Приём в католическую школу

Задонатить при желании можно здесь.
Что делать, если ты очнулся в больничной палате, врачи, ползающие по потолку, не внушают доверия, а из раздувшегося живота доносится странный голос, дающий тебе советы?

Автор: Sam Miller. Мой перевод, вычитка: Sanyendis.

Мерцают люминесцентные лампы. Светло-голубой, тёмно-синий, снова светло-голубой. Я прихожу в себя на больничной койке. Обычная мягкая кровать, как в какой-нибудь городской клинике. Одна из ламп светит тусклее остальных, она покачивается у меня над головой на тонком проводе. Я опускаю глаза. Живот под больничной пижамой, в которой я лежу, невероятно раздут. Из него доносится какое-то скрежетание, а потом я слышу голос.
- О, ты проснулся! – из живота звучит голос, говорящий с сильным нью-йоркским акцентом. Я чувствую, как с каждым звуком внутри шевелится что-то тонкое и длинное. Там, где лапки нажимают изнутри на кожу, на ней проступают бугорки. – А я уже заждался. Когда же, думаю, он наконец-то проснётся!
Я чувствую, как что-то очень большое извивается в моих внутренностях, и к горлу подкатывает тошнота.
- Э… Что?..
- Давай, давай, вставай же, ну! – укол боли заставляет меня подняться на ноги. – Извини, парень, но нам пора. Нужно выбираться отсюда!
- Но что… что происходит? Как ты оказался у меня внутри? – я тыкаю пальцем в живот. Кожа натянута, как барабан.
- Ну, ты же пошёл к врачу из-за расстройства желудка [прим.: stomach bug – расстройство желудка, но буквально – желудочный жук]?
- То есть… Да, у меня были какие-то боли в животе, но я не помню, чтобы собирался к врачу…
Из глубины вздутого живота доносится тихое клокотание, приглушённое плотью и кожей:
- Похоже, у кого-то проблемы с памятью, а?
Я выхожу из крохотной палаты и оказываюсь в коридоре. Он такой длинный, что света одинокой лампы, висящей над головой, не хватает, чтобы осветить его полностью. Я медленно иду вперёд. Ступать тяжело и немного неприятно. Живот так раздулся, что приходится прилагать нешуточные усилия, чтобы заставить себя сделать следующий шаг. Я чувствую, как внутри что-то извивается и булькает, словно жидкости моего тела перекатываются под лапами этого существа. На ходу я пытаюсь ощупать его: семь, по меньшей мере, длинных веретенообразных лап, твёрдые шипы, покрывающие тело, и мягкие усики, которые извиваются и щекочут стенки моего кишечника. Резкая боль пронзает тело: меня заставляют поторапливаться.
- Обязательно так делать?
- Нет, вовсе нет. Хочешь, я перестану?
- Да, будь любезен…
Придерживая руками живот, я привстаю на цыпочки и дотягиваюсь до большого окна, выходящего на улицу. Чернота. Где-то в вышине клубятся облака, слегка подкрашенные голубым. Непонятно, это настоящий их цвет или просто оттенок стекла, через которое я смотрю. Я чувствую щекотку в глубине горла, и тоненький мягкий усик, выглянув из моего рта, несколько мгновений смотрит в окно вместе со мной. А потом то, что находится внутри, подпрыгивает и извивается, царапая лапками внутренности и снова причиняя мне боль. Я сгибаюсь пополам, и на пол выливается лужица ядовито-зелёной рвоты. Она кажется особенно яркой на абсолютно белой кафельной плитке. Присмотревшись, я вижу в ней множество маленьких белых шариков.
- О, прости, парнишка. Может быть, ты хочешь меня о чём-то спросить?
- Эм… Кто ты вообще такой?
- А разве я не сказал? Я желудочный жук. Тебе надо срочно найти врача, чтобы избавиться от меня, но, видишь ли, врачи сейчас на перерыве. Они все там, снаружи.
Я снова выглядываю в окно. В непроглядной черноте, на фоне клубящихся облаков видны чьи-то парящие фигуры. Я снова тыкаю пальцем в твёрдый живот.
- Я не помню, чтобы ходил к врачу, но, наверное, если у меня и правда желудочный жук, надо попробовать от него избавиться.
- Отличный настрой, парнишка! – доносится изнутри шуршащий голос.
Медленная волна пульсирующей боли прокатывается по телу. Ощущение такое, будто меня сейчас вырвет, но рвоту блокирует внутри что-то вроде толстой пробки. Наверное, это и есть желудочный жук, от которого я должен скорее избавиться. Отойдя от окна, я медленно бреду по больничному коридору. Редкие флуоресцентные лампы, свисающие с потолка, создают островки света. Тьма между ними такая густая, что я ощущаю только твёрдый кафель под ногами и направляющие уколы веретенообразных конечностей, пока не вхожу в очередной освещённый круг. Я снова обращаюсь к жуку.
