с родителями.

По первости у него мелькнула мысль таблетки какие-нибудь у родителей попросить. Ну вроде снотворного или успокаивающего. Чтобы раз и вырубиться до самого утра! И никаких снов не видеть! Особенно таких поганых, со всякими чудовищами и самодвижущимися пузырями с паутинами. Потом решил, что опасно это. Родители переполошатся, того и гляди на приём к доктору потащат. Ну или доктора притащат прямо к нему а то и не одного, с помощниками, с крепкими такими помощниками. Эти доктора они такие себе товарищи, чего доброго возьмут и в психи определят на всю жизнь, на учёт поставят. Прощай тогда и работа нормальная и водительские права и ещё много чего. Да и замуж за него такого никто не пойдет, разве что сама такая же. Нет, сдаваться докторам — это на самый крайний случай! Пока он сам побарахтается чтобы чудовищу во сне не попасться. А как ему там во сне не попадешься, если у этого страшилища там всё схвачено-прихвачено? Пока ему, Ивану, удавалось спасаться исключительно благодаря везению. Первый раз мама как нельзя вовремя его разбудила. Второй раз повезло, что лежанка в камере узкая была, он с неё упал на бетонный пол да и проснулся. И долго ему так будет фартить, скажите на милость? Очевидно, надеяться на такое везение в дальнейшем совсем не стоило.

Иван и не надеялся. Он уже придумал новый план как избежать встречи с монстром. И этот новый план кардинально отличался от того, что он находясь в камере напридумывал. Как пелось в веселой песенке из одного то ли мультика то ли фильма «Нормальные герои всегда идут в обход!». Тогда он что собирался делать? Тогда он собирался делать всё что угодно, лишь бы не уснуть. В этом то и была ошибка! Хочешь не хочешь а всё равно заснёшь и сам не заметишь! А там тебя уже тварь поджидает. Нет, спать конечно нужно. Но! Спать нужно с умом! Всё же очевидно! Чудовище приходит за ним ночью, когда он спит. Правильно? Правильно! А днём? Может это страшилище днём не работает? Например отсыпается после ночной смены или ещё по каким причинам не может людей пугать. Кто его знает, какие у них там правила внутреннего распорядка. Это раз! А ещё Ивану нужны помощники, чтобы будили его периодически. Родители такими помощниками по понятным причинам быть не могут. Ну и не надо. У него и без них добровольных помощников хоть отбавляй. Например его одноклассники-балбесы, которые не преминут толкнуть его, даже если он весь урок проспит. Гарантировано! Это два! Отсюда выходит, что дома по ночам он только делает вид что спит, а по настоящему отсыпается урывками днём в школе. Вот и всё! Эврика, как говорил какой-то там древний латинец. Более того, он этот новый план уже успешно опробовал на практике, в пятницу, в первый же день в школе, после того как его отпустили из милицейской кутузки.

А что делать в выходные? А в выходные можно в парке на скамеечке подремать или в кино сходить. В кино можно и на пару сеансов, чтобы хорошо выспаться, хоть это и накладно выйдет. В наступившую субботу он решил опробовать ту часть плана, которая касалась выходных дней. Решил так — пока ещё стоят теплые деньки, попробует дремать на скамейках. Кино пока подождёт, деньги на потом целее будут. Глянул в окно и обрадовался. Денёк для проверки плана выдался что надо, теплый и солнечный. Значит и народу на улицах полно будет, гулять по вылезут все кому не лень. И тогда точно найдется добрая душа, которая растолкает задремавшего на скамейке пацана. Иван оделся по погоде и незаметно для находившихся в квартире родителей, прихватил с собой хозяйственную сумку-авоську, куда примостил пустой молочный бидон и несколько пустых стеклянных бутылок из под кефира. На всякий случай, вроде как он в магазин шёл-шёл да и присел отдохнуть.

Куда именно пойдет, Иван знал точно. В паре кварталов как раз находился продуктовый магазин, рядом с которым разбит небольшой уютный скверик с парой аллеек. Популярное место для выгула возлюбленных а также для прогулок тех, кто уже догулялся под ручку и крикливых последствий таких прогулок, то бишь для мамашек с детишками. И на тех аллейках наличествовало множество удобных скамеек, так что местечко для него точно найдется.

Не спеша прошелся до намеченного сквера, по дороге с удовольствием вдыхая чистый воздух вместо спёртого и вонючего воздуха камеры. Вот и нужные ему скамеечки. Решил устроится где-нибудь ближе к середине аллеи. Нашел подходящую пустую скамейку и уселся. Сначала немного поглазел по сторонам для приличия, убедился что никому из мимо проходящих он не интересен и никто на одиноко сидящего подростка не обращает внимания. Потом прикрыл глаза. Ощущения были интересными. Лицо грелось под лучами полуденного осеннего солнца и одновременно с этим легко холодилось слабым ветерком. Сначала от солнечного света в веках было приятно. Но с другой стороны при свете как-то совсем не засыпалось. Тогда Иван решил положить сгиб локтя на спинку скамейки и уткнуться в него лицом. Так будет гораздо удобней. Только вот не станут ли прохожие обращать на него излишнего внимания? А плевать!

Вот теперь ему было хорошо, теперь солнце не светит в глаза и не прогоняет ласковую дрёму. Теперь у солнца другая забота, оно опять с ветром борется за Ивановскую макушку. Ветер макушку холодит а солнце наоборот согревает. Временами солнце отступало, видать облачка на небе его закрывали, но потом снова появлялось. Такая борьба ещё сильнее убаюкивала Ивана.

Но какой то момент солнце вдруг надолго пропало и похоже возвращаться не собиралось. Ветер стал заметно холоднее и стал понемногу усиливаться. Черт задери эти природные стихии! Никакой надежды на них нет! Только он начал так хорошо засыпать а погода взяла и как назло испортилась. А может ещё наладится? Ивану нравилось накатившее ощущение полудрёмы и двигаться с места он решительно не хотел. Но тут порывы ветра стали совсем резкие и за шиворот полетели холодные капли дождя. Хочешь не хочешь а придется убираться куда-нибудь под крышу. Иван поднял голову и открыл глаза. Ничего себе, выходит он всё-таки заснул незаметно для себя и похоже проспал до самого вечера. И никакое чудовище к нему опять не пришло! Работает его план! Работает! Он чувствовал себя на удивление свежим и хорошо отдохнувшим. Ну раз так, можно со всех ног нестись домой, пока не промок до нитки. Нечего тут больше делать!

Автор: 1100110011. Сайт автора: 1100110011.ru

Маша.

Последние четыре дня Маша, направляясь от раздевалок к двери классного кабинета перед первым уроком, затевала сама с собой в своей собственной голове странную игру. Она загадывала, если например сейчас из-за поворота покажется парень, тогда тот, кого она так сильно ждёт, окажется в классе. Ох блин, как назло две первоклассницы вынырнули. Мелочь пузатая с бантиками, шастают тут! Ну ладно, это не считается. Теперь точно, если из-за следующего поворота покажется пацан или несколько, тогда точно он там. Да что ты будешь делать, директриса собственной персоной нарисовалась. «Здрасьте!». Открыла дверь и сразу быстрый взгляд на свою парту, последнюю в среднем ряду. Опять пусто! Впрочем, даже если Маше и везло в собственной лотерее, результат был тот же, то есть отрицательный.

Все эти дни, на каждой перемене, Маша непременно вскидывала голову на каждое хлопанье двери кабинета, надеясь что это он наконец то пожаловал. И даже во время уроков, когда вдруг раздавался осторожный стук в дверь кабинета, она замирала в надежде. Но тщетно. На переменах в двери сновали туда-сюда одноклассники или ученики других классов. А во время урока в двери постукивали всякие засланные казачки, направленные другим учителем мела одолжить или например директором школы, дабы позвать ненадолго учителя по какой нибудь срочной надобности.

Кто такой этот «он»? Он - это Андрей, вот уже много лет как Машин сосед по парте и по совместительству верный товарищ. Нет, вы не подумайте, никаких романтических чувств она к нему не испытывала. И нельзя было сказать, что он стал ей как брат. Родственными чувствами в их отношениях тоже не пахло. Андрюха для неё был именно что товарищ, соратник по разным выходкам и делишкам. Закадычный дружбан в общем. Тем более что других друзей в классе у Андрея почему то не было. Нет, с пацанами он отлично ладил, никто бы про него слова плохого или неуважительного не сказал, но при этом ни с кем из них Андрей так и не сошелся до уровня той самой пацанской дружбы.

Маша скучала по нему, хоть и стыдилась в этом признаться даже сама себе. Не говоря уж о том, чтобы рассказать кому. На уроках она иногда по привычке пихала локтем левой руки в сторону соседа, что означало попытку привлечь внимание к словам или действиям учителя или кого-либо из одноклассников, но локоть проваливался в пустоту. Иногда она так же по привычке разворачивалась в направлении соседа, чтобы спросить или по доброму подтрунить над Андреем, пользуясь его добротой и незлобивым характером. Но Андрюхи на месте почему то не было. Всегда он тут был, сколько она себя помнит, а сейчас вдруг делся куда то.

Куда пропал Андрей секретом для неё не было. Все знали, весь город знал. Ну как сказать знали? Не то чтобы точно знали, но слухи ходили разные. И слухи эти были очень неприятные. Из этих слухов выходило, что Андрюху кто-то сильно побил. Очень сильно. И он теперь в больнице, его туда на скорой аж с мигалками отвезли. Когда она об этом узнала от дворовых ребят, всю ночь потом проплакала под одеялом. Ей было очень жаль Андрюшку, ему же было наверняка очень больно, а он такой хороший и добрый. За что его так? Она была абсолютно уверена что уж кого-кого, но Андрея совершенно не за что было бить. Он же такой спокойный всегда и добродушный. И что за злыдни такие это сделали? А на следующий день случилась вся эта история, когда нескольких десятиклассников милиция арестовала прямо в школе, прямо во время уроков. Вроде как именно они это сделали. И одним из арестованных оказался Иван, тот самый, что жил в её доме в соседнем подьезде. Тот самый, что с недавних пор принялся вдруг оказывать ей знаки внимания, явно набиваясь в ухажеры. Ох, не зря все его уловки вызывали в ней чувство отторжения. Ох не зря!

За эти дни она пару раз заставала родителей, секретничающих между собой на кухне за плотно закрытой дверью. Сгорая от любопытства, Маша однажды решилась подслушать. По еле доносившимся в коридор обрывкам фраз поняла, что секретничают они именно про Андрея. Но толком понять о чём говорят так и не получилось. И ведь не спросишь у них напрямую. Если секретничают, значит и не скажут. Соврут что-нибудь да и всё, иначе бы не прятались. Маша раздумывала об этом, сидя в своей комнате за письменным столом и пытаясь писать домашнее задание в тетрадке. Но задание не писалось, вместо него нарисовалась огромная чернильная клякса - она в задумчивости уже полчаса водила ручкой в одном и том же месте на тетрадном листе. 

А ещё Маша корила себя за ту глупую ссору, что случилась между ней и Андрюхой несколько дней назад, незадолго до того самого дня, как он пропал. Тем более что ссора эта началась с совершенно пустячного, совершенно ничтожного повода. Но как известно каждому пионеру страны советов - из искры возгорится пламя! Она тогда подначивала Андрея учинить мелкую пакость над одним из пацанов, чем то разозлившим её. Нет, вы не подумайте! Всё было бы в допустимых пределах моральных норм мальчишеского сообщества. Пацаны частенько учиняли друг над другом подобные шуточки, просто чтобы поржать. Но в этот раз Андрей почему то заартачился и отказался. Упёрся и всё тут. И Маша зачем-то уперлась и принялась настаивать.

В общем слово за слово и постепенно они, стреляя друг в друга злобным шепотом, скатились к выяснению вопроса, кто тут кому друг и насколько друг. Градус дискуссии неотвратимо повышался. И внезапно Андрей перешел к совершенно подлой, как она считала, методе. Он вдруг заявил, что раз он ей оказывается не друг, то когда в следующий раз, он нарочно подчеркнул слово «следующий», какой-нибудь десятиклассник поинтересуется у него, что Маше больше нравится, ну там какие цветочки например, то он скажет, что вообще никакие цветочки ей не нравятся. Не любит она цветочки! Вот так вот! Сама Маша после этих слов изумленно уставилась на Андрея. А если например, продолжил Андрей, какой нибудь десятиклассник попросит передать коробочку конфет или шоколадку для Маши, то конфетки эти тю-тю, бабай унес. И что она, Маша, даже не представляет, сколько мимо неё всяких вкусностей пролетело! Тут Андрей принялся нарочито театрально причмокивать и облизываться, намекая на то, какие конфетки были вкусные. Маша почувствовала как начинает буквально закипать. Лицу вдруг стало очень жарко и словно закололо тысячами иголок. А если вдруг, не унимался Андрей, совершенно игнорируя при этом её вполне очевидное состояние, какой нибудь десятиклассник попросит передать записочку для Маши, то он ей не почтовая служба и никакой ответственности за корреспонденцию не несет. Понятно?! И вообще, маленькая она ещё читать, что там в этих записочках написано было. Вот так вот! Пусть спасибо скажет!

И тут Маша взорвалась. Ах ты жбан лопоухий! Недотёпа ты ходячая! Плевать на эти цветочки и конфетки! Да пусть он подавится этими конфетками! Но он что, хочет сказать что читал записки, адресованные лично ей?! Да он! Да она его за это! За такое предательство! За такую подлость! Да она его сейчас изничтожит! Бешенство охватило её, напрочь затмевая рассудок и отпуская все тормоза. Оба вскочили со своих мест. Она кричала на него так, как не кричала ещё в своей жизни ни на кого и никогда. И выражения использовала соответствующие, какие при других обстоятельствах никогда не решилась бы сказать другому человеку. Андрей впрочем тоже от неё не отставал, оказавшись мальчиком куда как начитанным, назовём это так. Сцена была очень громкая и прямо говоря отвратительная. Они стояли друг напротив друга с налитыми кровью глазами, искаженными от ненависти лицами и вот-вот готовы были пустить в ход кулаки. Ногами они уже пытались перепинывать стулья в сторону оппонента. К счастью одноклассники вмешались вовремя. Смекнув, что дело принимает уже слишком серьезный оборот, подскочившие пацаны облепили Андрея и потащили его в сторону. Окружившие Машу девчонки потащили её в другую сторону. И даже при всем при этом, враждующие продолжали обмениваться очень нелестными характеристиками и эпитетами в адрес друг друга, перекрикиваясь через весь класс до тех пор, пока через несколько минут более-менее не успокоились.

На следующий после ссоры день они друг с другом не разговаривали. И на следующий за ним тоже. И на следующий …Просто делали вид, что не замечают друг друга. Каждый считал себя правым и собирался стоять на своем до конца. Одноклассники, видя их демонстративное отчуждение, кто с добрыми намерениями а кто ради развлечения, периодически подначивали спорщиковили пытались втянуть в общий разговор. Впрочем безуспешно. Если это были девочки со стороны Маши, то Андрей демонстративно молчал или отвечал односложно. Если пацаны со стороны Андрея, то Маша поступала аналогично. Но как ни крути, фитиль обиды догорал-догорал и наконец весь выгорел. Они всё-таки стали обмениваться короткими репликами по необходимости. И оба чувствовали — дело идет на лад, только торопиться не стоит. Не надо кидаться друг другу в объятия, нужно сделать всё аккуратно, дабы каждый имел возможность сохранить лицо. И тогда никому больше не нужный топор войны пойдет и сам по себе зароется, ну или утопится, ну или потеряется где-нибудь безвозвратно.

