Это был четверг, когда Бог явил себя всему человечеству.
День начался вполне обыденно, но где-то после полудня я почувствовал присутствие в своей груди и услышал голос в голове.
«Я вернулся - возвестил голос».
И так случилось, что все услышали этот голос, все почувствовали это присутствие, и вскоре все повыходили из своих жилищ, подняли взор к небу и увидели, что облака исчезли и на мгновение воссиял яркий свет, такой яркий, что он никак не мог быть солнечным, это было нечто иное.
И это было ясно. Чувство в наших сердцах было несомненным. Господь был реален, и он был с нами.
То, что произошло дальше, было, скорее всего, тем, чего вы ожидали.
Мир стал добрее - более сострадательным. Не в силу врожденной силы добра, захватившей нас, а скорее из-за страха перед возмездием. Мы не хотели драться, не хотели оскорблять, не хотели осуждать, потому что не знали, что произойдет, если мы это сделаем. Безопасная жизнь, с учетом последних сверхъестественных событий, была такой, в которой было больше милосердия, больше подставления другой щеки и больше притворного благодушия. Притворяйся, пока не добьешься своего,
Я следил за знаками того, какие изменения произойдут дальше. Мы все находились под бдительным оком, но, по крайней мере, казалось - и это было ошибкой, - что вмешательство всемогущего пока что было минимальным.
Каждый по-своему осознавал, что смерть осталась в прошлом.
Некоторые узнали об этом сразу, когда их близкие, находящиеся в хосписе, заметили поразительные изменения в состоянии здоровья.
Другие пропустили эту новость, до тех пор пока не установился массовый консенсус, когда ученые и эксперты пришли к выводу, что по всем известным показателям - природные катастрофы, автокатастрофы, сердечные приступы - количество ежедневно регистрируемых смертей сократилось со 160 000 в среднем до нуля.
Жизнь продолжалась, и по мере того как она продолжалась, я начал слышать слухи о том, что являло собой поклонение. В зависимости от того, с кем вы общались, в Интернете или в кругу друзей, вы слышали разные слухи, разные интерпретации.
И только когда маму призвали, я понял, что это такое. Я помню это отчетливо.
В семь часов, после ужина, мама встала со своего места в гостиной, собралась, надела пальто, подошла к полке для обуви.
– Куда ты направляешься, милая? - спросил ее отец.
– Всевышний призвал меня для поклонения.
Я помню, каким странным показался мне этот момент. Вся жизнь приобрела оттенок нереальности с тех пор, как главный вопрос был раскрыт. Видеть, как мама направляется к двери, было и логично, и бессмысленно. Если бы это был любой другой год, мы бы подумали, что с ней что-то случилось.
– Тебя... э-э... нужно подвезти? - растерянно спросил папа.
– Господу угодно, чтобы я шла пешком, - ответила она. Затем повернула ручку и вышла на улицу.
В то время мне было семнадцать. Моему брату было двадцать. Мы оба спросили отца, стоит ли нам идти за ней. Он велел оставаться дома, а сам пошел с ней дабы разобраться, что происходит.
Он вернулся только вечером следующего дня. Услышав звук открывающейся входной двери, мы бросились вниз, надеясь застать там обоих родителей. Но вместо этого появился только отец, взъерошенный, изможденный, с угрюмым выражением лица.
Я никогда не забуду, как он смотрел на нас.
– Она стоит в поле, - сказал он. - Там есть и другие люди.
Прошло четыре месяца с тех пор, как маму призвали к поклонению.
За это время мы узнали кое-что еще о Божьих «вмешательствах».
«Новые заповеди», как я называл их у себя в голове, оказались следующими:
- Ты не можешь умереть (от болезней, стихийных бедствий и т. д.)
- Ты будешь призван к поклонению в свое время.
Соглашусь, что ни одна из этих заповедей не так привлекает внимание, как "Заповеди из прошлого". В конце концов, это не официальное слово Господа, а всего лишь мое прочтение.
«Заповедь 3» пришла ко мне во сне. Шучу, она пришла ко мне во время просмотра видео на Youtube.
Это было обычное видео уличной драки. Два парня на углу улицы по непонятным причинам обмениваются ударами, пока более крупный из них не берет верх, начинает причитать и кричать, затем достает нож и...
Словно лампочка зажглась в его голове, он остановился, поднялся и отстранился от своего соперника.
Парень, получивший взбучку, тоже встал.