- Ну и… каково это – быть внутри меня? – я чувствую, как от нескромности этого вопроса краска заливает мои щёки.
- Хе-хе, малыш, да не нервничай ты так. Тут тепло и уютно! Чудесное место, правда, чудесное. Но, готов поспорить, ты бы не захотел, чтобы внутри тебя снова что-то оказалось, так ведь?
Я нервно оглядываюсь по сторонам. В голове крутится вопрос – как желудочный жук узнал об этом? Но обсуждать эту тему дальше было бы слишком неловко. Покрытый потом, усталый, растерянный, я поворачиваю за угол и вижу нечто, прижавшееся к потолку. Существо длинное и худое, его голова сужается, образуя плоское рыло, похожее на утиный клюв, а на плечи, словно пальто, наброшен длинный белый халат. Оно сползает по стене и нависает надо мной на длинных задних лапах. В позвоночник и кишечник словно вонзаются острые иглы.
- Беги, малыш! Этот доктор тебе не поможет, это один из тех шарлатанов [прим.: quack – это и звук крякания утки, и «шарлатан»]! Они всюду лезут со своей альтернативной медициной, а от неё один только вред, сам знаешь! – громогласно заявляет желудочный жук, а я чувствую, как боль в моих внутренностях нарастает.
Доктор-шарлатан говорит:
- Сквонк! Вот, возьми, возьми этот порошок, он очищает, он очистит! Сквонк! Бери, бери!
Он протягивает руку с длинными, тонкими пальцами, на ладони лежат маленькие белые камешки. Клюв раскрывается, когда он говорит, и в нём видны ряды одинаковых зубов:
- Он удалит из твоего драгоценного тела всех ползающих, извивающихся, жирных тварей, всех паразитов! Кряк!
Я чувствую такую острую боль, что едва не падаю на кафельный пол. Под кожей бёдер набухают продольные выпуклости, я чувствую, как потрескивает моя плоть. Я бросаюсь прочь от Кряка, бегу в противоположном направлении, но натыкаюсь на другое такое же долговязое существо.
- Глэк! Выпей чашечку разбавленных чернил, это прочистит тебе желудок! Гланк! – кричит оно мне.
- Беги, беги скорее! Эти шарлатаны тебе не помогут, они хотят запудрить тебе мозги! Ты должен найти Каров, вот они-то настоящие доктора! Но у них сейчас перерыв!
Мои ноги начинают двигаться так быстро, как никогда в жизни, веретенообразные конечности мелькают под кожей. Я тяжело дышу, те твари с хлюпаньем ползут следом. Мы мчимся вперёд, минуя коридор за коридором, всё дальше уходя в глубь клиники, пока, наконец, передо мной не возникает широкое окно. Желудочный жук внутри ворочается и крутится, ползает и извивается, а я судорожно оглядываюсь, пытаясь понять, не догоняют ли меня те лжеврачи. Повернув голову, я вижу одну из птиц – теперь она кажется ближе, чем раньше. Видимо, я поднялся гораздо выше.
- Снимай пижаму!
- Что?
- Снимай скорее пижаму! – повторяет желудочный жук. Я чувствую острый укол боли в животе.
- Чёрт побери, ладно, ладно! – я стягиваю халат, обнажая раздувшийся живот, на котором проступают отвратительные контуры хитиновых лапок, и смотрю в окно на огромных птиц, кружащихся в клубящихся облаках.
Некоторые из них замечают меня и подлетают ближе, а я стою в неловком молчании. Одна из птиц уже так близко, что я вижу её пристально вглядывающийся в меня жёлтый глаз.
Она подлетает к самому окну. Стена сотрясается от сильного удара, и я едва не падаю, когда стекло разбивается вдребезги. Огромный чёрный клюв врывается в зал и широко распахивается, обнажая бледное горло. Острая колющая боль прокатывается по позвоночнику и бёдрам, под кожей шевелятся выпуклые фигуры. Слизистые бледные усики поднимаются по пищеводу, выглядывают наружу из моего приоткрытого рта. Лоб покрывается бисеринками пота. Ноги сами собой несут меня вперёд. Я ступаю на мягкую плоть, устилающую раковину клюва издавшей победный крик птицы, и в последний раз слышу голос желудочного жука:
- Эй, малыш, без обид, ага? Я просто хотел, чтобы у моих деток был хороший дом.
Клюв захлопывается.
===
Прим.: игра слов, "stomach bug" - это и "расстройство желудка", и, буквально, "желудочный жук".