Сейчас она корила себя за проявленную тогда несдержанность, хотя и продолжала считать, что Андрюха применил очень подленький прием и сам в немалой степени виноват. Конечно Андрей всё врал, просто чтобы позлить её посильнее. Никто у него разумеется ни про какие цветы никогда не спрашивал. И никаких сладостей для неё не передавал. И уж тем более никаких записок и в помине не было. У неё вон только один балбес Ванька в ухажеры намякивается, но тому нет смысла подобным заниматься. Он почти каждый вечер во дворе мог бы лично передать подарок, если бы захотел. Нет, Андрюха определенно сам виноват и рассуждать тут нечего. В самом деле! Нельзя же вот так, будь ты даже друг закадычный, бесцеремонно играть на самых тонких струнах девичьей души.

И ещё сон ей приснился, какой-то очень странный сон. Будто бы Андрюха там, в больнице, весь в гипсе и в бинтах, обмазанный зеленкой и йодом, в своей палате, ночью, при льющемся из окна неестественно ярком серебряном свете луны, сидя на своей кровати, пишет ей покаянное письмо. Маша непонятно каким образом, но понимала — именно покаянное. И при этом Андрей плакал, а его слёзы падали на лист бумаги и в лунном свете блестели там тысячами маленьких звёздочек. В том сне Маша, двигаясь очень медленно и преодолевая сопротивление, как это обычно и бывает во снах, смогла подойти к Андрею вплотную и заглянуть ему через плечо. Но прочитать ничего так и не получилось — звездочки слёз, рассыпанные по всему листу, своим блеском напрочь скрывалинаписанное. Ей удалось разглядеть только заголовок, состоявший из одного единственного слова. И это слово было «Маше» …

Проснувшись поутру, твёрдо решила — она просто обязана навестить Андрея в больнице. А то сидит он там поди один-одинёшенек целых три дня уже, грустит и злится, думает что забыли все про него. А никто про него не забыл. По крайней мере она точно не забыла. Днём Маша развила бурную деятельность, агитируя своих одноклассников составить ей компанию в ближайшую субботу, чтобы была целая официальная делегация. Чтобы Андрею было приятно! Только вот никто к ней присоединяться не спешил. Да что там не спешил, если говорить прямо, то никто и не хотел. Конечно, у некоторых ребят действительно были уважительные причины. Например у тех, кто в спортивных секциях занимается, у них по выходным соревнования всякие проходят, тут всё понятно. Но остальные то? Стоило Маше завести разговор, как начиналось — одинуже обещал папе помочь, другая маме, третий бабушке с дедушкой. И глазки бегают туда-сюда или в пол смотрят. Ладно хоть собачку Жучку, кошку и мышку-норушку не приплели. Знаем мы, как вы помогаете! Сначала продрыхнете до полудня а потом сразу обедать пойдёте. Ну раз так, тогда ладно, она сама всё сделает! И потом расскажет, как одна навестила их одноклассника, товарища и пионера Андрея в больнице. Вот прямо в понедельник на пятнадцатиминутке политинформации возьмет слово и доложит. Посмотрим, куда все эти товарищи, которые как оказалось совсем не товарищи, будут свои хитрые глазки стыдливо прятать. А она ещё попросит Андрея что-нибудь написать для них, ну вроде как благодарит он своих товарищей за внимание, а она эту записку зачитает перед всем классом. Пусть тогда все эти хитрецы-помогальщики от стыда сквозь пол прямо в раздевалки провалятся. Вот так!

Вообще по части посещения больниц опыта у Маши практически не было. Родители на здоровье не жаловались. Ну по правде говоря мама иногда жаловалась, заявляла что с ума сходит, но только чтобы устыдить мужа или дочь, поэтому ей никто не верил. Сама Маша в больнице никогда не лежала, она только в поликлинике была на медосмотрах. Бывало пару раз несильно простывала, но там маршрут простой — та же поликлиника, потом дом, кровать, теплое одеяло и чай с малиной. Ну таблетки там какие то полагалось пить три раза в день, но это для неё не составляло никакой проблемы. Под сладкий чай с малиной все таблетки вкусные. А так валяйся себе целый день, отлёживай бока и смотри телевизор.

В прошлом учебном году Маша первый раз попала в настоящую больницу. У одноклассницы Катьки папа геройски загремел на излечение, как сама Катька это называла. Точнее говоря, сначала её папа совершил геройский поступок и спас от потопления в реке какой то трактор или бульдозер. Но сам при этом вымок и замерз, поэтому в больницу и загремел. Про него в городской газете даже статью написали, хоть и небольшую, зато с фотографией. Катька тогда эту газетку в школу притащила и всем под нос совала, пока буквально каждый одноклассник не прочитал про доблестного Катькиного папу. А ещё Катька уговорила нескольких девочек, в том числе и Машу, навестить дорогого родителя, вроде как от лица пионерской организации школы, в знак общественного внимания и признания заслуг.

Так они и пошли компанией из нескольких девчонок. Маша помнила, как они очень необычно и странно себя чувствовали в выданных им белых халатах, пока шли по коридору отделения а множество больных с удивлением и интересом их разглядывали. Помнила, как все они очень застеснялись, когда вошли в мужскую палату. Потом неуклюже сгрудились возле кровати, на которой лежал тот самый героический папа. Потом Танькадеревянным голосом, от волнения периодически сбиваясь, зачитала послание от пионерской дружины школы. Едва она закончила, как все мужчины в палате вдруг захлопали и засмеялись. И тоже стали Катькиного папупоздравлять, говорили что он оказывается герой а они то не знали.

Катин папа приподнялся на кровати и картинно раскланялся. Потрепал выступавшую Таню по плечу, отчего та смутилась до предела и покраснела как свекла. Потом взял принесенный ему мешок с конфетами и полностью раздал его девчонкам, отсыпав каждой по увесистой горсти. Ну и на словах конечно поблагодарил. Девочки вежливо попрощались и только было пошли к выходу из палаты, рассовывая конфеты по карманам, как вдруг ещё один мужчина остановил их и тоже выдал по несколько конфет каждой. А потом и ещё один сделал то же самое. В общем мужчины смеялись, девчонки краснели. По итогу всевизитёрши остались довольны и при конфетах. Конфеты то, они настроение еще как поднимают! Так что основываясь собственном опыте блаженного ничего не делания в обнимку с диваном и кружкой сладкого чая, а так же на впечатлении от увиденных веселых и вкусно пахнущих одеколоном мужчин в палате, у которых к тому же конфет куры не клюют, у Маши сложилось очень своеобразное представление о времяпрепровождении больных людей.

Во время очередного урока, а именно урока истории, Маша решила всё детально обдумать и выработать окончательный план действий. Тем более что историчка, в отличии от других учителей, очень не любила лишний раз вызывать к доске. Её коробило и бесило, когда малолетние балбесы вдохновенно перевирали даты, события и исторических личностей. Так что оберегая себя от ненужных волнений, она всегда вызывала ровно двоих учеников за урок и не больше. Поэтому, как только сегодняшняя пара невезунчиков отмучилась у доски под насмешками одноклассников и злобными замечаниями исторички, Маша смело погрузилась в свои мысли.Решила что отправится к Андрею непременно завтра, в субботу, причем с самого утра. Если уж решила, то нечего откладывать в долгий ящик. А что она с собой возьмет? А возьмет она с собой подарок для товарища. А что это будет за подарок и где она его возьмет? Вот тут как раз было над чем подумать. Будучи человеком очень юным и потому в разных жизненных вопросах пока не очень опытным, Маша слабо представляла что люди обычно дарят друг другу по разным поводам. Весь её личный опыт приобретения материальных ценностей пока ограничивался тремя магазинами, которые назывались «Книжный», «Охота и рыбалка» и «Продуктовый».

В книжный магазин Маша очень любила заглядыватьи чаще всего делала это по какому-нибудь поводу, например прикупить разных нужных мелочей для ученической жизни - тетрадок, ручек, карандашей или чего другого. Иногда заходила и без всякого повода, просто полюбоваться разнообразными корешками книг в стройных рядах на стеллажах или поразглядывать витрину с большими альбомами для рисования, красивые обложки которых нравились ей просто до безумия.Она могла бы купить себе такой альбом, на свои собственные сэкономленные карманные деньги, но почему то считала себя недостойной такой покупки. В таком альбоме нужно рисовать и рисовать непременно красиво, уж никак не хуже чем тот человек, который создал рисунок для обложки — так ей казалось. Но рисовать Маша не умела а потому только и оставалось ей, что рассматривать нарисованное другими и украдкой вздыхать.

Еще одним местом притяжения и обязательной точкой на маршруте обхода магазина была витрина с пишущими принадлежностями. Чего там только не было! Самые разные шариковые ручки, карандаши простые и цветные, разноцветные фломастеры и перья для каллиграфического письма. Больше всего она любила разглядывать лежавшую здесь большую ручку, имевшую сразу несколько разноцветных стержней, которые можно переключать попеременно. Правда рядышком с этим сокровищем лежал и ценник с соответствующей цифрой - аж целых десять рублей, весьма солидной суммой для простой советской школьницы.

Маша конечно прекрасно понимала, что писать такой ручкой совершенно неудобно, уж больно толстым был цилиндр корпуса в котором все эти разноцветные стержни умещались, разве что в кулаке такую бандуру держать. Так что вещь по сути бесполезная хоть и дорогая. Но зато как красиво выглядит! А если прийти с такой однажды в школу — повышенное внимание всех одноклассников и одноклассниц обеспечено как минимум на неделю. Каждому захочется позырить и подержать в руках такое чудо. А тем кто ей лично нравится и вообще так сказать заслуживает, так и быть, будет разрешено написать себе в тетрадку чего нибудь разными цветами. Только немного! А то красивые цветные чернила быстро закончатся. Понимать надо! Такая ручка наверное одна единственная в городе продается и поди еще никто не купил. По крайней мере в школе, где она училась, такой модной ручки ни у кого не было, иначе бы все девчонки знали. Маша однажды даже хотела спросить об этом у продавщицы, очень интеллигентного вида женщины с мягкой улыбкой, но постеснялась беспокоить её такой глупостью.

Еще на этой же витрине располагалась большая подушечка с каллиграфическими перьями. Теми самыми, которыми их счастливые обладатели пишут или рисуют чернилами или тушью. Они тоже безумно нравились Маше, было в них что-то необъяснимо - притягательное. Её взгляд надолго замирал на россыпи этих маленьких металлических предметов, имеющих самые разнообразные исложныеформы. Некоторые из них были черного цвета, поверхность других блестела серебром или золотом. Она была достаточно взрослым человеком чтобы понимать — никаких предметов из настоящего серебра или золота в книжном магазине разумеется не может быть. Но как же все эти перья красиво и утонченно выглядят! Так и хочется, была бы такая возможность, придирчиво повыбирать и наконец взяв одно, надеть его на деревянную ручку, затем аккуратно обмакнуть в угольно-черные чернила и задумавшись ненадолго, изобразить что-нибудь этакое красивое на большом и белом-белом листе мелованной бумаги.Некоторое время посмаковав приятную мысль и так и эдак, Маша неизменно кидала взгляд на витрину с такими шикарными альбомами для рисования и вспоминала о своих талантах, точнее о полном их отсутствии, отчего сразу грустнела и который уже раз вздыхала украдкой. И почему она такая бесталанная уродилась? В кого? Хотя может что-то в ней есть и еще проявится? А когда?

В отличии от разных там продуктовых или промтоварных, куда её регулярно отправляла за покупками мама, в столь любимом книжном магазине не было раздражающей смеси запаховсамых разных продуктов а то и кислятины какой или залежалой рыбы, не били в нос резкие запахи стиральных порошков, хлорки или хозяйственного мыла. Здесь Маша чувствовала только слабые и очень приятные запахи бумаги и клея, типографской краски и туши, дерева витрин. Здесь не было суеты и толчеи, не было слышно ругани покупателей или громогласного перекрикивания продавщиц и кассиров. Здесь было самое настоящее царство тишины. Покупатели молча рассматривали витрины и разговаривали между собой или с продавцом исключительно вполголоса.Маша даже завидовала работавшей здесь продавщице, очень доброй женщине, всегда её узнававшей и неизменно приветливо и очень по доброму улыбавшейся, стоило только школьнице переступить порог и закрыть мелодично дилинькнувшую колокольчиком дверь. Опять же книжек разных интересных вокруг много и покупать их не надо — читай себе в свое удовольствие в свободное время. И ручкой разноцветной можно немного порисовать. Если чуть-чуть то кто заметит то? И разными перьями тоже можно порисовать пока никто не видит — эти перышки ведь потом отмыть можно и назад положить, а мизерную убыль в больших бутыльках с чернилами и тушью и подавно никто не заметит. Тем более вон они, бутылочки эти, за витриной аж коробками стоят.

Справедливости ради нужно сказать, что книжный магазин не был единственной торговой точкой в системе советской кооперативной торговли, куда Маша любила заглядывать. На почетном втором месте в её личном списке, с небольшим отставанием от лидера по очкам обожания, располагался, как бы это не было странно для девочки, магазин для охотников и рыболовов. Да! Все обстояло именно так и никакой ошибки здесь нет. Дело в том, что Машин папа был одним из тех самых заядлых охотникови рыболовов. Ей же самой просто нравилось принимать самое деятельное участие в вылазках на природу в составе шумной ватаги отца и его друзей. Разумеется в тех вылазках, куда они решали взять с собой членов своих семейств, как они сами говорили на выгул, чтоб не слежались. Если сезон рыбалки — большая и веселая компания располагалась на берегу речки или озера, если сезон охоты - на осенних полях вблизи озер или в зимнем лесу, в зависимости на кого шли, на птицу или на зверя.

Публика в оружейно — рыболовном магазине была серьезная и степенная.Втот же книжный магазин могла забежать ватага школьников и устроить там суету и гомон, за что Маше всегда было стыдно перед доброй и интеллигентной продавщицей. В оружейный школьники просто так не захаживали. А если и захаживали, то тут их не жаловали и при первой же возможности бесцеремонно выпроваживали. Свободно гулять по отделам магазина разрешалось только тем, кто пришел с родителями, вот как она например. И запахи здешние она обожала. Они были совершенно не похожи на запахи книжного магазина и происхождения этих запахов она не знала, но они ей нравились. А еще ей льстило внимание мужчин. Они непременно здоровались с отцом и интересовались, кого такую красивую он воспитал - охотницу или рыбачку.

С этим магазином было связанно очень приятное воспоминание для тогда еще совсем юной, только-только десять лет исполнилось, Маши. В один из летних дней они с папой отправились покупать новое ружье, для папы разумеется. Пока отецсо знанием дела совещался с продавцами и придирчиво изучал разложенные на витрине образцы, она, кнопка с бантиком, стояла рядом и без всякого знания но с умопомрачительно важным видом пялилась то на ружья то на дяденьку продавца. Вроде как ты смотри мне тут, папку моего не обманывай! Мы тут сами с усами! Мы тут не хуже вашего разбираемся в этих вот во всех штуковинах, как бы там они не назывались! А потом, она даже сначала не поверила, папа доверил ей нести красивую коробку с новым ружьем до их «москвичонка». Она до сих пор помнит свое шествие в мельчайших подробностях. Каждый миг помнит!

