Я только что растерзала самого мерзкого человека, олицетворявшего Гнев, теперь же мне предстоит расправиться с последним грехом, и значение этого человека нельзя недооценить...
Это моя собственная мать.
– Как... как это... я не… - не могла подобрать я слов, пока мой разум пытался осмыслить увиденное. Голоса Бака и Нестора, зовущих меня, смолкли, когда я потеряла сознание, истощение и тревога лишили меня всякой способности функционировать.
На этот раз, когда сон овладел мной, передо мной предстал ряд комнат. Одни из них были маленькими и знакомыми, другие - большими, тревожными и чужими. Но я была во всех, иногда одна, а иногда с друзьями, возлюбленными, семьей...
И в каждом случае призрак оказывался неподалеку. То нависал надо мной, рассказывая плохие новости, то сидел в углу комнаты, внимательно наблюдая за тем, как я занимаюсь чем-то безобидным. Какую бы комнату я ни выбрала на линии моей жизни, он всегда был рядом, словно привязанный.
Даже когда действие перенеслось в тюрьму, он занимал те же места, что и я. Стоя в углу во время допроса Похоти, сбоку от Жадности, прямо над головой у Зависти, под столом у Лени, держась за меня у Обжорства и необъяснимым образом укрываясь за столом в комнате с Гневом.
Когда мое сознание устремилось в зеленую комнату, где сейчас лежало мое тело, я наблюдала, как эта мерзость ползет по моему спящему телу и подносит к моему лицу 1 палец, после чего задирает голову и устремляет свой взор ко мне, на его разлагающемся лице расплывается улыбка.
Я не подскочила, как раньше, ибо уже привыкла к ужасам, которые приносил мир сна. Вместо этого я глубоко вдохнула и, продрав глаза, увидела, что Эдгар уютно устроился в моих волосах, тихонько посапывая.
«Удобно. Мама. Безопасно»
Он тихонько щебетал, льстя мне. Слабая улыбка появилась на моих губах, когда я увидела Нестора, читающего книгу.
Он хитро ухмыльнулся и посмотрел на часы.
– Долго же тебя не было, Бак как раз ушел переодеться. Отправимся наверх, как только ты будешь готова.
– Где Надзиратель? Он обычно находится поблизости, когда я просыпаюсь. Хочу поговорить с ним об этих проверках…
– Эти слова подразумевают использование кулаков и ног, направленных в его сторону? - спросил Нестор, изображая озабоченность, закрывая книгу и подходя к холодильнику. Я осторожно встала и взяла Эдгара на руки.
– Возможно. Но леди не бьют, а разговаривают. - Лукаво ответила я, разразившись смехом и пытаясь выкинуть работу на задворки сознания.
– Что ж, я не знаю где он. Видимо занимается последствиями побега Сирила Монкса и некоторыми другими проблемами. Поскольку речь идет о заключенном № 001, то, по его словам, ему нужно провести много каких-то организационных вещей. Но он сказал, что будет ждать в комнате допросов. - Нестор закрыл холодильник и протянул мне пару сэндвичей и стакан апельсинового сока. - А сейчас поешь, хотя надо сказать, что в самолете и то лучше кормили.
– Не возражаешь, если я спрошу тебя кое о чем, Нестор? - Сказала я, с удовольствием вгрызаясь в сандвичи с сыром и ветчиной. Он кивнул и жестом дал понять, чтобы я продолжала. - Каково это - работать на Леди Смерть?
Сделав паузу и на мгновение задумавшись, подыскивая подходящий способ сказать что-то о той, кто, как я могу предположить, постоянно подслушивает, он все же подобрал слова.
– Ни один день не похож на другой, ни одна ночь не бывает скучной. У нее есть поговорка, которую я стараюсь использовать по жизни, особенно при выполнении сложных заданий, которые, как я знаю, повлекут за собой много боли, борьбы и душевных терзаний. Нужно иметь мужество, чтобы принять свою судьбу, храбрость, чтобы переступить порог, и искренность, чтобы увидеть ее такой, какая она есть. Смерть может быть как грозной, так и всепрощающей, в зависимости от того, какой вы ее сделаете. Это путешествие, которое мы все должны пройти. Хотя идем по нему в одиночку... оно не должно быть без любящей компании в конце.
– Пошловато, но мне нравится. Это определенно девиз, под которым стоит жить.