А потом они оба просто... пошли. Одной шеренгой, с пустыми выражениями на лицах.
- Если ты попытаешься убить другого, тебя немедленно призовут к поклонению.
Но что, скажите на милость, на самом деле представляет собой поклонение?
Однажды днем я навестил маму, чтобы лучше понять происходящее.
Место, куда она отправилась, находилось в часе езды от дома, так что в ту первую ночь она, должно быть, проделала многочасовой путь.
Я прибыл на поле, где тысячи людей стояли на равном расстоянии друг от друга - три фута во все стороны. Все они были обращены в одну сторону, головы слегка наклонены к небу, совершенно неподвижно. Совершенно неподвижно.
Казалось, я лавировал по рядам бесконечно долго. Найдя ее наконец, я почувствовал, что мне крупно повезло.
Это был первый раз, когда я увидел ее с тех пор, как она ушла. Мысленно я убеждал себя, что мне незачем было сюда приходить. В конце концов, она должна была вернуться домой со дня на день.
Признаться, я был малость взволнован.
К моему удивлению, несмотря на неподвижную позу и устремленные вверх глаза, ее рот шевельнулся.
– Я в порядке. Я на поклонении.
Похоже, она была не совсем в себе.
– Мам, ты можешь двигаться?
– Я на поклонении, - повторила она.
– Но хочешь ли ты вернуться домой?
Мягкость ее тона не изменилась, но было похоже, что она наделяет свои слова каким-то подтекстом. Пыталась сказать что-то большее.
– Я не могу, родной. - И затем, еще более четко проговаривая слова, - Я думаю, тебе стоит отправиться домой. Возможно ты еще вернешься.
– Домой. Поезжай сейчас же, дорогой.
Затем я сказал ей, что люблю ее, и пошел через толпу собравшихся, расположившихся так безупречно. Как на шахматной доске - у каждого было свое место. И мест было много, очень много. Настолько много, что впору было задуматься, какие места однажды займу я сам, мои друзья, папа, старший брат и все, кого я когда-либо любил.
По пути я заметил еще нескольких посетителей. Они выглядели еще более угрюмыми, чем я. Шептали слова одобрения и любви своим близким, слышали ответы, но из уголков рта близких они казались легкими, тихими, отрывистыми, ориентированными на Бога. Как будто они стояли у чьей-то могилы - хотя их родные и близкие были скорее были статуями, нежели надгробиями. Словно память о ком-то давно ушедшем.
Мама не вернулась. Но поклонение скоро закончится, наверняка так и будет. Может быть, еще пара недель, максимум пара месяцев, а потом она вернется домой, и Господь призовет кого-то другого на ее место.
- В поклонении ты не будешь стареть.
«Заповедь 4» стала общеизвестна спустя год.
За это время количество людей, призванных к поклонению, неуклонно росло. Конечно, это был глобальный процесс, так что любой любопытный мог в любой момент посмотреть прямую трансляцию отведенных «мест поклонения» по всему миру и увидеть людей, стоящих ровно, застывших, идеально расставленных, в парках, на пляжах, городских площадях, да мало ли где еще. Каждый город, каждый населенный пункт имел свое место.
Моим местом, как я предполагал, будет то же поле, где была мама, если только оно не заполнится к тому времени, когда подойдет моя очередь, и в этом случае оно вполне могло оказаться в каком-нибудь совершенно случайном и неизвестном месте.
Откровение о том, что старение не наступает, опять же было замечено постоянно уменьшающимся количеством ученых на планете. За пределами мест поклонения жизнь продолжалась более или менее нормально, за исключением последнего, сложного, «смертельного» шага.
«Скорбь поклонения» теперь была настоящим термином - по сути, это опыт потери кого-то ради Бога. В то время еще не был придуман тайный аналог, спрятанный в наших умах, который, как знает Бог, в буквальном смысле этого слова, мы не смели произнести - “страх поклонения”.
Я изо всех сил старался сохранить чистоту своих мыслей. Мне казалось, что мысли о богохульстве, которые я мог держать в семнадцати с небольшим сантиметрах моего мозга - это честная сделка для нашего всемогущего правителя. Это была приятная фантазия - мысль о том, что может существовать место, закуток, где нет божественного радара. Где можно просто быть собой, не опасаясь, что неподчинение ускорит получение билета на ваше особое место на холсте Божьем.
Были и группы поддержки, к одной из них я и присоединился, и именно там мне впервые объяснили, что элемент поклонения «без старения» - один из многих плюсов всей этой истории.