Вот она выходит из магазина впереди папы, вся такая гордая собой до невозможности. Обеими руками крепко держит увесистую картонную коробку, на крышке которой красивая цветная картинка с этим самым ружьем в окружении вензелей и разной живности. Причем коробка конечно же предусмотрительно повернута красивой картинкой наружу, чтобы все видели. Путь к припаркованному недалеко «москвичонку» пролегал прямо по двору соседнего дома. Ой, она хорошо это помнит! Все пацаны, находившиеся тогда в этом дворе, чуть с ног не попадали, кто где стоял. А кто на великах был, так те чуть было не по врезались, куда ни попадя. И абсолютно все натурально позеленели от зависти. Нет, вы только подумайте! Какая то девчонка с бантиком и настоящее ружье! Да ради того, чтобы оказаться на месте этой мелкой пигалицы и вот так же пройтись на виду у всех с заветной коробкой, каждый из них готов был продать свою пионерскую или октябрятскую душу кому угодно! Хоть самому чёрту, хотя коммунистическая партия категорически против подобных жертвоприношений. А потом положить заветную коробку на заднее сиденье машины, небрежно оглянуться по сторонам и залезть следом. И нахально уехать! Вот прямо так, чуть ли не в обнимку с самым настоящим ружьем! Пацаны тогда чуть не плакали. Нет, ну вы видели? И разве есть еще справедливость в этом мире?

Однажды, когда Маша стала постарше, папа позволил дочери пульнуть из своего ружья в белый свет как в копеечку. Само собой, оружие при этомон крепко держал своими руками — техника безопасности превыше всего, а вы как думали. Но всё равно, девичьего счастья было выше макушки! Маша просунула свою голову между родительских рук, прикрыла левый глаз а правый, широко распахнутый, со знанием дела, как заправский охотник, приложила к началу двух соединенных между собой стволов и уставилась им вдоль вороненой канавки, проходящей над ними. На свежем осеннем ветерке излишне широко распахнутый глаз почти сразу заволокло слезой и вороненые стволы перед ней расплылись в серую кляксу. Единственное что она видела - это бездонное синее небо над этой самой кляксой. Рукой нащупала сначала тонкую рамку овальной формы а потом два изогнутых стальных крючка внутри. Положила на каждый по пальцу и чуть ли не одновременно оба потянула на себя. Ружье неожиданно сильно дернулось в руках отца, громко и протяжно бабахнуло, уши заложило, белый дымзаволок всё перед ней, в носу и горле сразу кисло засвербило.

После выстрела папа поднялоружие, нажал на рычажок сверху, ружье переломилось и из стволов, пыхнув легким дымком, быстро выпрыгнули два пустых теперь патрона. Затем он подобрал стрелянные гильзы с пожухлой осенней травы и с широкой улыбкой на лице, почти торжественно, протянул их дочери, вроде как с почином тебя, владей. Мужики вокруг засмеялись и одобрительно загомонили, тоже поздравляли, хлопали её легонько по плечу, наперебой говорили какая она молодец, кто артиллеристкой называл а кто зенитчицей. А она так и стояла, зажимая в каждой руке по теплой еще гильзе, все ещёдержа один глаз прикрытым а другой широко распахнутым. Ну забыла от избытка чувств о том, что и двумя глазами можно на мир смотреть. С кем не бывает? Она смеялась вместе с папой и его друзьями, говорила спасибо поздравлявшим её. Свежий ветерок трепал волосы, красноватое осеннее солнце ласково гладило лицо и счастью не было видно края.

Именно благодаря отцовскому увлечению охотой юная Мария однажды и навсегда прославилась не только в стенах своей школы но и среди всего сообщества охотников-любителей города Энска. Да так прославилась, что лично её в охотничий магазин пускали беспрекословно даже в одиночку, как живую легенду. Завидев её, все присутствующие в тот момент мужички переглядывались и улыбались девочке. А Машин папа время от времени беззастенчиво пользовался исполнительностью и толковостью дочери, когда ленясь сходить самостоятельно, гонял её в магазин то за крючками, то за леской, то за блесной, то за воблерами, то за подкормкой, то еще за какой-нибудь рыбацкой мелочевкой, разумеется за такой, которую не запрещено было продать ребенку. И был при этом совершенно уверен что продавцы барахла не подсунут, так как сам слышал от друзей-охотников, что у продавцов этих поверье такое есть между собой — если маленькой Машке брачок продашь, тогда весь охотничий или рыбачий сезон так с брачком и пойдет. А то гляди и чего худого утворится. Охотники да рыболовы они вообще люди хоть и с юмором, но при этом очень суеверные. Так что судьбу лишний раз лучше не искушать.

Дело в том, что в один из январских вечеров Машин папа привез с зимней охоты замороженную голову самого настоящего лося. А Маша, в свою очередь,не упустила возможность не только устроить лосиные смотриныдля всех своих одноклассников но и реализовать свою давнюю мечту о мести. Вот шуму то было! Хотя сначала, в тот зимний вечер, как только отец вернулся с добычей домой,изрядно повизжала Машина мама, до крайности шокированная столь необычным и главное неожиданным до степени коварства подарочком от мужа. Она ведь решила что в старом покрывале как обычно завернут большой шмат замороженного мяса из добытого зверя. Папуля же, с совершенно невозмутимой физиономией, уложил тяжелый сверток на кухонный стол и как ни в чем не бывало предложил жене раскрутить добычу и начать пока примериваться как лучше рубить. А сам, под тем предлогом что умыться ему очень захотелось с дороги, быстренько - быстренько побежал в ванную, где и закрылся изнутри на надежный засов, обалдуй великовозрастный.

Мама же, не заподозрив никакого подвоха, взяла из выдвижного ящика топорик, которым обычно рубили мясо и принялась освобождать добычу от обертки. Как только вся обертка была снята, она сначала даже не поняла, на что именно она смотрит. А если говорить точнее, до неё не сразу дошло, кто смотрит в ответ со стола. Но зато когда поняла — от пронзительных воплей наверняка задрожала посуда и загудели оконные стекла у всех соседей. Немедленно примчавшаяся из своей комнаты на кухню Маша с удовольствием разделила мнение своей мамы по поводу случившегося а также способ выражения этого мнения. Из ванной комнаты, где предусмотрительно заперся их муж и отец, а по мнению мамы еще охотник недоделанный и что-то там сквозь зубы, не доносилось ни звука. И только лось невозмутимо взирал на переполох, случившийся в отдельно взятой советской семье, при этом словно нарочно скаля свои желтые зубы и показывая всем язык.

Наконец страсти понемногу улеглись и отцу семейства разрешили выйти из убежища под клятвенное обещание сохранения его жизни и здоровья. Впрочем мама всё же слегка отступила от достигнутых договоренностей, не удержавшись и отвесив муженьку пару подзатыльников и один пинок коленом под зад при первой подвернувшейся возможности. Обиды никто ни на кого уже не держал. Напротив, вся семья вдруг развеселилась, обсуждая розыгрыш и уже с интересом рассматривала лосиную голову. Одновременно решали, что же из неё можно приготовить. Оказалось что папаша семейства конечно и мяса с охоты привез, да только пока оставил его в гараже. А доставшуюся ему на халяву голову, которую никто из охотников взять себе не пожелал — больно много возни с ней, решил преподнести семье. Чтобы не расслаблялись, по его словам. До самой ночи родители так и не смогли придумать, куда пойдет этот замечательный трофей. Ну а раз, как всем известно, утро вечера мудренее, пока оставилисохатого размораживаться в самом дальнем углу коридора, в тазу, который в свою очередь для надежности был установлен на большом куске клеенки.

Ну если честно, то это Машины родители не решили, чего они там хотят приготовить. А вот сама Маша, ворочаясь в кровати перед сном, совершенно чётко решила, что негоже упускать столь удачную и прямо говоря редчайшую возможность. По мнению Марии, товарищ советский лось, пусть и в таком разобранном виде, что теперь поделаешь, просто обязан поучаствовать в общественной жизни советских пионеров. Ну пусть не всех пионеров страны конечно, но отдельно взятых пионеров третьей школы это уж точно.

Машины родители, как и многие другие, работали на одном из градообразующих предприятий города Энска и уходили на работу на целый час раньше школьницы дочери. Именно этот факт был решающим в осуществлении коварного плана, задуманного юной но уже очень хитрой пионеркой. В то утро Маша проснулась аж в полшестого, вместе с родителями, чего за ней отроду не наблюдалось. Те конечно несколько удивились, ведь обычно ребенка приходилось буквально вытаскивать из кровати в аккурат перед тем, как они сами выходили за порог. Но списали на вчерашнее нервное потрясение, нарушившее привычную рутину будней. Тем более что вся семья поутру не преминуласобраться вместе и несколько минут молча любоваться на стоящую в тазу причину этого самого потрясения. Разглядываяголову лося, каждый был погружен в свои мысли. Лось, в свою очередь, тоже возможно разглядывал стоящих перед ним людей, хотя это и не точно. Наука, даже такая прогрессивная как советская, так и не может дать однозначный ответ на подобные вопросы.

Маша, неукоснительно следуя выработанному накануне плану, ловко вклинилась в график утренних туалетных процедур родителей, да так, что умудрилась еще и позавтракать вместе с ними. Одеваться в школьную форму предусмотрительно не стала, ведь тогда у родителей непременно возникнет вопрос - а чего это ребенок вдруг на целый час раньше намылился в школу? Можно конечно придумать всякое, вроде как класс перед уроками подмести поручили или еще чего подобное, но лишний раз рисковать всё же не стоит. Наконец послышалось обычное «Пока, доча!» и дверь в квартиру захлопнулась. Значит настало время приступить к следующему этапу плана — упаковке.

Маша опасалась, что с оттаявшей лосиной головы будет бежать много всякой жидкости, крови там или воды. Но оказалось что нет, небольшая лужица набралась, только и всего. Ну и отлично, это сильно упрощает дело. Она вытащила из чулана крепкий полиэтиленовый мешок, раскрыла его на полу, взяла голову за макушку и подняпрягшись, перенесла во временное обиталище. Голова уместилась в мешок тютелька в тютельку, как будто всегда здесь и жила. Довольная результатом, Маша даже обратилась к голове с клятвенным обещанием на большой перемене непременно вернуть ту назад в уютную квартиру. Голова ничего не ответила. Ну и ладно. Осталось запихнуть увесистый полиэтиленовый мешок в отцовскую туристическую сумку, подходящую по размеру.

Теперь быстро собираться и бегом в школу. Нужно успеть проскочить в здание как только сторож откроет входные двери, пока нет любопытных глаз школьников и тем более учителей. Семиклассница, с видимым усилием несущая большую сумку, непременно вызовет интерес на предмет а чего же это в ней такое интересное спрятано? Явно ведь не сменная обувь и не спортивная форма для урока физкультуры? От дома до школы было всего пару кварталов, почти что ничего для молодого растущего организма, даже отягощенного немаленькой ношей. И эта часть плана тоже удалась как нельзя лучше. Никто по дороге к Маше с расспросами не приставал. Сторож, открывший двери ровно в семь часов утра, тоже ничего не сказал. Ему было совершенно безразлично. Может эта девочка самая умная во всей школе а то и во всем городе раз такую сумищу с книжками таскает. И пришла первее всех, эвона как учится любит. Ну и молодец!

Взяв на вахте ключ, начинающая аферистка поднялась на второй этаж и открыла классный кабинет. Не теряя времени включила свет, извлекла голову из сумки и аккуратно пристроила в заранее продуманное место. Полюбовавшись некоторое время на своего нового пусть и временного друга, решилавсе же добавить ему привлекательности. Нисколько не брезгуя, прямо голыми руками, раскрыла звериную пасть и вытащила наружу большой фиолетовый язык, аккуратно пристроив его свисающим на бок. Никакой рефлексии по этому поводу она не испытывала, все таки дочь охотника и давно помогает маме в потрошении всяких там уточек, зайчиков и прочих лесных жителей а про рыбу и говорить нечего. Удовольствовавшись наконец получившимся видом, пробормотала «Красавчик!», после чего тщательно замаскировала свой сюрприз. По быстрому сбегала в расположенный недалеко по коридору туалет и тщательно вымыла эти самые руки. А вернувшись, не забылаприоткрыть пару форточек для предотвращения преждевременной демаскировки устроенной засады. Лось, знаете ли, это вам не какая то домашняя кошечка и вполне способен пованивать, причем не слабо. А нам такого вовсе не нужно, до поры до времени.

Машин план был очень-очень коварен. Как и положено всякому коварному плану, у него была вполне конкретная цель. Цель эту звали Ленка. Та самая одноклассница Ленка, что являлась злейшим и непримиримым Машиным врагом начиная с самого первого класса. Та самая Ленка — записная отличница, зазнайка, сплетница, подлиза и подхалимка с учителями. И еще… И еще … И еще Ленка была красивой. Маша вынуждена была признать этот факт, пусть и скрипя зубами. Высокая, на голову выше неё, с длинными волосами, сама худая а титьки вон уже какие заметные торчат. Сама Маша такими привлекательными особенностями организма пока похвастаться к сожалению не могла, что только добавляло злости. А вот Ленке все эти достоинства очевидно добавляли привлекательности в глазах пацанов, причем как из их собственного класса так и старшеклассников.

Маша видела, как вокруг её злейшего врага всё чаще вьются ребята и как формируется кружок Ленкиных обожателей, в котором та верховодила. Это был еще один повод для ненависти и даже какой то беспредметной пока ревности. Как же так?! У этой дылды, пусть и фигуристой, вон уже целая собственная компания имеется, а у неё, привыкшей быть главной заводилой класса, имеется … Имеется только сосед по парте Андрюша. Хотятот в большинстве случаев и поддерживал разные Машины начинания, но обожателем его ну никак нельзя было назвать. Он был какой то… Ну не знала она как сказать … С одной стороны добрый он какой то, почти тюфячок … А с другой стороны слишком независимый, сам по себе всегда. Сколько не пыталась она манипулировать своим соседом по парте — ничего никогда толком не получалось. Тот всегда действовал исключительно по собственному настроению и никакой дрессировке не поддавался.

Сегодня, Маша была абсолютно в этом уверена, по Ленкиной репутации будет нанесен сокрушительный удар. По другому и быть не может! Это же надо, как удачно несчастный лось под руку подвернулся! И притащить его незаметно удалось! Месть просто не может не получиться! Месть, как известно, это блюдо которое подают холодным. Ну или только что размороженным, что еще лучше. А если у этой мести еще оскаленная пасть имеется с большими желтыми зубами и длинным синим языком, то вообще прекрасно. Эта такая месть, которая всем местям месть!