Другие рассказы этого автора, которые мы переводили и выкладывали на Вомбат:

Наш канал в ТГ: Сказки старого дворфа.
Проснувшись, герой рассказа понимает, что с его зубами творится что-то неладное: они покрыты странной слизью и кажутся инородными предметами, застрявшими во рту.

Автор: Hisham H. Мой перевод, вычитка: Thediennoer (Sanyendis).

Я просыпаюсь.
Что-то не так.
Мой рот широко открыт.
Я пытаюсь сомкнуть челюсти.
Но не могу.
Лицо онемело. Похоже, я успел обслюнявить всю подушку, пока спал.
У меня буквально отвисла челюсть.
В голове проносятся мысли: уж не пережал ли я во сне лицевой нерв?
Я встаю с кровати, и с нижней губы на подушку стекает длинная струйка слюны. Наверное, со стороны я сейчас похожу на идиота.
Зубы чешутся. Погодите… Что?
Чешутся? Я провожу по ним языком.
Зубы покрыты какой-то слизью и ощущаются как что-то инородное, застрявшее во рту.
Поспешив в ванную, я включаю свет и смотрю в зеркало.
Зубы стали коричневыми. Такой, знаете, тошнотворный, гнилостный коричневый цвет. Но ведь ещё вчера они были жемчужно-белыми!
Как такое могло случиться?
Внезапно челюсть пронзает резкая боль. Через несколько секунд ледяные уколы проникают уже в каждый зуб.
Кажется, будто зубы шевелятся в челюсти.
Подождите-ка.
ОНИ И ПРАВДА ШЕВЕЛЯТСЯ.
Не веря своим глазам, я смотрю в зеркало.
Из дёсен проступает кровь. Слюна, обильно стекающая на грудь, теперь окрашена в алый.
Я слишком напуган, чтобы пытаться что-то предпринять. Я стою, застыв в шоке, и со смесью ужаса и благоговения наблюдаю, как вибрируют и покачиваются мои прогнившие насквозь зубы.
Затем боль в одном из резцов достигает пика, и он трескается. Наружу показывается коричневая кашица… И кое-что ещё.
Оно покачивается и падает в раковину.
Я наклоняюсь, чтобы рассмотреть этот предмет получше. Это какое-то насекомое, всего около сантиметра в длину. Оно забавно шевелит лапками, счищая с тельца остатки моего зуба.
Снова боль. Я чувствую, как коренные зубы и резцы лопаются, словно перезрелые фрукты. Я чувствую шевеление у себя во рту.
Я хриплю и кашляю, раковина и зеркало покрываются капельками коричневой слизи и осколками гнилой эмали. А маленькие твари продолжают чиститься, словно обычные домашние мухи: трут задними лапками по тельцу, а передними счищают слизь и грязь с головы.
А потом они начинают ползать по крану и зеркалу, расправляя крылья.
На самом деле они очень красивы. Они напоминают крошечных, очень худых ос. У них прозрачные розовые крылышки и огромные глаза, сверкающе алым и золотым, молочно-белая головка, чёрные усики-антенны и тонкое брюшко бледно-лилового цвета.
У некоторых из них есть длинный, тонкий, похожий на металлическую проволоку синий хвост, который почти вдвое длиннее тела.
Яйцеклад?
И тут меня осеняет.
Вот умора.
От моего смеха маленькие крылатые жемчужинки взлетают сверкающим облаком.
Я возвращаюсь к кровати, изо рта продолжает стекать кровавая слюна и остатки прогнивших зубов.
Я поднимаю подушку.
Под ней лежит небольшая кучка золотых монет.
Я снова начинаю смеяться.

Как всегда, минутка рекламы. Наш канал в ТГ: Сказки старого дворфа.
Герою сегодняшнего рассказа явно стоило быть осмотрительнее во время прогулок по пустынным переулкам и не спешить доверять странным незнакомцам, предлагающим самые удивительные товары в мире.