Заповедь 4 не показалась мне утешительной, но тем не менее я улыбался и кивал.
Мир оставался миром, но уже менее реальным. Я ехал в поезде на работу и замечал, что в среднем выражение лиц людей изменилось с усталого и раздраженного на неуловимо угрюмое. Однажды я видел, как женщина сорвалась и начала плакать, и я готов поклясться, что она сказала себе под нос: «Я не хочу уходить». А может, я просто сочиняю.
Кошмары уже не были такими, как раньше. Самый страшный сон, который мне снился, был не тот, в котором меня преследовал убийца или я попадал в бурю, а скорее тот, в котором я замирал на месте, занимаясь чем-то обыденным. В голове раздавался голос. Голос говорил: «Тебя призвали». Ноги начали двигаться сами по себе, и я точно знал, куда иду, даже если не знал, где это находится.
Вздрагивая, я просыпался в своей постели, весь мокрый от пота. И молился, как это ни смешно, чтобы у меня сохранилась возможность контролировать свои действия. Это, а также небольшие моменты, когда я чувствовал случайные подергивания или спазмы в ноге, были убийственными.
А потом прошло четыре года, и, должно быть, около тридцати процентов населения планеты тогда были на поклонении, и мой отец стал прискорбным дополнением к этому собранию.
У нас с братом не было возможности увидеть, как он уходит - в тот день, когда его призвали, он шел по улице. Полагаю, он ходил к механику, а после этого, возможно, у него была назначена физиотерапия. Сейчас это не имеет значения. Мы надеялись до третьего дня его отсутствия.
Поле, на котором стояла мама, было уже заполнено, и к этому моменту в нашем городе было довольно много мест для призванных.
Мы с братом по очереди ходили по разным точкам, чтобы посмотреть, может быть, удастся увидеть нашего папу среди толпы. Безуспешно.
Примерно тогда я начал приходить к мысли о том, какой могла быть «пятая» заповедь. Опять же, это были всего лишь мои догадки, но ощущение каких-либо правил или структуры в это время, как ни странно, успокаивало. Было приятно осознать, какие правила, если они вообще были, существуют.
На самом деле это было лишнее правило, и я уверен, что вы поймете, когда я его четко сформулирую. Эта мысль пришла мне в голову, когда я увидел людей, стоящих на крышах небоскребов, совсем близко к краю, как будто они собираются прыгнуть. А потом... они просто разворачивались.
Или когда я видел людей на мосту, идущих вперемешку с машинами, хотя и весьма механически. И я задавался вопросом: может, я просто циник, а может, у некоторых из пешеходов, идущих среди машин, изначально были скрытые мотивы.
После ошибки брата все стало ясно.
Как-то раз я вошел в его комнату и застал его сидящим за столом с пистолетом, прижатым к виску, рука дрожала, ствол трясся, палец лежал на спусковом крючке.
Я застыл на месте, и, признаюсь, у меня возникла следующая мысль: “Пожалуйста, пожалуйста, Господи, пусть пуля пройдет сквозь его череп. Пусть он умрет.”
Но вместо этого пистолет упал на землю. Его рука перестала дрожать.
Он встал со стула, подошел к шкафу, взяв пальто, надел его.
– Просто собираюсь отлучиться, - сказал он.
– Поклоняться, - сказал он, как ни в чем не бывало. - Меня призвали.
И он направился к входной двери.
– Маркус, - повторил я, следуя за ним. Но он меня проигнорировал. - Я не собираюсь... я просто спрашиваю из любопытства. - Своими словами я старался не подписывать форму отказа от прав на свободное существование. - Ты вообще можешь контролировать свое тело? Хоть немного?
– Нет, и я собираюсь на поклонение.
– Если бы ты почувствовал зов, он был бы понятен и тебе, а сейчас мне нужно идти.
Я провожал его всю дорогу - пять часов - пока он не занял свое место на расчищенной парковке ныне не существующего парка развлечений, рядом с тысячами мужчин, женщин и детей.
Он ничего не сказал мне по дороге туда, хотя, если честно, я тоже мало что ему сказал.
- Если ты попытаешься покончить с собой - ты правильно догадался, - тебя немедленно призовут к поклонению.
В конце концов, 70% человечества, плюс-минус, сейчас находилось в состоянии поклонения.
Я изо всех сил старался не думать об этом. Стоять неподвижно, повернув голову к небу, застыв телом на недели, месяцы, а в случае моих мамы с папой - на годы.
