Недалеко от Парижа находится город Шартр. В годы Столетней войны, которая шла между англичанами и французами, Шартр стал местом, где французы разыграли отличную комбинацию.

В то время город разделился. Основная масса горожан сохраняла верность английской короне, другая часть — герцогу Бургундскому, и некоторые жители – врагу, королю Франции Карлу VII.

Именно на них собирались опереться Жан Дюнуа, так же называемый Бастардом Орлеанским, и другие видные полководцы того времени, которые вели к Шартру 4 тысячи воинов.

Все произошло 12 апреля 1432 года. Французы замаскировались в засаде примерно в километре от города и подготовили около дюжины телег. В каждую сели по два переодетых простолюдинами воина. На телегах у них было по паре бочек, в каждой из которых прятались воины в доспехах и с оружием. Обоз возглавили купцы, жившие в Шартре, которым власть французов была выгоднее английской.

Ранним утром обоз подъехал к воротам и возницы крикнули страже, что привезли соль и рыбу. Естественно, стража не стала задавать лишних вопросов и открыла ворота.

Когда первые две телеги заехали в город, случилось неожиданное – третья опрокинулась на подъемном мосту. Тем не менее, французы сработали оперативно – они выскочили из бочек и атаковали стражу.

???

...Хорошо, что я с вами знакома-

Сеть солдатская судьбы сплела...

Пока кто-то просиживает дома,

Мы творим небольшие дела!

Кто-то режет, а кто-то мотает,

Кто-то вяжет, а кто-то плетет,

Мы не просто веревки сплетаем,

С каждой ниточкой время течет!

В рыжей ленточке- грусть и надежда,

А в "койоте с песком"- теплота,

Вот зеленая- значит поддержка!

Нить порвалась- скатилась слеза!

Вся собралась и дальше ваяю,

Я в тепле- значит все я смогу.

Я Победы ребятам желаю,

И узоры плету под "траву"!

...Нити белые- значит, быть свадьбе,

Лишь бы только вернулся живой!

Я разрезала белое платье,

И вплетаю Любовь и покой!

...Цвет защитный- молюсь и страдаю,

Все спешу доплести "6 на 5".

Нам еще три таких заказали,

Все девчонки в сборе опять!

...Ой, "какао" забыла добавить-

Заказала скорейший исход.

А в конце "паучками" разбавим,

Маскирует солдатам отход!

Я не знаю ребят- все чужие,

Но для Матери все вы Сыны!

Расплелася вся "сеть" по России,

С Фронта шлют нам заказ пацаны!

Знаю точно: плетут в Волгограде,

В Севастополе сборы идут,

Свечи льют и в Крыму, в Ленинграде

Сушки делают, булки пекут!

Кто буржуйками фронт пополняет-

Отогреться солдату душой,

Вот посылка-ее наполняем.

А сынок шлет Приветы домой!

А еще "камуфляж"- маскировка,

Для ребят он вообще как родня,

Будет пáрням сегодня обновка,

Чтоб укрыть блиндажи от огня!

Я не смею болеть, прохлаждаться,

Я себя пожалею потом.

Потому что Я - МАТЬ СОЛДАТА!

Он на фронте пока, я при нëм!

Безразличным живется попроще,

Не болит у них голова:

Как солдату в окопе согреться?

И что лучше-свеча иль дрова?

Не затронуло их, не задело!

Не по ним прокатилась война!

Я таким сказать могу смело-

Что Россия не ваша страна!

Ну, а мы все сплетемся руками,

И прикроем спины детей!

Помянëм всех погибших свечами,

Им поклон от святых Матерей!

...Я горжусь, что знакома с вами,

В моем сердце разли‌лось тепло.

Знаю точно-Победа за нами,

Всей Европе и всем им назло!!!

©Сивкова Ольга

с.Новоандреевка, Крым.

Всем привет. За неделю набрался опыта. Обвес постоянно меняется, в зависимости от задачи. И да - я гражданский специалист:

По основному обвесу напишу после возвращения. От пацанов за подарки - большое спасибо. Вчера виделись. Позже поблагодарю каждого поименно, кто задонатил. Спасибо!

Стараемся найти всякое плохое железо. С уважением, Евгений Хрусталев.

С упрямством буриданова осла продолжаю творить и вытворять. Сегодня хотелось бы продолжить около военную тему, но со стороны участников "против воли". Выбор есть у многих, но не у них.

Немногие заканчивают мною,

Но много начинается с меня

Обидно, коль вокруг снаряды воют,

А называют по-просту - резня.

Да не резня! Вы гнули не к тому-ли?

Не нами начинается стрельба.

Кому отлиты мои сестры - пули?

И нами чья решается судьба?

Наряженные в гильзу как невесты,

Мы множим вдов и мы куем сирот

Нам в вашем платье, право слово, тесно

Когда, с душой навылет, пуля бьёт.

Бывает пуля - тонкая натура,

Пусть тупоносой, мелкой назовут,

Неправда, пуля далеко не дура

Те дураки, кто волю ей дают.

Мы - инструмент, не менее, не боле

И нам уютней в цинке, средь сестер

У пули нет, увы, свободы воли,

Когда решают нерешимый спор.

Мы не решаем, да и кто решает

На чьей нам оставаться стороне?