Тот самый кабинет, куда юная мстительница притащила лосиную голову, был классным кабинетом Машиного 7 «А» класса и одновременно с этим кабинетом биологии. Соответственно школьная «биологичка» являлась классным руководителем 7 «А». А еще эта «биологичка» очень любила свой предмет и относилась к его преподаванию с огромным энтузиазмом. Энтузиазм этот был поистине огромен и немалая его часть распространялась на убранство вверенного ей учебного пространства. Кабинет этот был одно сплошное загляденье а не кабинет. Гордость всей третьей школы а то и всего города, любимое место посещений всевозможных комиссий из «ГорОНО» и «ОблОНО». (Во времена СССР «ГорОНО» - Городской Отдел Народного Образования, «ОблОНО» - тоже самое, только областной — Прим. Автора) По периметру, вдоль всех стен кроме той где доска, были установлены специально изготовленные шефами стеллажи с множеством полок. Чего только не было на этих полках! Множество горшков с самыми разнообразными комнатными растениями, своими стеблями и листьями создававших чуть ли не джунгли. Коллекции разных окаменелостей древних организмов в ящичках под стеклом, цветные фотографии разных животных в естественной среде обитания, пластмассовые муляжи всяких жаб, лягушек, змей и прочей мелкой живности.На стенах поверх стеллажей, доставая до самого потолка, красовались большие и цветные иллюстрации внутреннего устройства разных клеток, микроорганизмов и прочая наглядная агитация учебно — биологического толка. В общем, одно сплошное царство растений и животных.

Справедливости ради нужно заметить, что жизньэтого самого царства отнюдь не была такой уж спокойной, особенно в той его части, которая касалась животных. Одно время здесь даже обитали хомячки и морские свинки, на радость школьникам младших классов и большинству старшеклассниц. И те и другие очень любили их подкармливать, тискать на руках и прочим образом сюсюкаться. А вот что касается старшеклассников мужского пола, то у многих из них были свои, достаточно оригинальные взгляды на жизнь и развлечения несчастных грызунов. Именно поэтому в клетке хомячков и морских свинок нередко оказывались окурки «Примы», красиво разложенные по краям блюдца с кормом. С завидной регулярностью появлялись маленькие петельки из упаковочной бечевки, свисающие с верхних прутьев клеток. Однажды на шкурках всех грызунов появилась надпись «Дизель», сделанная по видимому составом для осветления волос и означавшая сокращенное название городской футбольной команды «Дизелист».

Верхом издевательства несознательных великовозрастных школьников над бессловесными животинкамистала знаменитая «хомячья пьянка». Кто-то умудрился посреди бела дня, прямо перед очередным уроком, напоить животных слабым раствором спирта, скорей всего с помощью шприца. Ой что было, что было! Грызунов развезло по полной программе! Сначала они скакали по клетке и вытворялипочти цирковые номера, затем умаявшись, принялись натурально петь песни своими тоненькимиписклявыми голосами,пока наконец окончательно не упали недвижимыми. Урок был сорван напрочь, от смеха никто в классе не то что говорить не мог, многие и дышали то с трудом. Ставшая бордовой от злости биологичка схватила клетку с упившимися мохнатыми страдальцами и помчалась в школьный медкабинет, как выяснилось потом, чтобы забрать у изумленной школьной медсестры стетоскоп и прослушать их маленькие сердечки. После этого случаягрызуныпропали из школьного кабинета биологии в полном составе и насовсем. Куда именно — тайна, покрытая мраком.

Таким образом, единственными живыми представителями царства животных в данном, отдельно взятом кабинете биологии отдельно взятой советской школы, остались разнообразные рыбки, жившие в большом аквариуме, изготовленном на заказ всё теми же шефами, по видимому очень щедрыми и очевидно очень рукастыми. Но и над ними вовсю вились, образно выражаясь, враждебные вихри. Машины одноклассники неоднократно предлагали опустить в этот аквариум кипятильник и сварить всех этих поганых рыбок, а потом сказать что так оно и было. Причина ненависти пацанов ко всем этим скаляриям, гуппиям, лялиусам и прочим была простой и совершенно приземленной. Рыбки были не дураки насчет покушать а покушав, не отказывали себе вволю покакать. И все эти продукты жизнедеятельности естественно оседали на стенках аквариума. А кому, скажите на милость, вменялось в обязанность регулярно чистить эти самые стенки от слоя противно пахнущей слизи? Правильно, ученикам 7 «А» класса в соответствии с графиком дежурств по классному кабинету. Сама Маша, когда подходила её очередь, тоже не любила возиться в этом огромном стеклянном баке с зеленоватой водой, но и карательных настроений пацанов при этом не разделяла. Она считала подобное вредительство бессмысленным и нерациональным. Ну подохнут эти дурацкие рыбки, так классуха их же и заставит этот аквариум сначала полностью освобождать, потом вычищать и промывать до блеска, потом наполнять назад. И новых рыбок туда напустит, делов то. Эти дурацкие рыбки копейки стоят.

Но! Был в их классе один человек. О да! Тот самый человек. Та самая Ленка, столь ненавидимая Машей. Та самая, которая в силу своего неистребимого подхалимства каждое утро перед уроками брала в руки длинный металлический скребочек и принималась потихоньку, не стараясь особо, елозить им по стеклу аквариума изнутри. Её вовсе не заботило самочувствие рыбок и чистота среды рыбьего обитания. Плевать ей на них было на самом деле. Она всего лишь дожидалась прихода классного руководителя, чтобы та очередной раз увидела, какая тут у неё старательная и вообще вся из себя молодец девочка-Леночка учится.

Так всё обычно и происходило. Классуха, прижимая журнал к груди, заходила в кабинет, произносила дежурное «Здравствуйте, ребята!», стреляла глазами в сторону ненавидимого ... Продолжение в посте Ведьма. Часть 8(2).

Автор: 1100110011. Сайт автора: 1100110011.ru

Начало в посте Ведьма. Часть 7(2).

Стоило только источнику его страхов остаться по ту сторону двери, как вернулась способность соображать. Бежать из этой комнатушки нужно и бежать немедленно. И путь для побега похоже имеется один единственный - через окно на улицу, прямо в бушующую грозу. Плевать на непроглядную черную как уголь темень, плевать на грозу, на ревущий холодный ветер с дождем, плевать на молнии! Это конечно тоже страшные, но затопонятные вещи. Ему и раньше доводилось видеть буйство природных стихий, пусть и не такой силы. А то белесое, что сейчас шевелится и растет за дверью — оно совершенно непонятное, оно жуткое, оно страшное, оно забирает силы, оно сводит с ума, оно хочет поймать его, опутать сетями и засушить навечно, как ту муху.

Иван невероятными усилиями удерживал себя от падения в пучину паники. Мысли в голове крутились бешеным вихрем. Он даже не то чтобы понимал, а скорее всем своим нутром чувствовал — стоит ему сейчас запаниковать, это будет конец, окончательный и бесповоротный. Он чувствовал свое стремящееся жить бешено стучащее сердце. Он чувствовал свои часто сокращающиеся легкие, наполняющие кровь живительным кислородом. От слабости и недавнего ощущения холодного озноба не осталось и следа. Его голова и плечи стали буквально горячими. Он вдруг понял, что нельзя дальше торчать тут, трусливо прижавшись к стене. Пора! Руки сами оттолкнули тело от опоры а ноги рванулись вперед.

Пройти не удалось даже метра. Казалось, сама стена увязалась вслед за ним, не желая отпускать от себя. Весь верх головы, затылок и плечиобожгло огнем. От нестерпимой боли Иван инстинктивно поднял обе руки и обхватил ладонями голову, как обычно делает человек, сбивающий с себя пламя. Но никакого пламенине было. Он почувствовал, что волосы на голове стали вдруг очень длинными, густыми и какими то липкими. Ладони от прикосновения к ним жгло как от самой ядреной крапивы. Резко развернувшись, увидел — ровно в том месте на стене, где он только что стоял, разрасталось и пузырилось новое белесое скопище, продавливаясь сквозь кирпичи и опутывая все пространство вокруг. Паутина, лезущая из бледных пузырей, добралась до него. Целый жгут этих отвратительных, жгущих кожу огнем нитей уже приклеился к нему и держит мертвой хваткой. Аеще по этому самому жгуту, извиваясь словно змеи, ползут все новые и новые белые нити.

Уже не обращая внимания на чудовищную боль, желая лишь освободиться, не важно какой ценой, пусть хоть кожа слезет, Иван снова рванулся вперед. Бесполезно, щупальца кошмара оказались крепкими, ноги просто скользили по полу нисколько не отдалив его от предательской стены. Одновременно с попытками двинуться вперед, он принялся извиваться и лупить руками по белому жгуту, стремящемуся все больше опутать его. Никакого результата, только дикая боль, разливающаяся по коже рук от жалящих прикосновений. В отчаянной попытке вырваться, он ухватился за ближайший к нему письменный стол, из тех что стояли в комнате. Стол просто заскользил по полу, никак не помогая. На свое счастье, в момент одной из попыток перебить удерживающие нити, он увидел путь к спасению. Под каждым окном, как и положено, были установлены батареи отопления. И эти самые батареи, Иван это точно знал, приделаны к стене так крепко, что крепче некуда.

Рванувшись в сторону он, по прежнему удерживаемый сгустком паутины, описал полукруг и наконец крепко схватился руками за одну из батарей, очень похожую на положенную набок лесенку. Рывок! Вспышка дикой боли на спине. Плевать!Еще рывок! Он почувствовал, как паутина поддалась инемного отпустила его. Теперь в ребра батареи уже получилось упереться и ногой. Ещё один рывок! Снова обжигающая боль. Терпеть! Ещё! И вдруг, в тот самый момент, когда отчаянно вырывавшийся Иван оказался напротив окна, по глазам хлестнуло плеткой ярчайшего света. Очередная молния ударила где то совсем рядом. И он тут же ощутил себя летящим куда то вперед, вытолкнутым собственными руками и ногой, упиравшейся в батарею. Самое главное - его больше ничто не удерживало а пламя боли на спине и затылке угасло. Полет оказался недолгим. Как только приземлился на пол, почти ничего не видящий, сразу принялся шарить вокруг себя руками. Ага, есть! Нащупал холодные ребра еще одной батареи. Значит прямо над ним окно с широким подоконником. Туда то ему и нужно! Быстрее с пола, наверх, подальше от страшной паутины!

Едва взобравшись на подоконник, он принялся махать перед собой рукой и пинать воздух ногой в направлении комнаты, надеясь таким способом отогнать от себя уже наверняка тянущиеся к нему нити. А еще он знал теперь, что эти мерзкие и жгучие нити сами боятся молнии! Ровно в тот миг, как яркая волнаэлектрического света накрыла его глаза, он успел увидеть увядающий и рассыпающийся на кусочки белесый жгут. Значит он еще может спастись! Продолжая отбрыкиваться руками и ногами в пространство, Иван шепотом повторял «Быстрее! Быстрее! Ну быстрее же!». Быстрее бы исчезли эти проклятые разноцветные круги перед глазами!

Наконец, сквозь текущие слезы, в глазах стали проявляться очертания темной комнаты, всё так же время от времени освещаемой всполохами дальних молний. Иван немедленно вытянул голову и посмотрел вдоль стены на то место, где должно было находится гнездо кипящих белых пузырей, чуть было не схвативших его и не утащивших неизвестно куда. Гнездо было на том же месте. Мерзкие блеклые твари всё так же шевелились и пузырились, выбрасывая свои тонкие ростки. Оказалось, сплетение нитей больше не тянется к нему а просто напросто расползается во все стороны. Плохо было другое. К своему ужасу Иван обнаружил уже несколько таких гнезд, довольно быстро разрастающихся в разных местах по стенам, потолку и по полу. Скоро твари накроют всю комнату своей сетью и будет не вырваться. А на окне ему не спрятаться. Молнии хотя, как выяснилось, смертельно опасны для тварей, но не слишком ненадежный союзник. Никогда не знаешь, где и когда она сверкнет снова. Значит надо бежать отсюда прямо сейчас. А куда бежать? Через окно бежать не выйдет - только сейчас он разглядел установленную снаружи металлическую решетку. Раз на этом есть, тогда и на других тоже, даже проверять не стоит. Выходит бежать нужно назад, в большой зал ожидания! Другого выбора нет! Там много места. Там будет легче убегать, если потребуется. Там есть дверь на улицу, хотя этим путем он воспользуется в самом крайнем случае. А вдруг там тварей совсем нет? Вдруг они только здесь обосновались? Вдруг им нравятся небольшие и темные помещения и такие же темные и узкие коридоры?

Дальше тратить время на раздумьяИван не стал - белесая паутина разрасталась на глазах. За те несколько секунд, что он осматривался, эта мерзость уже захватила большую часть всех поверхностей комнаты и с каждой следующей секундой оставляла всё меньше и меньше шансов для побега. Оттолкнувшись, он перескочил с подоконника на ближайший письменный стол и чуть было не грохнулся прямо на покрытый паутиной пол, подскользнувшись на разбросанных по этому столу бумагах и картонных папках. Вращая руками как взбесившаяся ветряная мельница, с большим трудом сумел удержать равновесие. Теперь на следующий стол. Раз! Перепрыгнул! Нормально! А вот фиг вы до меня дотянетесь! Теперь на следующий стол, тот что прямо перед дверью. Отлично! Встал ровно! Осталось только выскочить наружу и что есть сил мчаться вправо по коридору до двери, ведущей в зал.

Уже во времяпрыжка, прямо перед самой дверью кабинета, которая вот вот должна распахнуться под ударом его тела, Ивана обдало холодом. Отчаянно сражаясь за свою жизнь с тварями здесь, в этой маленькой комнате, он совершенно забыл от тех, что находились в коридоре. Ведь в комнатку то он забился как раз спасаясь от тех, коридорных. Время замедлилось. Он видел как его нога, обутая в старый и местами порванный кед, ударила в дверь. Дверь медленно открывается и в увеличивающемся проеме совсем не видно темного коридора. Все стены, потолок и пол покрыты сплошной бугристой, слабо светящейся серовато — белой массой. Мелькнула мысль — только не упасть! Все что угодно, только не упасть! Не дать себя схватить и опутать!

Как только ноги коснулись пола, время, только что еле тянувшееся, вдруг понеслось с огромной скоростью. Иван на какой то миг почувствовал, как полоснуло дикой болью - руки уперлись в стену, угодив прямо в один из кипящих пузырей. Но рефлексы сработали как надо. Только телу удалось погасить инерцию, руки сами собой оттолкнулись от пузыря, оставив ни с чем метнувшиесяк нему белые нити. Перебирая ногами что есть силы, он понесся вдоль коридора, ощущая под собой вместо твердого пола вязкую колышущуюся массу. Вот и дверь в спасительный зал, тоже сплошь облепленная пузырями. Плевать! Толчоквытянутой перед собой рукой, вспышка уже знакомой жгучей боли от соприкосновения с очередным пузырем и он наконец то выскочил из облюбованной тварями темной ловушки.

Его спаслопо прежнему несущееся вскачь время. Он не остановился. Оказавшись в просторном зале, он продолжил бежать вперед. Прямо перед ним оказались длинные ряды сидений, тех самых, что установлены в несколько рядов в центральной части большого зала ожидания. Все эти ряды были попарно развернуты спиной друг к другу, так что верхние части спинок сидений образовывали хоть и узкую но достаточно длинную дорожку, проходящую почти через все большое помещение. Главное, дорожка эта располагалась достаточно высоко от пола, так что белесым нитям требовались секунды чтобы взобраться туда.