Эдгар открыл глаза и, увидев еду, начал ластился ко мне, пока я не угостила его. Он вел себя так очаровательно, что трудно было удержаться.
– Некоторое время назад у нас были проблемы с террористической группировкой. Они называли себя «Смертельная катушка» и цеплялись к телам недавно умерших. Говорили, что сама смерть - преступление против человечества и ее нужно остановить. Когда мы имели с ними дело, приходилось вести неудобные разговоры о жизни, смерти и обо всем, что происходит между. В конце концов, это заставило меня кое-что понять… - Он улыбнулся, губы дрогнули, когда дверь открылась и вошел Бак, застегивая рубашку и все еще пытающийся обуздать свою бионическую руку.
– Это научило тебя, что все моменты имеют значение, и мы должны брать жизнь за рога и держаться до тех пор, пока она нас не свалит? - Он улыбнулся, несмотря на недостаток сил. - Я рад, что ты пришла в себя, Нэлл. Готова победить эту штуку и отправиться домой?
Я попыталась улыбнуться, изобразить уверенность, но как только он упомянул о работе, я почувствовала, как наваливается грусть.
– Эй, Нэлл. Ты же знаешь, что бы там ни было, это преодолимо. Если это твоя мать, мы все равно сможем разобраться с этим. Никто не должен пострадать, если мы этого не хотим, но… - Он опустился на одно колено и посмотрел прямо в глаза. - Я не уверен, что это твоя мать. Я думаю, кто-то долго… Очень долго играл с нами.
Я задумалась над его словами. Тесты, видения, информация, которой располагали заключенные. Все это стало складываться, как пазл, наполняя меня отвращением и гневом, не похожим на отвращение к Зависти, Обжорству или Гневу.
– Зачем? Зачем они это сделали? А главное, кто? - Когда я задала этот вопрос, Бак встал и уставился прямо в камеру наблюдения с гневным выражением на лице и нахмуренными бровями.
– О, я бы предположил, что это тот же человек, который подложил досье в мою книгу. Но это всего лишь догадка... «тест», если хотите. Но мы теряем время, нас ждет последний заключенный, и я уверен, что мы узнаем, кто это, когда дело будет сделано.
– Думаю, ты прав, мы можем закончить работу вместе. Ничего другого до тех пор не остается. Но я уверена, что у нас еще будет, кому надрать задницу, когда все будет сказано и сделано, верно, Эдгар?
«ВРЕМЯ БИТВЫ. ВРЕМЯ БИТВЫ.»
Он взмахнул крыльями и закружился по комнате, а затем запрыгнул на плечо Нестора. Мы направились к лифту в сопровождении охранника.
– Всех заключенных закрыли по камерам, освободив вам место с заключенным №001. Надзиратель говорит, что вам может понадобиться место, а заключенные будут только мешать. - Охранник указал в окно, пока мы продолжали спускаться. Оогромная дыра в дальней стене навевала тревожные мысли даже с такого расстояния.
– Отлично, это облегчает работу. Мы обязательно поблагодарим его. - Пошутила я, проверяя оборудование, когда лифт остановился, и мы переступили через широкий порог. Оглядывая окружавшие нас несколько этажей камер, я чувствовала, как на нас направлены кровожадные намерения тысяч заключенных.
Было такое ощущение, что мы - животные в клетке, за которыми наблюдают ради забавы.
Чем ближе мы подходили, тем сильнее запах бил в ноздри и тем сильнее бурлили мои эмоции.
Это был запах ее стряпни. Почти такой же, каким я его запомнила много лет назад.
– Нэлл, что бы ты там ни увидела, мне нужно, чтобы ты оставалась профессионалом, хорошо? - Голос Бака прорвался сквозь рассеянность, и он взял мою руку в свою. - Я знаю, что ты там почувствуешь, что увидишь... но в любом случае не теряй самообладания. Это может стать переломным моментом между жизнью и смертью. И что бы ни случилось, мы будем рядом с тобой.
Я улыбнулась и кивнула. Он всегда был хорошим наставником и вселял в меня ту дополнительную толику уверенности, о которой я и не подозревала. Когда мы подошли к двери, я увидела теплое сияние, исходящее от большой камеры. Из нее прозвучал голос.
– Только ты, любовь моя. Мальчикам придется подождать снаружи!
Голос был очень похож на ее...
– М-мама? Это ты? - Лишний вопрос, я знаю, но это все было слишком нереально.