Лишь жаль, что дважды пуля умирает -

Сама. И с тем кто умер на войне.

И вдогонку, мне кажется уместным после этого о сменяемости жизни. Хотя я и сам не уверен о чем это:

Нос рябой подставив ветру,

Что листвой у дома кружит

Рассекая детство в лужах

Колесом велосипедным

Я лечу без рук по ямам

Мне двенадцать. Жизнь прекрасна

Хлеб домашний. Соль без масла

Да зовёт обедать мама!

Подставляя небу плечи

Щурясь ветру в мерзлый воздух

Лёд сбивая на колесах

Я лечу к тебе на встречу

В двадцать пять мир чуть сложнее

С маслом хлеб с ларька чуть хуже

Сторонясь от мокрых лужиц.

Мама с папой всё старее.

В воротник упрятав шею

Зло ругая непогоду

По потемкам, на работу

По заснеженной аллее

В сорок лет все так не просто

Чёрствый хлеб, и нет ответов

А твой сын с велосипедом

Лета ждёт, луж мокрых воздух!

Спасибо за внимание, критика и поливание различными субстанциями в комментах приветствуется! Всех обнял, приподнял, покрутил, поставил!

Продолжаем поддерживать авторов:

и по примеру ,

- человек имеющий свое мнение обо всемна свете

@MorGott - любители юмора и лора всевозможных вселеных - вам сюда

@Da.rishka - волшебный голос и человек мотиватор сделать себя лучше!

@CBunny - не масс эффект, но космос присутствует

@kotofeichkotofej - качественные переводы комиксов с сохранением шутеек

@PyirnPG - guns, guns, guns

@ZaTaS - авторские рисунки, шаржи и просто отличные образы. Несерьёзно о серьезном

- плюс один пример прекрасного творчества

@Erepb.Ky3bMu4 - Кузьмич, что ещё сказать.

Я помню свой первый бой, в котором из нас, сорока двух человек, осталось в живых четырнадцать.

Я ясно вижу, как падал, убитый наповал, мой друг Алик Paфаевич. Он учился во ВГИКе, хотел стать кинооператором, но не стал…

Мы бежали недалеко друг от друга и перекликались — проверяли, живы ли. И вдруг:
— То-o-o-ли-ик!
Обернулся. Алик падает…
Рядом кто-то кричал:
— Чего уставился? Беги со всеми, a то и самому достанется, если на месте-то…
Я бежал, не помня себя, a в голове стучало: нет Алика, нет Алика… Помню эту первую потерю как сейчас…

Из оставшихся в живых сформировали новый полк — и в те же места. Грохот такой стоял, что порой сам себя не слышал. A однажды утром была абсолютная тишина, и в ней неожиданно:
— Ку-ка-ре-ку-у!..

Петух какой-то по старой привычке начинал день. Было удивительно, как только он выжил в этом огне. Значит, жизнь продолжается…
A потом тишину разорвал рев танков. И снова бой.

И снова нас с кем-то соединили, и снова — огненная коловерть… Командиром нашего взвода назначили совсем молоденького, только что из вoeншколы, лейтенанта. Еще вчера он отдавал команды высоким, от юношеского смущения срывающимся голосом, а сегодня… я увидел его лежащим c запрокинутой головой и остановившимся взглядом.

Я видел, как люди возвращались из боя совершенно неузнаваемыми. Видел, как седели за одну ночь. Раньше я думал, что это просто литературный прием, оказалось — нет. Это прием войны…

Ho там же я видел и познал другое. Огромную силу духа, предельную самоотверженность, великую солдатскую дружбу. Человек испытывался по самому большому счету, шел жесточайший отбор, и для фронтовика немыслимо было не поделиться c товарищем последним куском, последним куревом. Может быть, это мелочи, но как передать то святое чувство братства — не знаю, ведь я актер, а не писатель, мне легче показать, чем сказать.

Говорят, человек ко всему привыкает. Я не уверен в этом. Привыкнуть к ежедневным потерям я так и не смог. И время не смягчает все это в памяти…

... Мы все очень надеялись на тот бой. Верили, что сможем выполнить приказ командования: продвинуться в харьковском направлении на пять километров и закрепиться на занятых рубежах. Mopoз стоял лютый. Перед атакой зашли в блиндаж погреться. Вдруг — взрыв! И дальше — ничего не помню… Очнулся в госпитале. Три ранения, контузия. Уже в госпитале узнал, что все, кто был рядом, убиты. Мы были засыпаны землей. Подоспевшие солдаты нас отрыли.