Именно эти секунды сейчас как воздух были нужны Ивану, уже мчавшемусяпо этой дорожке к своей цели. Весь зал ожидания был полностью облеплен огромными гнездами светящихся белесых пузырей. Казалось само здание выдавливает эту мерзость из себя, как губка выдавливаетмыльную пену. Порожденная пузырями паутина, состоящая из бесчисленного количества подрагивающих и извивающихся нитей такого же мерзкого белесого цвета, опутывала все доступные поверхности в несколько слоев. В том числе и двери, ведущие на улицу. Но эти двери Ивану были совсем не нужны. Он уже видел свой единственный путь к спасению и теперь бежал к нему из последних сил. Одна мысль звучала в его голове «Не упасть! Не упасть! Не упасть!». Он прекрасно понимал — стоит только коснуться паутины и замешкаться хоть на мгновение, вырваться обратно уже не удастся.

Одно из больших окон, расположенное в самом углу зала, оказалось распахнуто настежь, не выдержав натиска беснующейся снаружи бури. Сквозь большой оконный проем в здание врывались яростные порывы ветра, несущие на себе полчища холодных и жестких водяных капель. Судя по всему, блеклая мерзость достаточно быстро восстанавливала свою численность после вспышек молний, но противостоять грубой силе воздушной и водной стихий не могла — её просто разрывало в клочья и смывало с того места, где она пыталась обосноваться. Таким образом под открытым окном образовалась площадка свободного от пузырей и паутины пола, небольшая по размеру но вполне достаточная, чтобы попытаться допрыгнуть до неё со спинки крайнего в ряду сиденья.

Иван допрыгнул, несмотря на бьющий навстречу ветер и дождь. Подошвы заскользили по полу, покрытому тонким слоем воды. Он упал, по инерции покатился вперед и остановился только ударившись в стену под самым окном. Тут же вскочил и снова, почти вслепую, бросился вверх и вперед, перелезая через подоконник. Почувствовав под собой пропитанную водой мягкую грязь газона он понял — выбрался. Теперь бежать от этой страшной автостанции, превратившейся в логово кошмара. Куда угодно бежать! Вокруг была кромешная тьма. Безумный ветер и дождь не давали толком открыть глаза и осмотреться. Одно хорошо, во время очередной вспышки молнии удавалось увидеть хоть небольшую часть пространства перед собой.

Определив примерно где находится, Иван пригнувшись побежал вдоль стены к углу здания. Одной рукой он прикрывал глаза а другой все время касался этой стены, словно слепой, держащийся за поводыря. Несколько раз он спотыкался и чтобы не упасть, выставлял вперед обе руки, при этом холодея от мысли, что снова нащупать стену уже не удастся. Страшные порывы ветра с водой то пинали его сзади, то вставали упругой стеной на пути, то старались впечатать его в стену здания. Внезапно он полетел кубарем, больно споткнувшись обо что то высокое и железное. Стена пропала из под пальцев а вместо болотной мякоти размытого газона под ним оказалась твердая поверхность мокрого асфальта. Снова приняв вертикальное положение, он принялся вприсядку ходить в разные стороны, шаря вокруг вытянутыми руками. Еще как назло, молнии перестали сверкать вблизи и разглядеть вокруг ничего не удавалось.

Тогда он просто пошел вперед, всё так же держа руки перед собой. Расчет был прост — или очередная вспышка покажет ему окружающий мир или он сам упрется во что нибудь и тогда возможно поймет где находится. Удалось сделать только пару десятков шагов, не больше. Очередной шаг пришелся в пустоту. Земли под ногой просто не оказалось и Иван снова полетел кубарем, но на этот раз куда то вниз. Причем, судя по болезненным ударам твердыми гранями, он катился по лестнице. На его счастье лестница оказалась короткой и не слишком крутой, так что оказавшись в самом низу, на залитом водой плоском пятачке, он не сильно ударился о какую то деревянную преграду. Услужливая молния наконец то объявилась. Иван понял, почему яростный ветер с дождем перестали терзать его - сейчас он лежал на площадке какого то крылечка наоборот, ступеньки которого ведут не вверх а вниз. А само это крылечко с лесенкой прятались под небольшой крышей на столбиках, сбоку которых приделаны металлические а может фанерные щиты, образуя своеобразный тоннель.

Долго разлеживаться не получилось. Площадка оказалась залита приличным слоем холодной воды несмотря на имеющуюся над ней крышу. Иван ощупал руками деревянную стену, остановившую его падение и понял что никакая это не стена а самая настоящая дверь. Очередная, уже которая по счету в этот вечер дверь, которую ему придется открыть, не зная что ждет за ней. Поднявшись, провел руками по хорошо различимому нахлёсту створок и нащупал ручку. Потянул на себя и дверь, громко заскрипев, конечно же открылась. Осторожничая шагнул вперед в странное помещение, освещаемое отсветами молний, проникающих через несколько небольших окошек, расположенных на стенах почти под самым потолком. Эти отсветы вырисовывали причудливые нагромождения непонятных предметов, заполнявших почти все внутреннее пространство, насколько его удавалось разглядеть.

Сначала Иван не понял, что перед ним. Но хорошо уже то, что это непонятное нагромождение не светилось белесым светом, не пузырилось и не шевелилось. Тогда он медленно и осторожно пошел вперед, по привычке вытянув руки перед собой, чтобы не наткнуться на незамеченное в темноте препятствие. Наконец уперся во что то мягкое и покрытое шершавой тканью. Да это же мешок! Обычный мешок с чем то мягким внутри! Пошарил руками по сторонам — нащупал коробку, обтянутую чем то, очень похожую на кожу. А это чемодан! Еще пошарил руками. А вот и доски деревянных полок, на которых всё это добро расставлено. Недалеко сверкнула очередная молния и помещение на короткий миг озарилось призрачным светом, показав множество деревянных конструкций, состоящих из расположенных друг над другом полок, полностью заполненных всякой всячиной — мешками, чемоданами, корзинами, свертками и другими вещами разных форм и размеров.

Тут он наконец понял, где оказался. Это, судя по всему, был подвал небольшого одноэтажного здания, расположенного совсем рядом с самой автостанцией. На этом здании, как он припоминал, красовалась надпись «Диспетчерская» а на крыше красовалась, возвышаясь над всей станционной площадью, просторная стеклянная будка, в которой важно восседала женщина в форменной синей рубашке и красном берете. Получается, что этот подвал и есть склад для вещей, которые принимали и выдавали в самой станции. Ну и отлично! Здесь тепло, сухо и можно безопасно отсидеться до самого утра. Главное, что помещение это надежно отделено от главного здания, целиком захваченного страшными тварями. И все эти шевелящиеся пузыри со своими мерзкими нитками и паутиной сюда не доберутся! А как ими добраться то? Между станцией и этим домиком с пару десятков метров а то и больше будет. Никаких стен и потолков на этом пути нет. А есть только асфальт, который каждую секунду со страшной силой вышлифовывается тысячами жестких как щебень брызг воды, летящих в бешеных порывах ветра. А еще там безраздельно хозяйничают его друзья молнии! Не-е-е-ет, больше вы меня не достанете! Сидите там, твари, а я здесь и без вас посижу!

Обрадованный своим мыслям и воспрянувший духом, Иван решил осмотреть помещение полностью. Во первых он хотел окончательно удостовериться в отсутствии тварей. Во вторых нужно было определиться, где устроится на засидку, дожидаясь утра. Не на холодном полу же сидеть в самом деле, тем более что вокруг полно всяких мешков и свертков разной степени мягкости, только выбирай. Он медленно пошел по центральному проходу, вертя головой влево и вправо, дожидаясь очередного всполоха молнии в маленьких окошках, чтобы рассмотреть содержимое расходящихся к стенам деревянных стеллажей. Выбирать действительно было из чего. Между некоторыми стеллажами прямо на полу были горой набросаны мешки, как будто ждущая его большая постель - только устраивайся поудобнее и потом спи себе сколько влезет.

Наконец дошел до самого конца центрального прохода и уперся в глухую кирпичную стену. Несколько минут внимательно, и в отсветах молний, и в полной темноте, рассматривал её - не покажется ли вдруг какое мерзкое светящееся пятнышко, не зашевелится ли на ней какая нибудь поганая ниточка? Поверхность стены оставалась надежно темной и абсолютно неподвижной. Вот и отлично! Значит сейчас он завалится на ту груду мешков, что во втором от входа ряду и дождется утра. Солнышко он никак не пропустит — окошки в этом подвальном складе были хоть и маленькие но их оказалось много и расположены они были по обеим сторонам.

Развернувшись назад, Иван успел сделать всего лишь несколько шагов, по привычке глядя себе под ноги в темноте. Но стоило ему только поднять глаза, как он весь словно провалился в бездонный колодец ужаса. Прямо там, где должна быть дверь в подвал, сейчас стояло существо. Самое страшное существо, какое только может быть. Настолько страшное, что представить его себе просто невозможно, пока само оно не решит появиться перед глазами. Он вдруг понял — это и есть воплощение ужаса, то самое чудовище, что всегда ждало его в темных комнатах и в темном пространстве под кроватями, что следило за ним сквозь черную створку приоткрытой двери кладовой, что ждало его в шкафах, что пряталось за шторами в темной ночной квартире.

Чудовище было похоже на человека, одетого в длинное одеяние до пола с наброшенным на голову капюшоном. Вот только одежды такой просто не бывает на свете — она будто бы целиком состояла из тысячсветящихся в темноте белесых змей, непрерывно двигающихся и переплетающихся между собой. Лица у чудовища не было, вместо него был овал, светящийся ярким и совершенно нереальным светом. В этом овале происходило свое зловещее движение, вызывающее такое же чувство омерзения, как и кишащее змеями облачение чудовища. Овал непрерывно исходил пузырями, которые лопались и выбрасывали во всех направлениях тонкие белые нити, прилипающие ко всему, что встречали на своем пути. Обретя опору, нити тут же принимались расти, извиваясь и переплетаясь друг с другом, образуя паутину совершенно безумных форм.

Белесые змеи, составлявшие одеяние чудовища, тоже не теряли времени даром. Периодически какая то из них скатывалась на пол перед страшной фигурой и немедленно превращалась в кипящий пузырь, в точности такой, на какие Иван уже насмотрелся сегодня. И пузырь этот так же принимался разбрасывать вокруг себя множество шевелящихся белых нитей. Очередная змея, вдруг решившая запузыриться, катилась по этим нитям уже дальше от чудовища и тоже раскидывала мерзкие нити, чтобы другие пузыри смогли прокатиться по ним еще дальше.

Неотрывно глядя на воплотившийся ужас, Иван перестал чувствовать время, перестал чувствовать свое тело, перестал чувствовать саму жизнь. Смотреть на чудовище было мучительно страшно, но казалось не существует таких сил, что заставили бы его отвести взгляд или закрыть глаза. Он видел, как отвратительная белесая паутина с вкраплениями нарывов - пузырей, шевелящаяся и пульсирующая словно живая, неумолимоприближается к нему, целиком опутывая стеллажи с вещами, закрывая стены и окошки на них, скрывая под собой все больше пространства потолка и пола. Он вдруг понял, что совсем скоро паутина опутает и его, растворит его тело в себе. Что с ним станет тогда? Он тоже превратится в один из этих мерзких пузырей? Или навечно станет мертвенно бледной змеей на теле чудовища, слепой, глухой, без рук и без ног?

Страшное отчаяние и безысходность пожирали душу Ивана, в которой не осталось ни капельки воли, только обреченность и покорность. Сначала он надеялся, что дядя Юра его ждет на этой автостанции - а его нет. Потом надеялся, что водители легковушек ему помогут - а их нет. Надеялся, что сможет позвонить по телефону - а они все не работают. Надеялся, что кто нибудь приедет сюда — никто не приехал. Надеялся что спасется от чудовищ в этом подвальчике — но чудовища нашли его и загнали в угол. Всё, нет у него больше сил убегать! Не может он больше!Хватит! Будь что будет!

«Кто -о -о -о -о -о -о -о -о ты -ы -ы -ы -ы -ы -ы -ы -ы?!»

Голос, неожиданно врезавшийся в его сознание, был невыносимо громким. Этот голос словно состоял из визга тысяч полотнищ пил, одновременно вгрызающихся в самое твердое дерево, перемежающегося с воем электромоторов и грохотом дизелей огромных лесовозов. Голос буквально разрывал остатки разума, будто резал его этими самыми пилами, заставляя подчиняться без малейших раздумий. Иван отчетливо осознал — прямо сейчас он назовет чудовищу свое имя и все его мучения закончатся, как чуть раньше закончились все его силы сопротивляться страху.

Мелькнула последняя в жизни мысль, наполненная горьким сожалением — ему снова вспомнилась мама, ласково трепавшая его вихрастую голову и уверявшая, что сейчас она сделает щёлк выключателем и никаких страшилищ под большим столом в комнате больше не будет. А он, совсем малыш, смотрел на неё снизу вверх с надеждой и восхищением. Потом переводил взгляд в недра темной комнаты, на темное пространство под столом и не отпуская мамину руку, грозно хмурил брови — ужо мы вам, бякам и букам,сейчас покажем! Жаль что её в этот момент нет рядом.

И вдруг он представил наяву, почти что увидел своими глазами, будто бы мама открывает дверь в этот подвал, заходит и стряхивает капли дождя со своего зонта. Ведь на улице дождь, так ведь? Она она поправляет прическу, ласково смотрит на своего малыша и улыбается. И самое главное, она смотрит прямо сквозь мерзкое чудовище! Она не замечает ни это чудовище ни его отвратительные порождения! Чудовища для неё просто не существует! Мама делает озабоченное лицо, затем покачивая головой всё так же ласково и совсем чуть-чуть насмешливо интересуется - а чего это он забрел в темную комнату, опять ведь ему какая нибудь страшная бякапривидится. Потом,как всегда в таких случаях снова заулыбавшись, поднимает свою руку к невидимому выключателю.

Нет, свет в подвале не вспыхнул. И чудовище никуда не делось вместе со своими пузырями и продолжавшей расползаться от них паутиной. Только видение мамы исчезло. Но в тот самый момент, когда рука невидимой мамы должна была щелкнуть кнопкой невидимого выключателя, по телу Ивана вдруг разлилось живительное тепло, легко растворившее наведенный чудовищем морок. Он снова мог двигаться и снова чувствовал в себе силы бороться за жизнь. И самоеглавное он понял, как снова может сбежать от чудовища. Те самые маленькие окошки под потолком! Сначала на верхнюю полку ближайшего стеллажа, по ней к окошку, разбить его и на улицу. Он успеет! Чудовище пока не двигается с места а поганая паутина растет не так уж и быстро. И в это окошко он должен пролезть, будто специально под него делали! Взрослый пацан уже не пролезет, а такой десятилетка как он - легко!

Не раздумывая больше ни секунды,кинулся к ближайшей деревянной конструкции. Но всё что удалось сделать, так это только упасть на неё, отчаянно хватаясь руками за всё то можно. Его ноги так и не сдвинулись с места. Иван посмотрел вниз и закричал от злости. Как он мог забыть, что эта подлая паутина появляется совершенно незаметно, откуда её совсем не ждешь. В той комнатке на автостанции она подкралась к нему сзади, прямо из стены, и схватила за спину и голову. А сейчас вот подкралась снизу, с пола, опутала его ноги почти до колен, пока он в ужасе пялился на чудовище. Но нет! Его так просто не возьмешь! Он уже знает, что паутина эта не такая уж и крепкая и порвать её, при желании, очень даже можно. Главное перетерпеть огненно - жгучую боль. Но как раз этим его сегодня уже не испугать!