– Не помню, чтобы я недавно меняла имя, так что да, это мама. Зайдешь?
Я посмотрела на Бака, Нестора и Эдгара, и все они, пожимая плечами и поглядывая в сторону двери, выглядели растерянными и обеспокоенными.
Глубоко вздохнув, я переступила порог и вошла в ее обитель.
Оказавшись внутри, я увидела, что камера полностью переделана под наш старый дом: на стенах висели небольшие украшения ручной работы, фотографии семьи и мои собственные украшали книжные полки, а на импровизированной кухне стояла моя мать. Совсем не похожая на свою фотографию, она не постарела ни на день с тех пор, как я видела ее в последний раз. В буквальном смысле. Высокая, пышная и красивая, с большой афрокосичкой, в синем комбинезоне и фартуке, она тихонько напевала, готовя еду.
Это было почти невыносимо.
– Присаживайся, милая. Я присоединюсь через минутку. Уверена, у тебя много вопросов! - Ее успокаивающий голос подействовал на меня так, что я беспрекословно выполнила все указания. Устроившись на удобном кожаном диване, я постаралась, чтобы захваченное оружие было под рукой. Я наблюдала, как женщина, которую я не видела более десяти лет, повернулась и тепло улыбнулась, поставив на стол чай. – Ужин будет не скоро, поэтому я подумала, что чая будет достаточно. О боже… - Мама посмотрела на меня и, кажется, только сейчас на самом деле увидела меня. Ее глаза наполнились слезами и она потянулась за носовым платком. - Элеонора... моя Нэлл... совсем взрослая. Ты такая красивая.
Я улыбнулась и изо всех сил стараясь скрыть слезы, хотя и напрасно - они покатились по лицу.
– Мама, я так по тебе скучала. Но я должна знать… - Я почувствовала, как желудок завязывается в узел, когда я заговорила, но ее теплая улыбка и кивок помогли успокоиться.
– Я знаю, солнышко. Тебе нужно знать, как я здесь оказалась, как все прошло и что будет дальше. Полагаю, нам стоит начать с первого вопроса, да?
Кивнув, я сделала глоток чая. Эрл Грей с нотками меда, ее собственная смесь, которая вернула меня домой. Я столько лет пыталась повторить его, но безуспешно.
– Той ночью мне сообщили по рации, что в центре леса что-то происходит. Люди видели, как кто-то разводит костер, и, разумеется, я должна была проверить что там происходит. Сначала мне казалось, что это обычное нарушение порядка. Ну, знаешь... дети балуют и все такое... но, увидев свет, пробивающийся сквозь ветви деревьев, я поняла, что это что-то другое. Кто-то звал меня к себе.
Я вспомнила, что ДеСантос говорил, что мама - это Мать-Накопительница, главная жрица Церкви Сумрачных Ходоков.
– Мама, мне сказали, что ты участвуешь в работе церкви, о которой я не знала... это правда? - Вновь накатило беспокойство, я не хотела знать, что эти слова о моей матери - правда, но необходимость спросить - вот почему я здесь. Ее лицо поникло, мама выглядела пристыженной.
– Когда я присоединилась к ним, это было не то, во что все превратилось. Всеотец, который управлял организацией, был потрясающе гениальным человеком, полным идей о том, каким может быть мир. Он хотел добиться больших перемен и видел потенциал в своих убеждениях. Когда я помогала ему, я была всего лишь... духовным наставником. Поскольку мы, Локвуды, можем видеть то, чего не видят другие… Это и было моей главной целью пребывания там. Но скоро это переросло в нечто ужасное... Когда я попыталась уйти, он сказал, что заберет тебя. ты станешь гордостью его монастыря. Вот кто ждал меня на лесной поляне той ночью.
Запах ее стряпни становился все сильнее, смешиваясь с другими ароматами, которые я не сразу узнала. Снаружи слышались какие-то разговоры, но я не обращала на них внимания.
– Что произошло в лесу? Я помню, что видела что-то во сне… - С трудом подбирая слова, я словно сбивалась с толку, пытаясь собрать события воедино. Она покачала головой.