B госпитале меня оперировали, вытащили осколок, a потом отправили caнпоездом в другой госпиталь, находящийся в дагестанском городе Буйнакске. Помню заставленные кроватями длинные коридоры. И громкий, словно пытающийся сдержать неуемную радость голос Лидии Руслановой: "Валенки, валенки…"

Пластинку ставят несколько раз. Мы знаем: это по просьбе бойца, который сейчас на операции. Ему надо было срочно ампутировать ногу, a в госпитале не осталось анестезирующих средств. Он согласился на операцию без наркоза, только попросил: поставьте "Валенки"…

Когда меня спрашивают, что мне больше всего запомнилось на войне, я неизменно отвечаю: "Люди". Есть страшная статистика: из каждой сотни ребят моего поколения, ушедших на фронт, домой возвратились лишь трое… Я так ясно помню тех, кто не вернулся, и для меня слова "за того парня" звучат уж никак не отвлеченно…

После ранения на фронт я вернуться уже не смог. Меня комиссовали подчистую, никакие мои просьбы и протесты не помогли — комиссия признала меня негодным к воинской службе. И я решил поступать в театральный институт. B этом был своего рода вызов врагу: инвалид, пригодный разве что для работы вахтера (я действительно побывал на такой работе), будет артистом. И здесь война вновь страшно напомнила o себе — требовались парни, а их не было… Так что те слезы в фильме "Белорусский вокзал", в квартирке бывшей медсестры, вовсе не кинематографические.

Лично я не стал бы называть войну школой. Пусть лучше человек учится в других учебных заведениях. Но все же там мы научились ценить Жизнь — не только свою, a ту что c большой буквы. Bce остальное уже не так важно…

Женщина 36 лет

— У меня просто замечательная семья: муж, двое детей и кот, - все что нужно для счастья. Плюс к этому вполне спокойная работа – я заведую архивом на большом заводе. Со здоровьем все в порядке, во всяком случае ни меня, ни родных ничего особо не беспокоит.

— Хотите сказать, что вам можно только позавидовать?

— Вроде того, - усмехнулась Наталья, нервно теребя футляр от очков. – Но где-то шесть лет назад у нас случилось несчастье – в дом, где мы жили, на всей скорости влетел грузовик с полным кузовом песка. Он протаранил дом, пристройку с летней кухней, снес теплицу и гараж. К счастью, в тот момент вся семья находилась у моей мамы в гостях, иначе это была бы стопроцентная смерть.

— Должно быть, для вас это была ужасная потеря?

— Это мягко сказано, - заметно помрачнев, ответила она. – Какое-то время мы с детьми жили у родителей, пока шла реконструкция. Нам повезло, что получилось взыскать деньги с конторы того водителя, который, как оказалось, просто уснул за рулем, после нескольких дней работы без отдыха. Мне очень повезло с мужем – у него не только золотые руки, так еще и терпения хватило восстановить все, что было разрушено.

— Он у вас строитель по профессии?

— Вроде того, - кивнула женщина, ненадолго сосредоточив свое внимание на картине, висящей у меня за спиной. – Он занимается монтажом в компании, специализирующейся на строительстве каркасных домов. Так что мы буквально через год вернулись обратно и снова зажили, как ни в чем ни бывало.

— Но что-то все-таки изменилось, не так ли? – догадалась я.

— После того случая, у Кости, моего мужа, в голове начали появляться странные мысли. Он начал рассуждать о превратностях судьбы, что мол у тебя вроде бы все есть, а потом бац – и все, ты голый стоишь на улице. Его постоянно терзали мысли о том, что он никак не контролирует течение нашей жизни. Что в любой момент может повторится инцидент с грузовиком или еще что-нибудь, похуже.

— Мне доводилось встречаться с подобными случаями. Особенно часто такое бывает с людьми, пережившими автокатастрофы. Они начинают бояться переходить дороги, садиться за руль и вообще приближаться к автомобилям. Ведь ты никогда не знаешь, что происходит с водителем машины, едущей тебе навстречу. Всегда есть шанс что именно в этот момент у него зазвонит телефон, случится сердечный приступ, или камень залетит в окно - человек резко дернет руль и все, конец.

— Это как раз то, о чем он говорит со мной последние лет пять. Его словно грызет изнутри эта неуверенность в завтрашнем дне. Костя перестал улыбаться и радоваться, то есть, он, конечно, улыбается, когда я его обнимаю или дети делают что-то приятное, но потом он снова становится серьезным. В какой-то момент мне это стало надоедать, а он понял это и начал делать вид что все нормально – вот такой он у меня заботливый. Но ведь я же знаю, что он не в порядке и ему плохо от того, что он не может ничего изменить.

— Должно быть он строил какие-то планы по этому поводу – обычно, мужчины не сидят на месте, сложа руки, а пытаются что-то сделать.

— О да, он придумал как исправить ситуацию… - судя по внешнему виду, Наталья была настроена крайне скептически. – Он начал копать – прямо рядом с домом. Приходил с работы, ужинал, брал детей и шел копать – сказал, что хочет сделать погреб для хранения овощей и закруток. В выходные он грузил землю в багажник и куда-то ее отвозил. Затем все продолжалось по новой. Первые полгода я сильно не переживала, даже наоборот – радовалась, мол дети вечно с отцом, на свежем воздухе, трудятся, а значит физически развиваются. Нет, вы не подумайте – никакой там эксплуатации детского труда, они скорее составляли ему компанию, чтобы веселее было ковыряться в земле.

— Но через полгода этот процесс не закончился?

— Костя забетонировал стены, сделал перекрытия, поставил что-то вроде крыши и провел электричество, чтобы можно было копать и зимой. Прошло еще полгода, и котлован стал в два раза глубже и снова стены из бетона, камней и ненужного железа, привезенного с работы. У меня действительно появилось место для хранения продуктов, а у детей дополнительная площадка для игр. Он им даже огромный по детским меркам домик соорудил - радости было полные штаны.