Иван крепче схватился за деревянные стойки стеллажа и что было силы принялся подтягивать к ним свое тело, надеясь вырвать ноги из капкана белесых нитей. Он увидел, как его напряженные до предела руки сгибаются, увидел приближающиеся вещи, разложенные на полках. Значит у него получается выскользнуть! Осталось совсем чуть — чуть! И тут он почувствовал, что падает на пол, а все вещи с полок падают прямо на него вместе с большими деревянными балками и досками. Этот проклятый стеллаж, вместо того чтобы помочь ему спастись, просто взял и упал на него. И сейчас вся эта груда барахла придавила его к полу. Ледяной холод ужаса ударил в позвоночник. Нужно срочно выбираться, пока паутина не добралась до него! На всё про всё у него буквально несколько секунд, потом будет поздно.

Он попытался столкнутьупавшиена него вещи, но не мог сдвинуть их с места ни на миллиметр. Все эти накрывшие его сверху чемоданы, свертки, деревянные доски и балки по какой то необъяснимой причине стали словно чугунные. Он упирался, бил по ним руками, извивался всем телом — всё тщетно, даже не шелохнулись. Он оказался намертво прижат к полу. Скоро здесь будет паутина, нужно что то делать! Но что? Что он сможет сделать, если лежит будто бы под грудой железа?

Внезапно ярчайшая вспышка молнии озарила подвал, страшный удар грома больно саданул по ушам а все окошки в подвале вдруг зазвенели разлетевшимся вдребезги стеклом. Почти сразу Иван почувствовал, как потоки холодной воды, льющиеся внутрь подвала сквозь пустые теперь окошки, стремительно растекаются по полу. И уровень воды каждую секунду неумолимо поднимается. Вот вода уже скрыла его затылок, вот уже затекает в уши, вот уже медленно ползет по щекам вверх. Да он же сейчас захлебнется!

Иван с бешеной скоростью и всей силой, какая только была в его руках, принялся бить по прижавшим его предметам, толкать их, надеясь хоть как то сдвинуть с места. Его тело извивалось в том же бешеном ритме, стремясь выскользнуть из ловушки. Он чувствовал, как вода все ближе подбирается к его рту и к носу. Как бы он не старался, но поднять голову выше не получится никак. В последней отчаянной попытке он снова и снова лупил ладонями по чему то твердому и тяжелому над собой, что прижимало его к полу. Руки чувствовали только твердый и абсолютно неподатливый металл. Его лицо уже полностью скрылось под водой а воздуха в легких осталось совсем чуть чуть.

По ушам снова ударило раскатом грома. Пальцы чудовищно напряженных рук внезапно провалились внутрь чемодана, еще мгновение назад словно целиком сделанного из железа. Темнота подвала, смешанная с отблесками молний, вдруг стала растворяться в каком то странном желтовато — зеленоватом свете.Ему вдруг удалось вдохнуть, судорожно, полной грудью, до боли в легких. Раз! Другой! Третий! Вся водакуда то исчезла. Он чувствовал, что по прежнему лежит на спине на холодном и твердом полу, а его руки по прежнему упираются во что то железное и абсолютно неподвижное.

Наконец Иван решился открыть глаза. Ему потребовалось какое то время осознать окружающее. Он действительно лежит на полу в каком то помещении. Причем не просто на полу, а прямо под какой то конструкцией в виде решетки из толстых железных прутков, за которую зачем то цепляется пальцами рук. Вокруг него грязно зеленые стены. На сером потолке еле светит тусклая лампочка. Он снова в своей камере, вот где он.

С трудом поднявшись с пола, снова упал уже на матрас своей железной койки, под которую закатился во сне. С улицы, сквозь толстое стекло зарешеченного окна, отчетливо доносились мощные раскаты грома и отсвечивали вспышки молний. Слышно было, как по металлическому щитку, установленному снаружи перед окном, молотили капли дождя.

Мелко дрожа всем телом, Иван сжался в комок, словно младенец, и тихонько заскулил. Прошлая спокойная ночь оказалась лишь временной передышкой. Чудовище по прежнему караулит его по ту сторону сна.

Продолжение следует ...

Автор: 1100110011.

Сайт автора: 1100110011.ru

Начало в посте Ведьма. Часть 7(1).

в камерах изолятора временного содержания, кормили тем же, что и начальника Энского МВД и прокурора. Такое вот всеобщее равенство и братство наблюдалось в отдельно взятом вопросе служебного питания. Кроме того, в подобном единообразии был определенный смысл. Положа руку на сердце, трудно было сказать, как поведут себя те же сотрудники заводской столовой заранее зная, что например вот эта конкретная порцайка окажется на столе у главного милицейского начальника. Вот и решили не искушать судьбу.

Выждав нужное время, следователь спустился в цокольный этаж и отдал старшему смены ИВС приказ об освобождении работяг. Как только формальная процедура, не занявшая много времени, завершилась, он обратился к мужикам с прощальной речью, в которой указал на необходимость единения народа и правоохранительных органов в борьбе с преступностью а также на необходимость принятия этим самым народом трудностей и лишений, непременно возникающих в процессе этой самой борьбы. И что от лица ранее упомянутых органов он лично и весь коллектив Энской прокуратуры объявляет товарищам устную благодарность за проявленную социалистическую сознательность. Последнее произнес абсолютно искренне, без всякой иронии.

Сотрудники изолятора смотрели на него круглыми от удивления глазами. Чего — чего а подобного раньше видеть не приходилось. Такого, чтобы начальство лично пожаловало, да еще и распиналось. Тем более перед простыми работягами. Сержанты втихушку переглянулись и еле заметно кивнули друг другу, дескать опять новые веяния пожаловали, как же, понимаем. Неужели теперь каждый раз такая политинформация будет? А ну как начальству вскоре надоест вот так приходить и собственноручно разглагольствовать? Тогда что, всё это дело на них повесят? А оно им надо? Да и не умеют они этого, не по этой части обучались.

Следователь насчет работяг был спокоен — эти двое точно никуда жаловаться не будут. Вон с какими рожами довольными стоят и слушают. Если подумать, чего бы им вдруг быть недовольными? Двое суток отдыхали от жен, детей и прочих домочадцев, кто у них там дальше по списку. Опять же отдыхали не просто так, а с сохранением полной заработной платы — вон каждому по справочке соответствующей формы выдано. Дома их будут встречать как героев — великомученников, натерпевшихся лиха почем зря. Опять же стол по этому поводу будет накрыт, непременно с поллитрой а то и не одной. Жены на недельку — другую добрее и сговорчивее станут. Потом мужики на работе и во дворе угостят рюмочкой да не раз — всем ведь интересно послушать будет, чего да как оно там случилось. Ну а то, что в камерах нары жесткие да из отхожего места попахивает — так это совсем ерунда, им обоим по служебной надобности доводилось целыми днями в таких смрадных топях трубы чинить, что камеры эти должны казаться номерами в профсоюзном доме отдыха, не иначе. В общем, как говорится, нет худа без добра.

Иван.

Иван больше не боялся своих снов. Проснувшись сегодня утром в камере, он даже испытал чувства радости и облегчения, казалось бы совершенно не уместные здесь. Ведь что получается? Отрубился он вчера еще до наступления ночи. Так? Так! А проснулся когда милиционер своей луженой глоткой проорал в окошко «Подъем!». Значит всю ночь он спокойно проспал и ничего ему не приснилось. Совсем ничего. Ни хорошего ни, самое главное, плохого. Сейчас ему было даже несколько стыдно перед самим собой, за то, что он вчера устроил. Еще здешнюю простынку хотел рвать на лоскуты и запихивать в дверь. И дырку в унитазе собирался этой же простынкой законопатить. И слив раковины тоже. Вот он придурок! Расклеился. Нюни распустил. Хотя чего это он? Перенервничал просто, было с чего. А кто бы остался спокойным? Поэтому всякая дрянь и приснилась. Ну и черт с ней! О другом надо думать.

Как только Ивана вернули с допроса, место ушедшего страха перед ночным кошмаром занял другой, гораздо более сильный страх. Страх за свою судьбу. Что с ним теперь будет? Почему не отпустили а привели назад в камеру? Подозревают? Или уже что то знают точно? Может Серега и Костян сломались? А сам то он тоже хорош! Увидел на фотографии этого засранца и сразу расклеился, поплыл. Иван вдруг явственно вспомнил, как от наглости и дерзости малолетки потерял в тот вечерконтроль над собой. Вспомнилась овладевшая имзвериная ярость. Вспомнились собственные кулаки, летящие в это лицо. Вспомнилось, как он и его дружки, повизгивая от азарта и отпихивая друг друга, стремились нанести как можно больше ударов. А следователь конечно заметил его реакцию, вон как взъерепенился и давай заново гонять его своими коварными вопросиками. Одно хорошо, быстро смог взять себя в руки и продолжал стоять на своем. А вот дружки его закадычные, смогли ли они? Сейчас он совсем не был в этом уверен. А что если сдали, выставили его зачинщиком а сами вроде как сбоку — припёку? А? Что тогда делать?

Если всё будет совсем плохо, сколько интересно ему дадут? А куда посадят? Точно не в тюрьму. Иван не помнил где, когда и от кого, но слышал, что несовершеннолетних в тюрьме не держат. Значит отправят в лагерь. А в какой? Ивану вдруг захотелось, чтобы его отправили именно в тот лагерь, где работают на лесоповале, то есть деревья в лесу пилят. Ну а что? Парень он здоровый. Вон который год на тренировках в боксерской секции упахивается так, что никакому лесоповальщику поди и не снилось. Так что сдюжит как нибудь несколько лет. Опять же на свежем воздухе а не в бетонном закутке торчать. Тем более что люди там живут, и вполне себе сносно живут. Он сам видел.

Иван вспомнил, как в совсем юном возрасте, когда учился в классе в четвертом — пятом, его на всё лето отправляли в гости к папиному брату — дяде Юре, жившем в одном из поселков, затерянных в лесах на северо — западе огромного Советского Союза. Под тем предлогом, что нечего мальчишке в пыльном индустриальном городке без дела болтаться, пускай чистым воздухом надышится про запас. В те года ровесников Ивана в поселке не оказалось, только взрослые парни и девицы или же совсем малышня. Так что водить дружбу и играть в игры пацану там было просто не с кем. Поэтому дядя Юра почти каждый день брал мальца с собой на работу, на свою лесопилку, расположенную в соседнем, гораздо более крупном поселке городского типа. Поначалу это очень беспокоило его жену, обоснованно считавшую, что лесопилка это вам не краеведческий музей и не картинная галерея, на лесопилке полно опасных острых железяк, тяжелых бревен и больших машин. Угомонить её удалось только клятвенно пообещав, что дальше нескольких метров от конторского здания пацан отходить не будет, в цеха не сунется и на погрузочные межи ни ногой. А если вздумает сунуться, то юный родственник без оговорок согласен на порку пониже спины отходами производства в виде березовых прутков.

Там, на лесопилке, Иван впервые в жизни увидел «зеков» - так называли их промеж собой деревенские мужики. Эти самые зэки приезжали вместе с некоторыми лесовозами, сидя по двое в кабине вместе с водителем. Помогали разгружать привезенный лес — кругляк а взамен увозили уже напиленные доски, придирчиво отбирая их вручную и так же вручную, очень ловко и быстро, загружая на платформы своих лесовозов. Одеты они были всегда в одинаковые темно — синие куртки, кепки и брюки. На ногах имели одинаковые чёрные ботинки. Были они мрачные и молчаливые. Общались зэки только между собой да по необходимости с бригадиром стропалей. В перерывах отдыхали своей кучкой, усаживаясь подальше от остальных. Курили странный, сильно дымящий и противно пахнущий табак.

Иногда во время обеда один или два человека из зэковской братии сами подходили к деревенским мужикам, работающим на лесопилке, и недолго о чем то с ними переговаривались. Затем из рук зэков в руки мужиков переходили разные интересные штучки — например раскладные ножики с разноцветными фигурными рукоятками, металлические зажигалки, резные коробочки разных размеров и другие изделия официального и не очень зоновского промысла. В обратную сторону, соответственно из рук мужиков в руки зеков, обычно передавались пачки фабричных папирос или сигарет, а временами нечаянно мелькали на солнце бока чекушек или поллитровок.

Со временем Иван полностью освоился на новом месте. Тем более что проблем своему дяде он не доставлял — все инструкции, касающиеся того, где можно ходить а где строго настрого запрещено, соблюдались им в точности. Дядя Юра очень нравился Ивану и тот даже в мыслях не допускал подвести его. Другие лесопильщики уже не удивлялись, завидев его, а он, в свою очередь, важно протягивал им руку для приветствия. Мужики степенно здоровались в ответ и жали пацану руку, тем самым признавая за своего.

А еще юному Ивану чрезвычайно льстило, что с ним лично здоровался сам начальник лесопилки — очень полный мужчина с красным лицом, сильно потеющий и постоянно утирающий это самое лицо большим платком. Его кабинет находился на втором этаже, как раз напротив комнаты бригадиров. Дверь к нему никогда не закрывалась и через неё постоянно то вбегали то выбегали назад или сами бригадиры или водители машин, привозящих лес кругляк или увозящих напиленные доски и брусы. Некоторые выскакивали тихонько чертыхаясь, получив нагоняй, а голос начальника, в такие моменты очень громкий и звучный, разносился по всему зданию администрации. Однако, когда он через дверь своего кабинета видел Ивана, то непременно кивал ему, улыбался и подмигивал, дескать вот ты - молодец, вот к тебе никаких претензий нет. От этого чувство собственной значимости у Ивана вырастало многократно.

Всей дядиюриной бригаде тоже была немалая польза от Ивана. Кого, спрашивается, отправить с баклажкой за кипяченой водой, что хранится в большом оцинкованном баке с краником, установленном в углу бригадирской комнаты? Тут и просить не надо, ловкий и быстрый Иван уже вовсю несется между вкусно пахнущих гор сосновых опилок к зданию администрации, а там по гулкой металлической лестнице вверх в бригадирскую. Сам напился, в баклажку воды под пробку и пулей назад, ведь дядя Юра и мужики с его бригады очень ждут. Понимать надо!

Иногда, прямо посреди рабочего дня, размеренное жужжание распилочного стана вдруг сменялось непродолжительным резким визгом и наступала тишина. Ну ясно, опять одно из многочисленных стальных полотен порвалось, сейчас менять будут. В ту же минуту в воротах цеха появлялся дядя Юра, находил глазами Ивана, удобно устроившегося кверху пузом на свежей горе опилок и пальцем показывал на гараж, примыкавший к зданию лесопильской конторы. Это был молчаливый приказ сбегать до главмеха и принести к воротам цеха уже хорошо известный пацану набор инструментов, а он, дядя Юра тут подождет, воздухом подышит вместо того чтоб заслуженные бригадирские ноги топтать.

В этом случае Иван применял совершенно иную тактику, нежели с водой. До калитки в больших воротах гаража он бежал как обычно. Но перед самой калиткой останавливался и затем степенно, не торопясь, заходил уже в сам гараж. В гараже, кроме самого главмеха, как правило ошивалось несколько заезжих водителей, ждущих своей очереди на погрузку или выгрузку. Они обычно стояли кучкой возле главного механика и трепались о своих шоферских делах или сидели с ним за столом в углу, забивая козла или раскинув картишки до тех пор, пока каркающий и булькающий голос диспетчера из громкоговорителя под потолком не приказывал очередному бездельнику покинуть теплую компанию и явиться на оформление.