Это было эгоистично, но я изо всех сил избегал посещения матери. Когда я все же навещал ее, то лишь для того, чтобы обнять, сказать «Я люблю тебя», а затем поспешно уйти. Мне всегда хотелось, чтобы она находилась в состоянии глубокого транса и не могла ответить на приветствие, но вместо этого она неизменно сохраняла ясность ума.
«Я тоже тебя люблю, милый» - говорила она слишком поспешно. Мне становилось не по себе. Быть настолько бодрствующим, настолько осознающим происходящее... Мне это не нравилось. По моим представлениям, поклонение должно было быть блаженным, без усилий, похожим на сон. Однако все свидетельства говорили об обратном.
К чести Господа, казалось, что мы можем говорить о страхе поклонения совершенно открыто. Все группы поддержки, онлайн-сообщества и тому подобное, конечно же, отражали более искреннее отношение людей к происходящему.
Видеоролики на Youtube и клипы в TikTok, рассказывающие о «верном способе побега» - тактике перемещения из этой временной шкалы в другую. Глубокие состояния медитации, которые позволят вам спокойно уйти, не будучи призванными на одну из многочисленных Божьих обителей. И, конечно же, огромное количество видеоэссе, в которых внимательно изучают Господа. Жалобы на существующее положение вещей. Призывы к революции - да что там, к безумствам.
Было два момента, которые запомнились мне - моменты, которые действительно передают дух происходящего.
Первым было последнее видео того парня, который планировал тщательно продуманный побег из своего физического тела в стиле Руба Голдберга. Он облил себя и свою комнату бензином, привязал веревку к лезвию, подвешенному над головой, запустил таймер с отсчетом времени до взрыва. Я одобрил его усилия. В нужный момент он бросил спичку со своего места в угол. Пламя разгорелось, он дернул за веревку, и тогда...
Огонь угас, как только достиг его. Клинок застыл в воздухе. Взрыва так и не произошло (слава Богу, правда, поскольку запись с камеры, которую в конце концов обнаружили и выложили в сеть, была на вес золота), а затем наш друг поднялся со своего места, все еще облитый и охваченный пламенем, и вышел из кадра.
Заповедь 5, мой друг. Заповедь 5.
В другой раз мы смотрели видео крупного стримера, который притворялся, что его « призвали» в прямом эфире на Twitch.
Его лицо становилось безучастным, он вставал со своего места и механически выходил из комнаты. Он проделывал это так много раз, что, когда все произошло по-настоящему, чат несколько часов пребывал в состоянии отрицания.
Люди все еще работали, все еще цеплялись за рутину, но это было совершенно бессмысленно. Я видел уличных проповедников с мегафоном, которые говорили нам, что «наше время скоро придет». Apple, несмотря на то, что большая часть ее сотрудников навсегда уволилась, все равно умудрялась как-то выпускать новые продукты. Стриминг, однако, в основном состоял из повторов. Видимо, сложно решиться на полный сезон, когда режиссер, ведущий актер, ведущий сценарист и все остальные участники съемок могут в один момент уйти и больше не вернуться.
Меньше людей везде, куда бы вы ни пошли, но в этом был свой смысл. Меньше клиентов и все такое.
Я взял кофе в ближайшем «Старбаксе», где еще оставались сотрудники, и отправился к брату.
Прошло два года. Для меня это было самым трудным. В конце концов, в глубине души я знал, что он не хотел бы, чтобы я его жалел. Но, черт побери, это было так.
Я вернулся на парковку. На ней было гораздо больше людей - казалось, что она заполнена до отказа. Лавируя в пространстве, я наконец добрался до него.
– Привет, - поприветствовал я брата.
Я видел, как вздымается и опадает его грудь от ровного дыхания. Голова поднята. Глаза обращены вверх.
– Как дела? - спросил я еще раз.
– Я на поклонении, - сказал он.
– Вероятно, скоро придет и мое время. Помоги мне подготовиться.
Прошло некоторое время, прежде чем он наконец заговорил.
– Знаешь, - сказал он, - больше всего я думаю о том, что какая-то случайная пуля может летать где-то рядом. Просто случайная пуля, выпущенная с расстояния в сотни миль. И она пролетит незамеченной для Божьего радара. И она попадает мне в затылок. И все для меня становится черным. Это моя любимая мысль. Это мечта, которая не дает мне покоя.