— Пока что все звучит так, будто ваш супруг пытается обустроить быт как можно лучше. Есть какой-то подвох?

— Подвох обнаружился после того, как у нас появились подземный гараж, мастерская и бойлерная. Когда я спросила – почему, имея участок в четыре сотки, он начал строить все это под землей? И знаете, что он ответил?! Сказал, что там мы все будем в безопасности: там нас не задавит машина, там нам будет прохладнее летом и теплее зимой, а еще, если вдруг начнется война или что-то вроде этого, подземный дом станет отличным убежищем!

— Интересно…

— Я, конечно, понимаю, что он в чем-то прав и не стану отрицать пользу от этого дома, говорить, что устала от того, что он все свободное время тратит на копание в земле и так далее. Но меня пугает, что он постоянно живет в страхе – когда я задала вопрос, сколько еще нужно строить, чтобы почувствовать себя в безопасности, он показал мне план на компьютере. Там было нечто, напоминающее бункер в четыре этажа глубиной – он по площади был немногим меньше старого советского бомбоубежища у меня на заводе. И он собирается строить все это ближайшие лет двадцать…

— И вы хотели бы отговорить его от этого?

— Я как бы не против строительства – более того, я всегда ему во всем помогала и буду помогать. Но меня беспокоят его мотивы – они пропитаны страхом, а не желанием сотворить что-то хорошее и полезное. Боюсь, что с каждым метром прокопанной земли, Костя все глубже и глубже погружается во что-то очень плохое! Помогите мне, пожалуйста – поговорите с ним, попробуйте понять почему он это делает. Может быть, у вас получится найти для него другой путь…

Мой прадед Репин Георгий Николаевич, 1919 г.р. Награждён "Медалью за боевые заслуги", "Орденом Красной звезды" и др.Место службы: ПААС боеприпасов 3177 5 Уд. А.

Вчера замерз дома и решил утеплиться. И надел старую рубашку. Теплую фланелевую рубашку. Рубашку деда. Бабушка отдала мне ее, когда деда не стало. Это было 22 года назад.

Помню, как не носил и не стирал ее несколько лет, потому что она пахла им. Пахла им, одеколоном, машинным маслом и мятой. Он очень любил чай с мятой. Помню, как доставал эту рубашку из шкафа и просто нюхал. Этот запах напоминал о нем и пытался обмануть мозг, давая ощущение, что дед все еще жив. Потом я убирал рубашку обратно, моля всех богов мира, чтобы запах не выветрился.

Тогда мне его очень не хватало.

У меня не было отца. Зато был дед. Нет, не так. Был Дед.

Самое яркое воспоминание о дедушке – это его руки. Кисти рук. Большие и почти бронзовые от въевшегося в кожу загара. Одна его ладонь – это две моих. Хотя, гигантом он не был.

Когда мне сообщили, что дед умер, первая картинка, которая появилась в моей голове – это дед, лежащий в поле среди цветов. Не знаю, как и почему она возникла перед глазами, но, когда я приехал на похороны, я узнал, что дед умер в поле, и нашли его лежащим среди полевых цветов.

Он умер, когда мне было 17. Он не увидел, как я закончил школу, как закончил институт, как пришел из армии, как женился и как стал отцом. Уверен, он бы очень радовался правнуку, точно так же, как радовался мне.

Он всегда улыбался, глядя на меня. Он видел во мне не внука, а сына, ведь своих сыновей у него не было, были только дочки. А он всегда хотел парня.

Помню, как он учил меня (как в фильме «Любовь и голуби») ползать по пластунски, как мы искали в переставшей моргать гирлянде перегоревшую лампочку, как чинили крыльцо, и как несли ночное дежурство на огороде, когда рядом с нашей деревней несколько дней стоял цыганский табор. Это были одни из лучших моментов детства.

Дед научил меня всему – починить кран, прибить полку, прочистить карбюратор. У него был заветный чемоданчик, в котором лежала волшебная синяя изолента, кусачки, молоток, мотки проволоки и еще куча всякого нужного и не очень инструмента. И когда мне разрешалось прикоснуться к этому ларцу сокровищ, я был на седьмом небе от счастья.

Помню, как мы ставили с ним забор в деревне. Мне было лет семь, и он дал задание укрепить уже приколоченные им жерди к столбам. Понятно, что укреплять их не было никакого смысла, но дед сказал, что моя помощь ему просто необходима, вручил мне молоток и гвозди, показал, как и куда нужно колотить.

Я обколотил гвоздями всё. И жерди, и столбы, и калитку. Наверно, такой бессмысленной траты гвоздей свет еще не видывал. Гвозди были абсолютно везде. Помню, бабушка ворчала, что я перевел столько гвоздей понапрасну, а дед только ухмылялся – пускай учится! А я был неимоверно горд собой, на сто процентов уверенный в том, что без меня забор при первом же ветре бы развалился.

Помню его трактор, огромный тракторище, на котором он работал.

Примерно вот такой.

Помню, малым, всегда ждал его приезда на обед, чтобы, пока он кушает, посидеть в таком красавце.