– После того как я вышла на поляну и увидела там Всеотца, стоящего посреди костровища, а слева от него - странную черную пустоту... Я поняла, что что-то не так. Он сказал мне, что пришло время представить тебя церкви должным образом. Я ответила, что ты еще не готова, что я хочу дать тебе возможность выбора. Но... Милая, когда говоришь такому самоуверенному человеку, что он не может что-то заполучить, это ничем хорошим не заканчивается. Ты, должно быть, увидела свет или услышала шум, потому что как раз в тот момент, когда он направился к дому, а я пыталась его остановить, появилась ты с растерянным и испуганным видом. - Мама выглядела несчастной и испуганной. - Нэлл, созерцание Всеотца без предварительной подготовки часто бывает слишком тяжелым для любого человека, не говоря уже о ребенке. Ты закричала, а он схватил тебя, пытаясь заполучить, что хотел. Я... Видимо, включился материнский инстинкт, и я вырвала тебя и защищала, пока твое сознание колебалось. Но... Тут в дело вступила моя гордость, и он...
На ее глазах появились слезы, и она, всхлипывая, закрыла лицо руками. Это был странный момент - видеть, как твоя все еще молодая мать рыдает в твоем присутствии - это не то, с чем часто приходится сталкиваться.
– Мама, я уверена, что ты сделала все возможное, чтобы защитить меня. Что бы ты ни сделала, я все равно буду тебя любить. - Успокаивала я ее, не будучи уверенной в том, что смогу помочь, но все же желая успокоить.
– Но в этом-то все и дело, Нелл. Я совершила серьезную ошибку. Я позволил ему все-таки забрать тебя. - Она подняла глаза, красные и полные боли. - Он шептал на ухо слова о грядущих событиях, которые произойдут, если ты попадешь в церковь, под его влияние... И я позволила ему заразить тебя своей Гордыней, как он заразил меня. Ты корчилась, кричала и через некоторое время... затихла. Когда же очнулась, я пыталась ухаживать за тобой, но видела лишь ярость в твоих глазах. Предательство. Ты оттолкнула меня и... и я сдалась.
В воздухе повисла мертвая тишина. Казалось, мой разум раскалывается под тяжестью произнесенных слов. В голове пронеслись яркие воспоминания о той ночи, не было ничего, кроме пары злобных глаз и широкой ухмылки, обращенной ко мне.
Улыбки ничем не отличающаяся от той, что была в моих кошмарах.
– Я провалилась во всеобъемлющую пустоту и чувствовала, как распадается каждая частичка во мне, Нэлл. Я умирала снова и снова в этой черной пучине. Затем я очнулась и была доставлена сюда Надзирателем. Он устроил для меня комфортные условия, сказав, что я была приговорена к смерти моей собственной дочерью - Последним Пожирателем Грехов. - Договорив, она слабо улыбнулась, и на меня нахлынули горе и осознание. - Я смирилась с тем, что будет дальше. Что приводит меня к твоему следующему вопросу.
– Всеобъемлющая пустота... как ты… - начала я, но она покачала головой и отпила еще чая.
– Что произойдет дальше, так это то, что ты возьмешь нож и сделаешь то, что должно. Покончишь со всем здесь и сейчас. Ты отпустишь свою мать на вечный покой, зная, что она призналась в своем грехе. - Мама пристально смотрела на меня, в ее глазах была предельная искренность. - Ты делаешь работу, к которой тебя готовили бабушка и дедушка, и сделаешь то, что нужно сделать после.
Даже прося о смерти, она несла в себе изящество и красоту, потягивая чай и вставая, чтобы вымыть чашку.
– Что бы ни случилось, ты всегда будешь моей дочерью. Ты всегда будешь Нелл Локвуд. И ты будешь носить это имя с гордостью. - Мама подошла к маленькому динамику, в котором находился iPod, который она однажды подарила мне, и нажала на кнопку воспроизведения. - Не забывай, что, несмотря на все наши ошибки и заблуждения, в душе мы - Локвуды, хорошие люди… - Вздохнув, не глядя на меня, она продолжая мыть посуду. - Я готова отправиться домой, Нелли...
Зазвучали первые мягкие приглушенные тона Сэма Картера. Она определенно умела выбирать подходящую музыку, даже если при этом разбивала мое сердце.
«Должен быть более простой способ избавиться от этих чувств».
Встав, я вытащила нож и на подкашивающихся ногах направилась к матери.
«Так далеко от дома, мне нужен твой голос, чтобы держать себя в руках».
Нужно было просто прицелиться между ребер, ударить со всей силы и одним движением пронзить сердце. Через несколько мгновений все было бы кончено.