Я ничего не сказал - не мог ничего сказать.
– Недавно в груди появилось какое-то чувство, некая уверенность. Это не прекратится.
Казалось, что я попал в ловушку.
– Это будет продолжаться вечно. Никакой смерти. Только поклонение.
Моя рука легла ему на плечо. Пустой жест, на самом деле. Думаю, мне просто нужно было что-то, что помогло бы мне удержаться в вертикальном положении.
– Пожалуйста, найди способ убить меня, - сказал Маркус.
После этих слов мне пришлось уйти.
Кажется, уходя, я услышал, как брат сказал: «Пожалуйста, останься, мне нужно поговорить». А может, мне показалось, а может, я услышал это совершенно отчетливо, но я не хотел об этом задумываться, потому что это заставляло чувствовать себя дерьмом.
Предвзятое отношение к выжившим - очень странное чувство, когда ты все еще находишься на тонущем «Титанике». Конечно, твоя часть корабля еще не затоплена, но ты скоро окажешься там вместе с Лео и его бандой.
Кто бы ни вел счет, он уже перестал считать. Почти все ушли.
Это было простое везение, чистое и простое. Тупое везение, что меня еще не призвали.
С момента исчезновения отца я занялся поисками, но можете быть уверены, что после разговора с братом они усилились.
Я подходил ко всему с открытым сердцем и пробовал все, что мог. Особые медитации, заклинания, молитвы Господу о прекращении глобального сеанса поклонения. Я отправлялся по определенным координатам и в города, где, по слухам, люди действительно могли умереть. Мои поездки были безмерно разочаровывающими. Смерти нигде не было.
Старые константы - смерть и налоги.
Новые константы - бессмертие и поклонение.
Я направлялся к своей восьмидесятой или около того отчаянной попытке найти спасение (см.: аннигиляция). Фотография листовки, которой поделились с одной из многочисленных групп типа «Срань господня, мы должны умереть как можно скорее», в которую я входил, подробно описывала церковь, в которой служил преподобный Люсьен Феррер. Он давал высокие обещания относительно своей группы поддержки, которые, я был уверен, он не сможет выполнить, а нижняя часть листовки напоминала финансовую пирамиду: «Присоединяйтесь к сообществу с надежным решением проблемы страха поклонения! Никаких отзывов, потому что у нас 100-процентный процент успеха! Приходите и увидите чудо своими глазами!»
Но... Настали отчаянные времена и все такое.
Я проделал четырехчасовой путь, по дороге замечая многие, многие и многие новые знаковые места, где собрались люди, идеально расставленные друг от друга, обращенные в одну сторону, с наклоненными вверх головами, запертые в вечном восхищении Господом.
Было ощущение, что мое время подходит к концу. Как будто я в любой момент могу остановить машину, выйти из нее и идти по обочине, пока не доберусь до своего места.
И вот я прибыл к месту назначения.
Снаружи церковь выглядела пустынно. Казалось, она давно заброшена. Не знаю, что здесь затеял преподобный Люсьен, но если это был просто розыгрыш, то я попался.
Шагнув внутрь, я сразу почувствовал.
Отсутствие. Отсутствие ощущения Всевышнего в моей груди. Казалось, что связь с творцом оборвалась.
У входа стоял стол с бланком регистрации и ручкой. Я вписал свое имя и время.
Помещение оказалось довольно длинным. Я занял место на скамье. В рядах сидело еще несколько человек, выглядящих так, будто они ждали уже довольно долго.
Через некоторое время к нам вышел мужчина.
– Это займет еще пару часов, но скоро он примет всех вас, - сказал он.
Было такое ощущение, что я нахожусь перед кабинетом врача.
Как и обещал, он не появлялся довольно долго. Время остановилось. Я слышал тиканье часов. Руки лежали на коленях. Только не двигайся непроизвольно, не двигайся непроизвольно...
Он вышел, назвав чье-то имя.
– Томас Гилмор? Томас Гилмор здесь?
И, конечно же, Томас поднялся со своего места и последовал за мужчиной в заднюю комнату.
Тик-так. Тик-так. Тик-так.
– Это я! - Ее рука взлетела вверх. - Это я, - и она пошла к задней комнате.
Тик-так. Тик-так. Тик-так.
Я действительно не знал, сколько времени у меня осталось.
– Здесь написано просто Лили, - сказал он, глядя на лист. - Есть тут Лили?
– Она отошла в уборную, - сказал какой-то незнакомец.