Одно из самых ярких воспоминаний – рассказ деда о том, как он в детстве грел ноги, когда пас коров. Обуви не было, и чтобы ноги не мерзли, он просто вставал босыми ногами в свежую коровью лепешку и стоял в ней, пока она не остывала. А когда она остывала, он искал другую, потеплее.

Наверное, поэтому, он всегда очень бережно относился к обуви. Он даже ходил так, что его обувь всегда оставалась чистой и в дождь и слякоть. Помню, как бабушка постоянно удивлялась тому, что идя вдвоем с ним по одной и той же дороге, он всегда оставался чистым, а ее обувь и ноги – забрызганными чуть не до колена.

А еще он никогда не матерился. Нет, может быть, на заводе он и отпускал крепкие словечки, но при родных и знакомых самое ругательное слово от него было слово «собака».

Не заводится запорожец – собака!

Ударился о косяк в бане – собака! (сколько помню – он всегда бился затылком об этот чертов косяк)

Сорока утащила яйцо из курятника – собака!!!

Ах, да – дед очень любил своих кур. Даже давал каждой имя. Из всей семьи только мне было разрешено тоже участвовать в раздавании имен. Помню, была одна курица, которая перестала нестись, пытаясь высидеть птенца. Как говорили у нас в деревне – запарИла (типа, сидеть на яйце – парить). Я, будучи еще мальцом, недолго думая предложил назвать эту курицу Парнушкой. Ну, она же запарила. Похихикав, взрослые отклонили мое предложение. А я еще долго дулся, не понимая почему.

А еще дед никогда меня не ругал. Нет, у него нельзя было забаловать – он был строг, но справедлив. Однажды я запер его в бане (случайно), и он просидел там несколько часов (не хотел ломать дверь), пока мы ходили с бабушкой в соседнюю деревню. И мне за это ничего не было, только укоризненный взгляд. А вот если бы я запер бабушку, то получил бы по жопе. Хотя, бабушка у меня тоже золотая. Про нее расскажу в другой раз.

А дед … Благодаря деду у меня был отец!

Всем добра!

Всем привет.

Фото: Советские военнопленные в Польше. Может, в этой колоне и присутствуют эти два человека?

Короче если, то жил у нас в деревне дед один, дядя Саша... Мы, детишки, приезжающие на лето, знали его, как ветерана ВОВ. На лбу у него была огромная вмятина, он нам рассказывал, что попал под минометный обстрел...

Ну и как-то сидел он, в какой-то день на скамейке. Маленько подвыпил... И давай нам про войну рассказывать... Да так подробно... Историю мы эту слышали не один раз, но все равно - каждый раз всплывали все новые и новые подробности... А в переулке стоял мужик один - дядя Лёня... Был он из той-же деревни, да только проживал в райцентре. И сюда приезжал не часто.

И он тоже слушал эту историю... И как только дядя Саша дошел до минометного обстрела, дядя Леня вышел из переулка:

• Да ты всю войну у полячки работал! В плену! Мы с голоду пухли, а ты там пузо набивал!

Дядя Саша вскочил... Хотел, что -то ответить, да не нашелся, поэтому просто ушел во двор... Дядя Лёня разошелся ни на шутку:

- Под миномет попал! Да это его лошадь лягнула! И лечился в госпитале немецком...

Мы стояли открыв рот... Так была развеяна легенда фронтовика - ветерана...

Чуть позже, когда подрос относительно, я узнал всю эту историю от дяди Лёни. Оказалось, их обоих, в 41 году призвали в одну часть... А там война, окружение... Оказались оба в плену...

Тяжко было, что и говорить... Вскоре, некоторых пленных стали брать местные поляки и немцы - на работы. Дядя Саша попал в эту группу. Не знаю, как уж получилось, но довольно быстро он сошелся с местной полячкой... И она его, каким-то образом выкупила...

Работать он работал конечно, на ее хуторе, но скорее уже, как управляющий... Сам уже приезжал в лагерь, набирать работников. Многие были рады отправится туда, да не всех он брал. Причем, напрочь игнорировал своего земляка... Немцам он привозил шнапс, колбасу и мясо... Была возможность подкормить наших, хоть в тихую. Некоторые продукты, в лагере менял на ценности всякие. Из под полы конечно... У дяди Лени, как и у всех советских пленных, ничего ценного не было, так он и не давал ничего...

Короче, суть да дело, дожил дядя Лёня до освобождения... Из лагеря - в часть. Вернулся в 1948 году со службы.

А дядю Сашу привезли в 50-м.

Оказалась довольно интересная история его возвращения... Он так и жил на этом хуторе, прикидываясь поляком. Наши проходили мимо, чего-то спрашивали... Но он показывал на след копыта лошади и мычал... Мол немой... Те - поляк? Он - ага! В СССР, категорически не хотел возвращаться.

Так и сидел там до 48 года... Да только бес его попутал, связаться с сестрой этой самой помещицы. Та их увидала, и по женской обиде, пошла в комендатуру и все рассказала...

Дядю Сашу - хоп, под белы рученьки и на цугундер...

Маленько помурыжили и бам! Год лагерей! И потом еще десять лет нельзя селиться в крупных городах!

Вот такая вот примечательная история.

Такие дела.

С уважением, Евгений Хрусталев.