«Так... Так далеко от дома, что мне нужен твой голос».
Сжав рукоять ножа, я почувствовала, как каждый нерв в руке напрягся, как это было уже много раз. Запах ее блюд переполнял меня.
Видения о том, как мама купила мне на Рождество мою первую книгу о животных, как я наряжаюсь в ее костюм в школу в качестве своего героя. Хватит. Остановись. Пожалуйста.
«О, должен быть более легкий способ».
Через несколько мгновений все пройдет как по маслу.
«О, должен быть более простой способ избавиться от этих чувств».
Приблизившись, я вцепилась в ее плечо левой рукой, развернула ее и вогнала нож правой. Мама резко вдохнула воздух, глаза расширились, но на лице появилась улыбка. Она расслабилась и упала вперед, обхватив меня руками.
– Я всегда буду с тобой. Всегда, когда, где тебе будет хуже всего. Я люблю тебя, Нэлл.
Опустив ее тело на пол, я закрыла ей глаза и зарыдала навзрыд.
Хотелось бы мне сказать, что на этом моя история закончилась. Что мы освободили последнего грешника этой тюрьмы, собрали вещи и ушли. Что я оплакала потерю матери и устроила ей прекрасные проводы.
Но это всего-лишь красивые фантазии.
Свет выключился, и нас залил темно-красный свет, когда по внутренней связи раздался голос Надзирателя.
– Я вижу, вы победили последний грех - свою собственную мать... Браво, фрау Локвуд. Вы превзошли все мои ожидания, и я должен сказать… - Его голос понизился, и появился сильный акцент, не похожий на мой собственный британский. - Я так горжусь вами. Думаю, пора положить этому конец, не так ли?
Голова загудела, я посмотрела на тело матери и поняла, что не только на мне нет крови, но и на ней тоже. Она светилась яркой белой аурой, и запах ее стряпни улетучился, когда ее тело исчезло на моих глазах, а комната, в которой я стояла, стала пустой и грязной. Снаружи я услышала перепалку Бака и Нестора и, выйдя за порог, увидела, что Бак стоит над Нестором, а его рука крепко сжимает что-то сломанное.
Тотемы, которые нам дали, были уничтожены.
– Я позаботился о том, чтобы не было никаких лишних... проблем при моем освобождении отсюда. Гордость живет не только в вас, мисс Локвуд, но и в мистере Макгроу... Я позволил себе несколько лишних вольностей, когда его оперировали.
Раздался сигнал тревоги, и ужасающие звуки открывающихся дверей камер заполнили некогда тихие тюремные залы, а через главные двери начали входить люди. Знакомые фигуры.
– Вы думали, что освобождаете этих злодеев, отправляете их к их богам и смиряетесь с их судьбой. Но нет, вы стали ключом к освобождению от смертных оков и позволили им обрести прежние формы. Моя ситуация немного более... комплексная. Возможно, вы избавились от Гордыни, но я - нечто БОЛЬШЕЕ, чем Гордыня. Но вы и сами это прекрасно знаете, не так ли?
Фигуры Инкуба, Маммона, Молоха, Кирки, Белфегора, Ади и Тульпы вошли в двери, а заключенные встали перед перилами, глядя на нас сверху.
– Как отец, как дочь. - Гортанный смех заполнил комнату, а в моей душе зародился ужас.
Прочистив горло, он нажимает на кнопку микрофона, и все заключенные, которые раньше не смотрели в сторону окутанного пеленой кабинета Надзирателя, теперь задирают головы вверх, когда он снова заговорил.
– Внимание всем! Первым заключенным, которые убьют Нестора Холдена, Эдгара Кроу, сэра Саймона Бака Нэсти МакГроу и захватят живьем Нэлл Локвуд, будут смягчены приговоры. До тех пор этот объект будет находиться в режиме изоляции.
Я стояла на пороге полного забвения, не зная, с чего начать, когда в мою сторону устремились жестокость и убийственные намерения, Бак все еще находился в трансовом состоянии, а Нестор лежал на полу.
Это действительно было похоже на конец. Издевательские интонации Всеотца обрушились на меня, как только он закончил, пронзительные глаза и слишком знакомая ухмылка из моих кошмаров повергли в оцепенение.
– Удачи, Нэлл, я уже тобой горжусь.
Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)
Перевел Березин Дмитрий специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