– Хорошо. Примем ее, когда она вернется.
И вот уже солнце начало садиться.
Как долго продлится этот прием?
Я не мог выжидать, когда они прикроют лавочку.
Я не смогу прийти завтра.
Я не могу ждать, я блядь не могу...
– Так, здесь есть Джейк Миллер? Джейк...
– Это я! - крик вырвался из моего рта.
И тут я же встал со своего места. В голове мелькнула ужасная мысль, что мое тело развернется само собой, я выйду из церкви и уйду в закат, но вместо этого ноги послушно зашагали по проходу, и вот я уже стоял прямо перед ним.
– В заднюю комнату, - сказал он, и я последовал за ним по довольно запутанному и извилистому пути мимо закрытых дверей, коробок, беспорядка и других коридоров, пока мы не добрались до места. К...
– Мне туда? - спросил я мужчину.
Войдя внутрь я увидел кровавые отблески на стуле.
Кровь. Какое необычное зрелище.
– Присаживайся, не волнуйся о засохшей крови... Все в порядке. Все будет хорошо. Садись, - сказал тот, кто, как я предполагал, был священником, сидевшим по другую сторону перегородки. Я сделал, как он просил.
Ему потребовалась пара секунд, чтобы ответить
– Ах, да, да. Преподобный Люсьен. Конечно.
– Э-э, - продолжил я, - я никогда раньше не занимался этим... исповедью, но, наверное, вы должны попросить меня исповедаться... в чем-нибудь?
– Да! Пожалуйста, признайся во всем, что у тебя на душе.
Мне потребовалась секунда, чтобы собраться с мыслями.
Я услышал звук, как будто что-то вытирают тряпкой, а затем - нарочитый, отдающийся эхом хруст. Он что, ел?
– Так, значит, я видел ваше объявление, точнее, нашел его, и... да, я... страдаю от страха перед поклонением, наверное. Я не хочу совершить богохульство против Господа или что-то в этом роде, но...
Послышался звук еще одного укуса. Господи, какой грубый человек.
– Но... да, не уверен, что хочу... стоять в поле сто лет, поклоняясь, наверное...
– Это не сто лет, - сказал он, громко жуя. - Это навсегда. Вечность. Это был его маленький проект.
– Рай на Земле. Вечность. Так всегда было задумано. Чтобы вы все стали единым целым с Владыкой до конца времен. Конечно, он решил появиться, когда собралось побольше народу, не так ли? - сказал он, пережевывая. - Наверное... - мужчина подавил смех, - наверное, не так интересно, когда это кучка гребаных пещерных людишек, верно? Что на счет миллиардов разумных людей? Или десять тысяч пещерных людей? Что бы ты выбрал?
– Простите, а какое это имеет отношение к делу?
– Никакого, совершенно никакого, извини, пожалуйста, продолжай.
– Так, - сказал я, собравшись с мыслями, - и... то есть нет, я думаю, это было оно. Там было написано, что у вас есть верное решение? В вашем объявлении.
– Да, - послышался ответ. - Я могу убить тебя.
– Да. Прямо здесь. Прямо сейчас. Конечно, если тебе нужно время, чтобы подумать, то это будет «нет». А если ты выйдешь из церкви, Бог тут же призовет тебя в свою паству.
– Это... Что? Откуда вы знаете?
– Так каков же твой ответ? Люди ждут, а я занятой парень. Занятой, призанятой Преподобный.
– Я... то есть, ответ был бы «да», но это было бы нарушением Заповеди 3... простите, я думаю, вы не знаете, что это такое. В общем, я стараюсь следить за всем, и заповедь 3 - это мое сокращение для всего, если вы попытаетесь...
Внезапно перегородка опустилась. Нож стремительно вошел в яремную вену.
Кровь хлынула на рубашку, на ноги.
Я задыхался, зрение расплывалось, когда я пытался сфокусироваться на человеке, который нанес удар. В одной руке у него был окровавленный нож, в другой - наполовину съеденное яблоко.
– У нас со Всевышним есть соглашение, - сказал он. - У него есть свое владение, а у меня - свое. Хотя оно гораздо меньше, чем то, к которому я привык.
Голова безвольно опустилась. Глаза запечатлели последний кадр - я сам весь в красном.
– Пожалуйста, - кажется, прозвучало из его уст напоследок.
А потом все погрузилось во тьму.
Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)
Перевел Березин Дмитрий специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