История ранее была опубликована в моем блоге "Поиск интересного с Хрусталевым"

У меня в соседнем дворе такой же провидец живет.

Всё знает и в теме любой политической беседы. У него аж слюни летят на пинджак, когда он что-то доказывает. Ему даже наливают бесплатно, с мамой старушкой живет на её пенсию, очень порядочный человек.

Звать его — Николай Степанович, 47 годов от роду, раньше работал на заводе помощником технолога, сейчас устал и пребывает в домашнем расположении по состоянию здоровья, у него даже справка о том имеется.

Сегодня с утра вокруг Николая Степановича собралась совершенно разномастная компания: дворовые пьяницы, мамы с колясками, штук пять детворы да три-четыре бабульки.

Николая Степановича спросили: «А что теперича будет?»

Николай Степанович подставил раскладной стаканчик, который носил всюду с собою в тайном кармашке:

— Прошу плеснуть... Для красноречия.

Николая Степановича уважили. Тогда он, залпом уничтожив налитое, начал:

— Что будет? По первости начнётся паника на финансовых биржах разнообразных... Валюты падут многие...

Видя, что начало, далёкую от финансовых терний публику, не заинтересовало, Николай Степанович пошел ва-банкъ:

— Война будет! — выпалил он, победоносно оглядывая сражённую предположением публику.

— Какая еще война, Николай Степанович? — зашуганно спросила одна из мамочек.

— Вестимо какая. Ядерная. На поражение. Превентивная значит. По крупнейшим центрам. Для уничтожения, тыкскыть живой и неживой техники потенциального противника. Мировой катаклизм случится. Реки выйдут из берегов, случится шторм и землетресение, орбита Луны сместится влево и пойдут кислотные дожди. Детей будут добивать вилами. Насадют ребетёнка — и в бочку его, а в бочке гудрон уж плавится.

— Кто ж душегубство-то такое возьмёт на душу, Николай Степанович родненький? — взвизгнула бабулька.

— Китайцы из Манчжурии — уверенно сказал Николай Степанович, чем окончательно всех запутал.

— Прошу плеснуть — добавил он, протягивая уже успевший высохнуть стакан.

Со двора все расходились в смутном настроении.

«Что-то будет» — прошамкала бабка и поковыляла в сторону гастронома.

Юрий Вафин ©

~

Это часть лонгрида об истории Французской Геодезической Миссии в Перу. Предыдущие части можно найти тут:

1. О форме Земли: тыква или Дыня.

2. О том, что такое градусные измерения. Как определить размеры Земли.

3. Широта, маятник, Ньютон.

4. Как набирали команду ч.1

5. Как набирали команду ч.2.

6. Как готовились к экспедиции ч.1.

7. Что такое триангуляция

8. Как готовились к экспедиции ч.2: измерение широты и долготы.

9. Арктическая экспедиция: альтернативная.

10. Дорога на Запад.

11. Кто главный в вице-королевстве?

12. Про карибские ярмарки.

13. О гостеприимстве Кито.

14. Базисные измерения.

15. О важности этикета в колониальном Перу.

16. Пара слов о точности и неточности.

17. Особенности триангуляции на экваторе.

18. Коррида и ксенофобия.

19.

Определение широты.

Война за ухо Дженкинса

Нет, это не война для того, чтобы отвоевать чье-то ухо. Это один из конфликтов между Великобританией и Испанией, где Британия пыталась ослабить влияние Испании в Карибском регионе.

Карта Картахены Индийской, выпущенная Британией к войне за ухо Дженкинса. Map of Carthagena, 1740, Gentleman's Magazine Volume X.

Поскольку название очень уж приметное, я немного расскажу предысторию.

Помните, что Испания терпеть не могла контрабанду? Почему это было так? Да потому что по закону торговать в Карибском регионе мог только один английский корабль в год. Там были квоты, аналогичные квотам на добычу нефти и газа сейчас. Но практически английские (разумеется, пираты и контрабандисты) привозили огромное количество товаров сверх квоты. Чтобы с этим бороться испанцы придумали зеркальную меру: гвардакостасов («охраны побережья») — наёмные сторожевые корабли, которые покупали лицензию на право останавливать и досматривать (конфисковывать) груз с любого иноземного корабля. Что для одних охрана - для других грабеж. Это с какой стороны посмотреть.

Дело было так:

9 апреля 1731 (еще до начала нашей истории с экспедицией, прошу заметить) года бриг капитана Дженкинса, нелегально торговавший ромом в карибских владениях Испании, на обратном пути в Англию был остановлен для таможенного досмотра испанским военным кораблём. На борт поднялась вооружённая досмотровая команда. Как впоследствии заявил Дженкинс, его под дулами мушкетов заставили встать на колени, а когда он попытался возмутиться, испанский офицер отрезал ему ухо, издевательски посоветовав отвезти этот «трофей» королю Георгу и добавил: «То же самое случится и королём, если он будет пойман на контрабанде».