Иван неспешно подходил к группе взрослых, здоровался конечно со всеми а затем, с важным видом, перечислял главмеху давно заученный наизусть список из десятка требуемых инструментов. Главмех принимал правила игры и глупых вопросов вроде «А тебе зачем, мальчик?» не задавал. Он молча отходил к стеллажу, набирал требуемое в брезентовую сумку и передавал её Ивану. Тот в свою очередь, опять не спеша и со всей возможной важностью, шёл обратно к гаражной калитке, на ходу доставая из сумки то один инструмент то другой, делая вид что внимательно разглядывает, добрый инструмент ему выдали или так, ерунду. В этот момент весь его вид говорил о том, что приехал он сюда за рулем самолично, не меньше чем на КРАЗе трёхоснике, а сейчас ему кой чего подтянуть надо и вообще некогда ему тут лясы точить.

Глазами Иван конечно не видел, но в мыслях был абсолютно уверен, что матерые шофера только присвистывают, глядя ему вслед, да козырьки своих кепок задирают от удивления. А главмех на них посматривает с хитрым прищуром - вот товарищи, пожалуйста полюбуйтесь какую смену вырастили, это вам не хухры — мухры. Но стоило только калитке гаражных ворот захлопнуться за спиной Ивана, как вся его напускная важность и самомнение словно проваливались в пятки, которые с завидной быстротой принимались сверкать в сторону лесораспиловочного цеха.

Вот и сейчас, когда рабочий день катился к концу и бардовое солнце почти полностью скрылось за увешанным пеленой туч горизонтом, как из ворот цеха послышалось хорошо знакомое, громкое и звонкое «пиу — пиу», «бздыньк — бздыньк». Затем резко стих вой электромоторов и наступила тишина. Иван, не без основания считавший себя пусть и внештатным но уже опытным работником, не стал дожидаться распоряжений от дяди Юры, вскочил, отряхнулся от опилок и помчался прямиком в хорошо знакомый гараж.

Как обычно, не спешно зайдя через калитку, остановился на пороге удивленный. В гараже никого не было, не одной живой души. Тишина, запах масла и бензина, еле заметные полосы слабого вечернего света из больших окон да частички пыли в этих полосах кружатся. Странно, даже если главмеха вызвал к себе начальник лесопилки - тот бы непременно выгнал из гаража всех посторонних а калитку и внутреннюю дверь запер. Иван какое то время потоптался в нерешительности у входа а затем решил пройти к столу главмеха и подождать его там. Вдруг тот скоро вернется?

Конечно, он и сам мог взять нужные инструменты со стеллажа, но делать этого никогда бы не стал. Не твой инструмент — вот и трожь! Такое самовольное хозяйничанье было бы проявлением крайнего неуважения к местному гаражному царю. Посидев немного на стуле, приставленном к главмеховскому столу, Иван решил все таки подняться наверх и поискать главмеха. А найдя — вежливо поторопить. В конце концов он тут не просто так, у него важное поручение, бригада инструмент ждет! Тем более что торчать в одиночку в гараже тоже виделось ему как то не по субординации.

Быстро дошел до внутренней калитки, ведущей из помещения гаража прямо внутрь здания администрации лесопилки. Калитка оказалась не запертой, что уже нисколько не удивило. Не мешкая, Иван взбежал по гулкой железной лестнице на второй этаж здания, на верхней площадке тормознул и развернулся к двери кабинета начальника лесопилки. Кабинет этот Ивана очень удивил. Точнее говоря не сам кабинет, что выглядел как обычно, а отсутствие в этом кабинете его грозного владельца. Иван доподлинно не знал, появлялся ли толстый начальник на работе самый первый, но точно знал, что уходил он последним, не спеша и солидно переваливаясь обойдя все помещения администрации, закрыв на ключ входную дверь и обязательно выдав пару ценных указаний сторожам.

Сейчас кабинет был пуст. Ну допустим, главный механик еще мог уйти по необходимости к машине какой или еще куда ему там понадобится. Но начальник лесопилки в представлении Ивана был совершенно неотделим от своего кабинета. Начальнику не было никакой необходимости в рабочее время покидать свой уютный мирок — здесь в его распоряжении было большое окно, сквозь которое он мог видеть всю территорию вверенного ему в управление предприятия. На письменном столе стоял телефонный аппарат, с помощью которого не составляло труда связаться с нужным отделом или вызвать к себе нужного сотрудника. В конце концов, рядом с телефоном находилась еще одна коробочка, позволяющая посредством развешанных на территории тут и там электрических рупоров — матюгальников, позвать к себе нужного человека, не осчастливленного служебным телефоном, ну или просто наорать на него без всякого приглашения. Мелькнула глупая мысль - не под стол ли начальник спрятался? Но тут же ушла - Иван засомневался что начальнику удалось бы физически провернуть этот трюк. Да и не по статусу ему это. От кого ему тут прятаться, когда наоборот, все обычно стараются спрятаться от именно от него.

Еще больше озадаченный ситуацией, он отошел от начальственного кабинета и развернулся к открытой двери хорошо знакомой, ставшей уже чуть ли не родной, бригадирской комнаты. Окна почти не дают света, но можно разглядеть металлические шкафчики по периметру и стол по центру. Ни одной живой души. Тишина. Сумрак. Иван не понимал, что происходит а главное почему. Он вдруг почувствовал накатывающее на него странное чувство, будто кто то приказывает немедленно бежать из этого места куда угодно и прятаться. Пальцы рук похолодели, дыхание сбилось а в животе закрутило. Очень захотелось немедленно выполнить приказ убегать, как вдруг его мечущийся по сторонам взгляд упал на электрический выключатель, установленный со стороны коридора прямо возле двери в бригадирскую. Вот он идиот! Ну конечно! Этот выключатель, сейчас уже до черноты замызганный прикосновениями тысяч пальцев, здесь специально поставили умные люди, чтобы не приходилось шагать в темную комнату и не пялиться туда зазря, силясь что либо разглядеть. Можно же свет включить и будет совсем не страшно! Мама всегда так делала, когда он был совсем маленький и случалось пугаться чего нибудь впотьмах. Она заходила в комнату, щелкала выключателем, расположенным на недосягаемой пока для него высоте и все его страхи тут же исчезали, словно смывались потоком теплого желтоватого света, льющегося с потолка.

Обрадованный собственной догадке, Иван протянул руку и вдавил клавишу. Никакого результата. Все тот же сумрак кругом. Все та же тишина. Он несколько раз пощелкал кнопкой вверх и вниз — без результата. Как ни странно, но ставший вдруг бесполезным выключатель вовсе не вернул его в лапы детских страхов. Напротив, Ивана посетила очередная мысль, успокаивающая и одновременно всё объясняющая. Как никак он уже не тот несмышленый малыш, боящийся темных углов. Он уже ученик четвертого класса, пионер и вообще начитанный мальчик и очень хорошо помнит рассказ учительницы, как вождь всего мирового пролетариата товарищ Ленин торжественно открывал электростанцию. Ту самую, от которой загорелись тысячи и тысячи лампочек в квартирах жителей революционного Петрограда, отчего эти самые жители перестали бояться мрака, распространяемого мировой буржуазией. Точно! Просто произошла авария с электричеством! Что-то где-то сломалось, электричество перестало поступать на лесопилку и все ушли! Вот и всё! А он просто напросто уснул на мягких и ароматных опилках, разморенный теплом летнего солнца. И теперь дядя Юра его ищет, а не найдя будет ждать. А где ждать? Конечно на расположенной недалеко, буквально в пяти минутах ходьбы, автостанции. Вот всё и объяснилось! А он тут раскисать стал.

На ходу обругав себя нюней и парочкой куда менее лестных слов, воспрянувший духом Иван помчался вниз и выскочил на крыльцо. На улице стало уже совсем темно. Огромные грязно-серые тучи полностью заволокли небо, подул ветер. Тот самый момент, когда вечер неумолимо переходит в ночь и пора уже зажечься уличным фонарям. Только сегодня они почему-то не зажглись. Ивана, только что всё для себя разъяснившего, этот факт совершенно не смущал и тем более не пугал. Он решил для очистки совести сбегать и заглянуть в цех, где командовал дядя Юра. А вдруг? Быстро домчавшись до цеховых ворот по темному проезду между светлеющих гор опилок, заглянул внутрь. Никого, только слабо различимые в густой темноте станины пилорам, бочонки электродвигателей, штабеля досок и бревен, свисающие с потолка на цепях огромные крючья. И что это значит? А значит это, что хватит уже здесь бегать туда — сюда без всякой пользы, пока дядя Юра, теперь Иван был абсолютно в этом уверен, ждет его на автостанции.

Выскочив наконец за проходную поселковой лесопилки, Иван что было сил припустил по обочине дороги к виднеющемуся вдалеке зданию, где точно должны быть люди. Они с дядей Юрой приезжали автобусом на поселковую автостанцию рано утром а уезжали поздно вечером и даже тогда станция была полна людьми, ожидающими проходящих ночью автобусов. Иногда им удавалось пристроиться в кабину к знакомому водителю лесовоза и доехать до своего села задарма. В таких случаях дядя Юра бывал очень доволен и заговорщицки подмигивал Ивану — ему опять удалось сэкономить несколько десятков копеек, которые пополнят дядиюрину заначку. А еще это значило, что когда вечером дядиюрина жена привычно спросит как они доехали — отвечать нужно, что доехали они конечно же хорошо и опять таки конечно же на автобусе.

Автостанция приближалась и становилась все более различимой в вечернем сумраке — и само здание станции и главное станционная площадь со стоянкой для автобусов. У Ивана снова, прямо на бегу, стали холодеть руки и ноги, снова где то в животе будто заворочалось неведомое существо. Станция и площадка перед ней были абсолютно пусты и темны. Нет же! Ну нет! Ну пожалуйста! Дыхание сбилось и в нём, вопреки его воле из последних сил боровшейся с паникой, стали проскакивать всхлипы. Ему вдруг захотелось просто упасть в высокую траву, растущую в поле простирающемся вдоль обочины, спрятаться среди высоких зеленых стеблей и остаться там лежать. Пусть теперь взрослые сами его ищут, ему плевать! Хоть с собаками пусть ищут, если сами взяли и все уехали а его тут оставили, совершенно одного в темном и пустом поселке.

Пока поддавшийся панике мозг Ивана раздумывал, как бы получше определиться на постой в зеленых насаждениях кормового назначения, его молодые и сильные ноги без лишних рассуждений пронесли его прямиком через станционные ворота, сквозь которые рейсовые автобусы заезжали и выезжали со стоянки. И сделали это совсем не зря. Очередной лучик надежды мелькнул перед залитыми слезами глазами Ивана. Точнее целых два лучика. Он вдруг заметил две легковушки - жигуленка, стоящие у самого крыльца здания станции и еле видимых в темноте, даже цвет их толком не различить. Плевать на цвет, самое главное что вот они, стоят. А раз есть машины, значит есть и водители. Значит эти не уехали как все. Ведь если бы уехали то на своих машинах а не бросили бы их здесь. Правильно? А значит эти водители остались и дожидаются своих родственников, ну или там знакомых, которые сойдут здесь с ночных проходящих автобусов. Логично? Логично!

Иван по диагонали через большую асфальтовую площадь устремился к припаркованным автомобилям. Еще на бегу, приблизившись на достаточное расстояние, он смог разглядеть абсолютно пустые салоны обеих машин. Очередная спасительная мысль не заставила себя ждать — это потому, что водителям долго ждать и они откинули спинки своих сидений горизонтально и теперь полеживают себе в теплых салонах, дремлют ожидаючи пока звук мотора и свет фар прибывшего автобуса их не разбудит. Он сам много раз видел, как водители так делают. Но надежда оказалась тщетной. Осторожно заглянув внутрь через стекла, он понял — машины пусты, подергал за ручки дверей — и заперты. От злости на весь мир, от ощущения собственного бессилия и полного непонимания происходящего, крупные слезы брызнули из глаз. Плача уже в голос и еле переставляя ноги, Иван добрался до большого крыльца здания автобусной станции, смог подняться на пару ступенек и рухнул, уцепившись в металлические перила мертвой хваткой.

Как ни странно, но эти самые перила, бездушные, металлические, невзрачные на вид, окрашенные облупившейся во многих местах серой краской, помогли юному Ивану. Перила остудили прижавшийся к широкой и холодной стальной полосе лоб, погасив горячку разрастающейся паники. Посидев так некоторое время, он снова поднял голову и огляделся, утирая глаза от слез коротким рукавом рубахи. Небо сплошь покрыто черными клубящимися тучами, висевшими очень низко, бурлящими и постоянно двигающимися в разных завихрениях. Он вдруг почувствовал ранее не замечаемый ветер, завывающий и дующий сильными порывами с разных сторон, при этом очень холодный, совсем не летний а такой, как бывает только зимой. В противоположность небу, на земле царила полная неподвижность. Темные дома вокруг. Темные и абсолютно пустые улицы.

Он чувствовал, как с каждой минутой тот круг, в котором он еще может что либо разглядеть, неумолимо сужается. Мало того, даже внутри этого круга постепенно исчезали все краски, словно устав бороться с пеленой неумолимо надвигающегося сумрака. Иван привык видеть пристанционную площадь яркой в любую погоду — хоть утром, хоть днем, хоть вечером. Здесь всегда стояли разноцветные автобусы, горели фонари и автомобильные фары, когда было нужно. Вдоль забора обычно располагались вездесущие торговки со своими развалами яркой зелени укропа и огурцов, насыщенными краснотой горками томатов и перца, невообразимым разноцветием шапок полевых и садовых цветов в ведрах. Сейчас же абсолютно всё на земле, что составляло собой окружающий мир, было выкрашено очень темными оттенками серой краски — в цвета отчаяния, безнадежности, страха.

Постоянно усиливающийся ветер уже больно бил по лицухолодной водяной моросью. Неотвратимо наступающая тьма буквально выдавливала Ивана и единственное что ему оставалось - прятаться в темном и пустом здании, находящемся прямо за ним. Другого выбора не было. Он с трудом поднялся, цепляясь руками за перила, развернулся и медленно переставляя ноги по ступенькам, почти наугад пошел к большим дверям. Пряча глаза от беснующегося ветра и действуя больше на ощупь, потянул на себя за большую перекладину на двери. Совсем не удивился тому факту, что дверь безропотно открылась — в этот страшный вечер все двери для него почему то открыты. Все, кроме тех, которые ему действительно нужны.

Стоило только двери захлопнуться за спиной, как сразу стало теплее, исчезли давящие на уши завывания ветра и жалящие укусы брызгов воды. Большое внутреннее пространство, сейчас темное и плохо просматриваемое, тем не менее было хорошо знакомо Ивану и поэтому не пугало. Они с дядей Юрой заходили сюда чуть ли не каждый день, чтобы купить билеты. Вот посреди зала, еле различимые в сумраке, виднеютсядлинные ряды деревянных сидений с металлическими подлокотниками между ними, составленные попарно спинками друг к другу. А за этими рядами угадываются белые металлические решетки на окнах билетных касс, своей формой изображающие восходящую над столешницей половинку металлического солнца с металлическими же лучами, расходящимисяво все стороны. В эту самую половинку солнышка, полую внутри, полагалось сначала протянуть деньги и сообщить куда желаешь ехать а потом забрать сдачу и свой билетик, сплошь покрытый розовыми, синими или зеленоватыми волнистыми линиями — тут уж как повезет. Слева от входа угадывались два больших циферблата — это были напольные весы. Иван видел, как пассажиры взвешивали на них свой багаж, прежде чем сдать его. А другие пассажиры наоборот, получали положенный им багаж, протягивая распоряжавшемуся за прилавком мужчине какие то бумажки.