Сразу по прибытии в Англию Дженкинс подал на имя короля официальную жалобу по поводу этого инцидента. Но целых девять лет ничего не происходило. А потом звезды сошлись (никак, астрономическая аномалия), и в 1739 году (наши герои тогда завершили триангуляцию и оплакали гибель доктора Синьержи) Англия достала заспиртованный "казус белли" (то есть ухо). Можно ведь отомстить за честного человека, и, если повезет, отжать несколько портов в Карибском море. К колониям отправились две эскадры: эскадра адмирала Вернона должна была напасть на испанцев со стороны Мексиканского залива, а коммодор Ансон — обогнуть мыс Горн и помогать ему со стороны Тихого океана.

Маршрут Ансона фиолетовый, маршрут Вернона - красный.

Кстати, эта немного противоестественная война вызвала большой общественный резонанс в Англии. Вышла масса карикатур, ей посвященных. Например: "Spain builds castles in the air, Britain makes commerce her care".

И мы тоже поговорим про коммерцию в рамках этой войны за ухо.

Жан Годен Дезодоне

Поскольку ученые на целый 1740й год подвисли в обработке журналов измерений и поиске причин смещения звезд, я расскажу историю о еще одном участнике экспедиции.

Был в команде такой технический сотрудник: Жан Годен Дезодоне. Знакомая фамилия? Это кузен Луи Годена. Он довольно молод (ему было 24, когда он отправился в путешествие), такой вот мечтательный юноша, который мечтал посмотреть мир и изучить грамматику индейских диалектов. И с ним приключилась история про любовь.

"Технический помощник Жан Годен, племянник одного из руководителей Луи Годена, бежал с тринадцатилетней девочкой, и его не смогли уговорить вернуться.” писал Билл Брайсон в «Краткой истории всего на свете”. И писал неправду.

Предполагалось, что совсем «зеленый» в науке Жан скоро освоит любой вид работ, которые потребуются при триангуляции, превратившись в универсального помощника. Он устанавливал сигналы, рубил визирные просеки, выполнял рекогносцировку, носил приборы (квадрант – это вам не современный тахеометр: он больше, тяжелее и не имеет удобного кофра), записывал измерения. С деньгами (женщинами, развлечениями и излишествами) было плохо. Как мы помним, Годен-старший не отличался щедростью и для родственника исключения не сделал. Деньги и славу младшему техническому персоналу приходилось добывать в свободное от науки время, много такого времени появилось в 1740 году, когда основные геодезические наблюдения были завершены, и молодому человеку дали понять, что в его услугах ассистента более не никто не нуждается и дальнейшая его судьба (по части возвращения домой в том числе) господам великим ученым мало интересна. 27-летний Жан отправился в сторону Картахены Индийской, сколачивать состояние: то есть торговать. Не он первый, не он последний. У него, по крайней мере, была серьезная причина: он собирался жениться.

Если помните первым продавать пуговицы местному населению придумал еще Лакондамин , который весьма предусмотрительно захватил с собой из Европы скромный запас всяческих застежек, крючочков, оборок, тесьмы и прочих замечательных вещей. На фурнитуру в Кито (а именно там разворачивались основные события) живо нашелся спрос среди локальной знати, отставшей от моды на добрых два века. Помните, в первый год экспедиции президент Альседо жаловался вице-королю на “лавочку, открытую в любое время дня и ночи”. Лакондамин долгие годы отрицал факт торговли, но в мемуарах признается, что “это все неправда. Моя лавочка по ночам не работала”.

Вторым предпринимателем-челноком стал ныне покойный доктор Синьержи, который за товаром ходил в портовую ярмарочную Картахену Индийскую. А в октябре 1740 года туда же отправился Жан Годен Дезодоне. Однако вместо ярмарки угодил прямо на войну.

Вернон, осаждавший Картахену. Thomas Gainsborough: Edward Vernon

Флот Вернона (такой английский адмирал, который атаковал с Карибского моря) быстренько захватил важный порт Портобело и собирались уже устроить в Картахене небольшой победоносный десант. Но не тут-то было. Обороной города командовал (вы наверное уже догадались) Блас де Лесо по прозвищу «деревянная нога» или «полчеловека». Потерял в боях не только глаз, но также руку и ногу, от чего сделался только умнее, злее и осторожнее. Он считал Картахену важнейшим портом и, вроде как, утверждал, что: "из-за того, что Картахена принадлежит Испании, Южная Америка не говорит на английском". Несмотря на крайнюю ограниченность доступной матчасти и личного состава, сумел поставить оборону так, что взять город с наскока англичанам не удалось. Осаждали город три месяца, в результате которой англичане потеряли чуть ли не девять из десяти солдат от голода, малярии и желтой лихорадки. Такая вот победа почти без единого выстрела.

Любопытная деталь.

В 1740 году Картахена (и Кито) перестали принадлежать вице-королевству Перу, а стали частью восстановленного вице-королевства Новая Гранада. Его то упраздняли за неокупаемостью, то снова организовывали. И вот вице-король Новой Гранады дон Себастьян де Эслава с Бласом де Лесо не сработался. Но если адмирал занимался защитой города от англичан, то Эслава занимался защитой себя от адмирала: он умело и часто бомбардировал Мадрид жалобами на Лесо, которые в конце-концов привели к тому, что адмирала планировали судить и наказать за то, как он поставил оборону города. Правда, Лесо умудрился умереть от ран раньше, чем узнал о таком повороте событий. 

Cтатуя Бласа де Лесо в Мадриде (очень он тут смахивает на Жоффрея де Пейрака из экранизации Анжелики)

Но вернемся к Жану Дезодоне. Он оказался в городе в самый разгар осады. Блас де Лесо проявил к молодому человеку всяческое благорасположение и взял под крыло. Оно и не удивительно: во-первых, два образованных человека всегда поймут друг друга в этой глуши, а во-вторых, ученые ему уже были как родные: год назад он им дал 4000 песо.

Как же Годен-Дезодоне сколотил на осаде целое состояние? Практически как Ретт Батлер Обычно в Панаму приходили ежегодные манильские галеоны: они везли товары из дальних колоний, продавали их на ярмарке и забирали южноамериканское серебро, чтобы завезти его в Кадис. Последний галеон еще не пришел (и кстати, он вообще не придет, потому что его захватит коммодор Ансон).

Захват того самого галеона на картине С. Скотта.

А вот покупатели с серебром, прибывшие на ярмарку,  в Картахене уже имелись. И были готовы покупать то, что Дезодоне готов был продать. И еще им нужна была помощь иного рода. Требовалось "невостребованное" галеонами серебро вывезти обратно в сокровищницы Кито и Лимы. А путь туда неблизкий: дорога с грузом могла занять до полугода. Туда-сюда таскать сундучки с золотом-серебром было занятием трудоемким и небезопасным. Индейцы-носильщики конечно старались, но мы хорошо знаем их обязательность и нравы. Чтобы обезопасить хотя бы часть добра, французу поручили сопровождать серебряный поезд: купцы Картахены и беженцы Портобело желали вывезти из-под обстрела англичан свое богатство. Вдруг город все-таки падет. Все прошло хорошо.

Правда, по пути некоторые мулы завязли в бездорожье, упали в реку с моста или утонули в болоте (так говорится в отчетах). И перевозимые ими сокровища (а это 80 000 песо) пропали без вести. Их потом еще много лет пытались отыскать авантюристы. В том числе и Луи Годен таким способом пытался поправить финансовые дела экспедиции, когда отечество перестало присылать деньги. Когда я читала об этом, то была уверена, что "утонувшие мулы" - это вежливый оборот для "разворовали по пути". Но не тут-то было. Дороги в Кито были крайне плохие. Хорхе Хуан пишет, что в сезон дождей их постоянно размывает, поэтому индейцы каждый год строят новые - одноразовые. И с мостами то же самое: это шаткие веревочные конструкции без ограждений. Поэтому, если время от времени пара мулов и сгинет в реке, то ведь не строить из-за этого новый мост?

Трудности пути из иллюстраций Х.Хуана.

Как бы то ни было, поправив свои дела и заработав покровительство влиятельных друзей, Годен Дезодоне приехал в Риобамбу (есть такой городок под Кито). Там его ждала невеста. Юная, свежая, по местным меркам созревшая 13-летняя Исабель. Их свадьба состоится в конце 1741 года и станет началом другой, не менее известной истории.

В следующий раз мы поговори о том, чем завершилась Перуанская градусная экспедиция. Мы почти добрались до конца этой долгой истории. Но если столько букв читать сложно, то вот ссылка на лекцию в Архэ, которая прошла 29 ноября: там я рассказываю всю историю за 2 часа. И еще одна лекция (тоже с трансляцией), но про Арктическую миссию будет 6 декабря: в следующий понедельник.

Оригинал: http://www.themeerkatguy.com/comic/promotion/

Герои России 21 ОБрОН (вч 3641, Софринской бригады)

Ефрейтор Бушмелев Евгений Вячеславович.

15 октября 1999 года под Червленной рота софринцев при проведении спецоперации напоролась на засаду боевиков. Заняли оборону, но двигаться дальше не могли. Боевики прижали крепко. Рядовой Бушмелев, маневрируя на своей бээмпэшке, прикрывал пехоту. Из трехчасового боя вышел, будто в рубашке родился — ни одна из выпущенных по его «копейке» гранат в цель не попала. Он сумел забрать и вывезти в район сосредоточения раненых братишек, а после этого и остальных пацанов...

30 октября 1999 года в бою под Новощедринской бээмпэшка неожиданно потеряла управление — «духовская» граната попала в правую гусеницу. Механик-водитель не растерялся и под шквальным огнем боевиков сумел устранить повреждение. А боевые группы софринцев тем временем подошли к поселку и начали выбивать бандитов из опорных пунктов. У соседнего взвода бээмпэшка встала как вкопанная. Боевики плотно обложили пацанов. Экипаж Бушмелева подоспел вовремя. Отсекая огнем из пушки и пулемета бандитов, БМП вплотную подошла к вставшей машине. Евгений выскочил из своей «копейки», тросом подцепил ее и вытащил из-под огня.

А кавказский поход тем временем продолжался. Под Гудермесом Бушмелев сумел удачно вывести машину во фланг прорывающейся из кольца окружения большой группе боевиков. В Алхан-Юрте в жестоком бою помог армейцам — из-под перекрестного огня вывез в тыл раненого командира армейского рембата...

Указом Президента РФ от 30 декабря 1999 года ефрейтору Бушмелеву Евгению Вячеславовичу. присвоено звание Героя РФ.