Справа от входной двери … До этого момента Ивананикогда не интересовало, что именно располагалось вдоль стены большого зала ожидания, расположенной справа от главного входа. Не было там ничего для него интересного. Он припоминал только металлическую дверь, тоже еле видимую теперь, в которую то заходили то выходили водители автобусов или сотрудники автостанции. Совсем как у них на лесопилке, только эту дверь не держали постоянно открытой и из за неё никто и никогда не кричал крепкие ругательства в спину выходящим. А что там виднеется рядом с этой дверью? Три кабинки? Какие кабинки? А такие кабинки! Это же самые нужные ему сейчас кабинки! Потому что в этих кабинках висят коробочки самых то ни есть настоящих телефонов — автоматов. И он сможет сейчас позвонить куда надо и все выяснить! А еще лучше - пожаловаться и потребовать чтобы его, Ивана, немедленно забрали из этого пустого и темного здания в пустом и темном поселке. И отвезли прямо в теплый и светлыйдом дяди Юры. Только так и никак иначе!

Воспрянувший духом Иван не мешкая направился к заветным кабинкам. Его совершенно не беспокоило отсутствие в карманах двухкопеечных монет, потребляемых такими телефонами. У него совсем никаких денег при себе не было, без надобности они ему. Вообще, деньги у него в руках появлялись лишь временами и то ненадолго, когда дядиюрина жена отправляла в сельпо закупиться продуктами. Все цены она знала наизусть и выдавала ему точную сумму, вплоть до копейки, чтобы без сдачи было. Нет, она вовсе не жалела чего либо для своего племянника. Её больше заботило, как бы по доброте душевной этого самого племянника, сдача с покупок не перекочевала в заначку дяди Юры. Сейчас же Иван собирался звонить по телефонным номерам, известным каждому советскому гражданину, от детсадовца до глубокого старика. А для тех у кого плохо с памятью, эти номера были выгравированы на блестящих металлических табличках, крепко накрепко закрепленных на каждом советском телефоне - автомате.

Скрип дверцы первой кабинки прозвучал в большом и пустом помещении как раскаты грома, заставив Ивана вздрогнуть от неожиданности. Он испуганно огляделся по сторонам, затем снова повернулся к телефону, снял трубку и осторожно поднес её к уху. В этот момент самым желанным звуком в его жизни было то самое, хорошо всем знакомое, гнусавое непрерывное гудение. Увы, никакого гудения в трубке он не услышал, только тишину. Несколько раз надавил на блестящий стальной рычажок, торчащий сбоку коробки телефона. Бесполезно, никаких звуков в трубке не появилось. Перешел во вторую кабинку — там повторилась история с молчаливой трубкой.

Трубка в третьей кабинке откликнулась слабым, еле слышимымдлинным гудком. Но только Иван протянул руку чтобы набрать заветный номер из двух цифр, как обнадеживший длинный гудок вдруг подло сменился на периодические короткие гудки. Причем каждый следующий сигнал был тише предыдущего, словно эти самые гудки в трубке нарочно дразнили его, появлялись и сразу прятались в неведомой далителефонных проводов. Наконец и в этой телефонной трубке осталась одна тишина. Онснова и снова дергал рычажок, несколько раз подул в трубку, постучал по ней ладонью, пару раз прокричал «Аллё» - все без толку, будто все три аппарата, сговорившись, решили сегодня не соединять его с остальным миром.

Почувствовав прилив невероятной злости, он что было силы кинул трубку прямо в стальную коробку аппарата. Пинком захлопнул фанерную дверцу телефонной кабинки. Ну и ладно! Ну и хорошо! Сейчас он сядет вон на то сиденье, крайнее в самом углу, чтобы видеть все внутри автостанции. А за спиной у него будет стена. И просидит он так до самого утра. Пусть в этом темном мире все люди куда то исчезли, но ведь солнце то никуда исчезнуть не может. А значит рано или поздно оно снова появится над горизонтом и наступит день. Правильно? Правильно! Вот там и разберемся что к чему!

Иван хоть и не имел по малолетству собственного хронометра, однако прекрасно понимал - до восхода солнца нужно прождать не так уж долго, часов пять или шесть. Эта мысль очень и очень обнадеживала его. Злость и твердая уверенность в скором наступлении дня, действуя напару, окончательно прогнали страх и панику. Подумаешь темный и пустой поселок. Подумаешь страшные тучи и буря на улице. Вон ветер вперемежку с дождем как молотят снаружи по стеклам больших окон. А ему хоть бы хны! Он молодец,что устроился на ночь в большом и крепком здании. Ну и что с того, что один? Ну и что с того, что вокруг темнота? Он уже не маленький и никакой темноты не боится. И точно знает, что в этой самой темноте ничего такого страшного нет. Тем более глаза уже привыкли и сейчас он гораздо лучше различает всё вокруг, чем когда только вошел сюда.

Устроившись на сидении, подтянул ноги к себе, обхватил их руками и положил подбородок на колени. Вот так! Отлично! В уголке сижу — по сторонам гляжу. Иван постепенно успокаивался, даже непрерывная дробь яростных атак дождевых капель на стекло уже не раздражала а скорее наоборот, убаюкивала. Засыпать он тоже впрочем не собирался, мало ли что тогда пропустит. Держа веки полуприкрытыми, лениво посматривал то в одном то в другом направлении. Везде густой сумрак и еле заметные очертания знакомых предметов обстановки. Из за окружающей темноты и почти полной неподвижности Иван совсем не чувствовал течения времени и не понимал как долго уже он вот так сидит.

Вдруг он заметил нечто, нарушавшее окружавшее его мрачное постоянство. В глубине помещения касс, за зарешеченными стеклянными окнами появилось и пропало светлое пятно. Иван остановил взгляд, полностью открыл глаза и стал внимательно всматриваться. Точно! Вон оно! Хорошо различимое светлое пятно, чуть светлее всей окружающей обстановки, появилось, потом исчезло, потом снова появилось уже чуть в стороне и затем снова исчезло. В голове закрутился вихрь мыслей — может это сторож пришел и теперь с фонариком обходит помещения станции. Нет, ерунда. Любой фонарик, даже самый слабенький, в такой темноте светил бы как настоящий прожектор. К тому же шаги и звуки открываемых дверей в пустом здании было бы прекрасно слышно. Тогда что это? А он знает что это! Это блики автомобильных фар! Он тут же вспомнил, как засыпая, иногда видел на потолке своей комнаты ползущие пятнышки или искаженные прямоугольники слабого света от удачно направленных фар далеких машин.

Иван тут же вскочил и пробежал несколько метров до окон, выходящих на площадь. Взобрался ногами на спинки установленных под ними сидений и выглянул наружу. Непроглядная тьма, а в ней только яростный ветер и дождь, терзающие оконное стекло, словно испытывая его на прочность. Раз на площади ничего нет, значит машина, мазнувшая светом фар, находилась с обратной стороны здания. Надо обязательно дать знак, привлечь внимание. Но как? Нет, на улицу он не выйдет! Ни за что! Развернулся и побежал к окнам билетных касс. Попрыгал возле них, безуспешно пытаясь разглядеть что либо внутри. И в этот самый момент всё вокруг на короткий миг осветилось ярчайшим белым светом, больно резанувшим по привыкшим к темноте глазам.По ушам тяжело ударил раскат грома, настолько сильный, что жалобно задребезжали стекла в оконных рамах. На улице вовсю бушевала самая настоящая буря. Удары по стеклу тяжелых и быстро летящих водяных капель уже не были похожи на успокаивающий шорох как раньше — теперь это был непрерывный тяжелый гул.

От неожиданной и близкой вспышки молнии Иван буквально ослеп на несколько минут. Но на сетчатке его глаз, словно фотография, отпечаталась картинка большого внутреннего пространства касс за зарешеченными витринами. И главное что он там увидел — это окна, выходящие на другую сторону здания. Значит ему, во чтобы то ни стало, нужно как можно быстрее найти путь к этим окнам. Ведь те люди, которые там на машине раскатывают, могут испугаться сильной грозы и уехать. А как попасть за эти решетки — солнышки? Ответ он уже знал. Служебный вход, та самая дверь в стене рядом с телефонными будками. И она не заперта, он в этом нисколько не сомневался.

Не дожидаясь, пока полностью вернется способность видеть, Иван бросился к заветной двери. Добежал, рванул на себя - дверь послушно открылась. Сразу за ней начинался коридор, в который по обе стороны выходили двери разных станционных помещений. Снаружинепрерывно и часто вспыхивали молнии, хоть ине такие близкие как та, что чуть было не ослепила Ивана, но дающие достаточно света. Часть этого мерцающего света сквозь распахнутые двери кабинетов попадала в коридор — ориентироваться можно было вполне свободно. Его интересуют комнаты, расположенные слева. Заглянул в первую дверь — в маленькомпомещении за ней окон не оказалась вообще. Пробежал дальше и заглянул во вторую дверь — точно такая же маленькая комнатка, сплошь заваленная чем то непонятным. На третий раз повезло — за дверью он увидел довольно просторное помещение с несколькими столами. И самое главное, в этом помещении были так нужные ему окна, расположенные на противоположной от входа стене и выходящие на обратную сторону здания автобусной станции. А еще эти окна были самыми обычными, привычного размера и конструкции, не такие огромные и сплошные как в зале ожидания. И в каждом окне имелись форточки, которые можно при необходимости открыть и кричать в них что есть мочи, привлекая внимание.

Подскочив к вожделенным окнам, Иван принялся выглядывать сквозь них в разные стороны. Сначала из одного, потом из другого, потом из третьего. Никаких машин ни тем более людей разглядеть не удалось. Тогда он решил повторить процесс, но уже забираясь ногами на подоконник и надеясь увидеть чуть больше. Ничего не изменилось. Единственное что он видел вокруг — это не прекращающуюся ни на секунду борьбу всполохов света с завесой тьмы. Молнии периодически били в разные стороны, на мгновение разгоняя черную пелену, высвечивая контуры зданий и деревьев. Но стоило только очередной струйке яркого света иссякнуть, как неистощимая тьма тут же занимала покинутое пространство.

Вдоволь наглядевшись на представление за окном, Иван слез на пол. Разочарования не было. Теперь, снова заметив пятнышки света, так похожие на отсветы фар, он точно знает куда бежать. И то хорошо. Он вдруг почувствовал неимоверную усталость. Ну еще бы. Целый день бегает как ошпаренный, сейчас вот скакал с подоконника на подоконник, словно заправский бабуин в зоопарке или как там они называются. Значит, надо возвращаться на насиженное место в уголке большого зала ожидания и использовать его по прямому назначению — то есть ожидать чего нибудь, наступления утра например.

Только он сделал шаг по направлению к двери, ведущей в коридор, как сразу остановился. На противоположной стене коридора он снова увидел то самое светлое пятно, что заставило его бегать по всему зданию. Сразу сообразил — раз пятно света на стене перед ним, значит источник света прямо за ним, на улице. Быстро развернулся назад но ничего подходящего за окном не увидел. Не было там никаких фар автомобилей или фонарей, только ставшие уже привычными всполохи молний. Повернул голову обратно — пятно на стене никуда не делось, вот оно, даже вроде бы гуляет немного в разные стороны. Что за чертовщина?

Иван направился прямо к проему двери кабинета, намереваясь вернуться в коридор и внимательно рассмотреть, что это тут за пятнышки света такие и откуда они берутся. Но перешагнуть за порог так и не смог, ноги словно вросли в пол. Прямо перед собой он видел наяву оживший кошмар, наполнявший собой детские страхи темноты, но до этого самого момента никогда еще не показывавшийся на глаза. Зрелище, страшное и омерзительное одновременно, необъяснимо притягивало взгляд. То, что Иван принял за пятно света на стене, таковым вовсе не являлось. Это был белесый пузырь неправильной вытянутой формы, размером с футбольный мячик, светящийся в темноте тусклым молочным свечением. Точнее говоря это была половина пузыря, торчащая из поверхности стены. Будто бы внутри этой самой стены ползал какой то огромный белый таракан а его покрытая панцирем спина выпирала наружу. При этом мерзкий таракан былсовсем не один. Их было несколько, они словно бы сидели группкой, прижавшись боками друг к другу и непрерывно шевелились.

Взгляд Ивана помимо его воли сфокусировался на центре жуткого сгустка. Там, среди копошащихся белесых нарывов на темной поверхности стены, постоянно появлялись новые. Они словно просачивались сквозь трещины в кирпичной кладке, затем сразу же вырастали и расталкивали окружавших, чтобы вскоре уже самим уступить место. В голове Ивана вдруг мелькнуло воспоминание о гнезде клопов, обнаруженном родителями в их собственной квартире за одним из ковров, висящих на стене. Такой же мерзкий, шевелящийся, словно живущий своей жизнью, сгусток из множества тварей.

Чем дольше он смотрел на мерзкое скопище, тем больше замечал деталей. Те пузыри, что были с краев, вдруг сами начинали пузыриться, будто закипали изнутри, выбрасывая из себя тонкие нити, такие же белесые и светящиеся в темноте. Каждая из этих нитей секунду - другую висела в воздухе а затем приклеивалась к стене и извиваясь, как будто ощупывая путь перед собой, принималась расти в одном ей ведомом направлении. Вместе нити создавали что то похожее на огромную светящуюся паутину, только не висящую в воздухе, как это обычно бывает, а живую и безостановочно ползущую по потолку, стенам и полу. Вот паутина уже полностью опутала дверной проем кабинета напротив а на потолке оплела висящий светильник — шар и устремилась дальше. Вот множество других нитей добралось по стене до пола и теперь они растекались во всех направлениях, извиваясь и переплетаясь между собой.

Иван, завороженный нереальным и страшным зрелищем, вдруг осознал какую то неправильность движения мерзких ниточек. Аведь они вовсе не куда попало ползут. Они все ползут в одном, вполне определенном направлении. Они прямо к нему ползут! От ужасной догадки тело словно парализовало. Даже закричать не вышло — сквозь сдавленное спазмом ужаса горло удалось проникнуть лишь еле различимым хрипам. Вдохнуть он тоже толком не мог — предательское горло еле пропускало воздух. Сердце колотилось как бешеное. В голове некстати промелькнули воспоминания когда то виденных мух, попавших в паутину, иссохших и скрюченных. Нет, он не будет как те мухи! Он не хочет! Чудовищным усилием воли Иван заставил себя оторвать от пола сначала одну ногу, ставшую вдруг холодной, непослушной и чужой. Затем удалось сделать шаг назад другой ногой. И еще один. И еще. Рука, так и державшая ручку двери кабинета, соскользнула с неё и непроизвольно разжалась только в тот момент, когда закрывшаяся дверь намертво встала в дверном проеме, скрыв копошащийся за ней ужас. Он продолжал отступать назад, не сводя взгляда с временной преграды, пока спиной не уперся в стену на другом конце комнаты ... Продолжение в посте Ведьма. Часть 7(3).

Автор: 1100110011.

Сайт автора: 1100110011.ru