Автор: Sam Miller. Мой перевод. Вычитка: Sanyendis.

Ночная улица. Я иду вперёд, фонари над головой освещают путь. Из грязного, вонючего переулка доносится гнусавый шёпот.
– Эй, приятель, друг, дружище, союзник, знакомый! Иди сюда, у меня есть для тебя кое-что интересное! Отличные продукты, вкусные организмы, красивые концепции, и всё это здесь, в этих самых карманах!
В замешательстве я сворачиваю в тёмный переулок. Там стоит приземистый мужчина. Очертания его тела скрыты складками плаща, шляпа низко надвинута на жёлтые глаза. Я спрашиваю, чего ему от меня надо.
– Видишь ли, у меня одни из самых выгодных предложений на самые лучшие товары в мире… Или, по крайней мере, по эту сторону Миссисипи. Просто подойди и взгляни, мой друг-подружка!
Он широко распахивает плащ. Его бесформенное тело перетянуто цепями, с которых свисают клетки. За крупную опухоль на его правом боку зацепилась какая-то мохнатая тварь с огромным количеством глаз, слева висит нечто, напоминающее странную многоножку. Он выворачивает карманы пальто: там лежат коробки с надписями вроде «Лучшее ПЕСЧАНОЕ Животное», «Слизистая Рыбка Для Слизистых Мальчиков» и «Команда Членистоногих Человеческих Мальчиков и Девочек». Его острозубую ухмылку обрамляет поросль бородавок, огромные глаза таращатся на меня. Я осматриваю некоторые из его странных товаров и смущённо перебираю коробки, избегая прикасаться к цепям.
– Если хотите убедиться в нашем качестве, я могу отвести вас на фабрику, откуда выползли эти очаровательные котятки!
– Эм… Х…Хорошо…
Отвратительная, покрытая бородавками рука с пальцами, увенчанными шишковатыми ногтями, хватает мою ладонь. Я не успеваю сказать и слова, как продавец затаскивает меня в какую-то расщелину или трещину между кирпичами. Вокруг кромешная тьма. Ощущение такое, словно я падаю по жёлобу. Лицо обдувает ветер. Продавец не отпускает мою руку. Где-то далеко внизу появляется крохотный светлый квадратик, он становится всё больше и больше, пока мы не ударяемся о что-то мягкое. Нечто под моими ногами вздрагивает и покачивается. Оправившись от падения, я опускаю голову и встречаюсь глазами с этим перекошенным, приземистым существом. На его губах застыла вымученная улыбка. Вскрикнув, я отпрыгиваю назад, ударяясь спиной о решётку.
– Хе-хе, – скрипуче смеётся продавец, – добро пожаловать на нашу прекрасную фабрику производственных товаров, друг-дружище! Кстати, это наша новая мягкая гончая (копирайт!), правда, она милашка?
В замешательстве я поднимаюсь на ноги, и продавец ведёт меня по металлической дорожке. Вокруг стоят массивные механизмы неясного назначения, качаются трубы, вращаются шестерёнки, отовсюду раздаётся хлюпанье мяса и шипение пара. Мелькающие в тенях маленькие существа, одетые в одинаковую униформу и защитные костюмы, скрывающие их тела, вращают колёса, скатывают мясо в шары и выполняют ещё какую-то непонятную работу.
– Здесь, на этой старой доброй мануфактуре, мы производим самые красивые, самые чистые, самые живые организмы и животных! Они идеально подойдут для какого-нибудь маленького жучка или для девчонки, если ты хочешь сделать подарок, или чтобы наполнить какую-нибудь коробку, приятель, если ты подбираешь для неё живность!
В растерянности я молча осматриваюсь по сторонам и наблюдаю за рабочими, а бородатый продавец продолжает что-то бубнить себе под нос. По металлической дорожке мы переходим в другую комнату, полную трубок, баков и ванночек с эмбрионами и какими-то вязкими и влажными существами, покрытыми слизью. Крошек-работников тут ещё больше. Продавец указывает на один из инкубаторов, в котором плавает слизистая тварь, напоминающая эмбрион с зубастой, смахивающей на пиявку, пуповиной.
– Прошу, обратите внимание на наш маленький фирменный штришок! – неопрятный коготь продавца указывает на кожу запертого внутри существа. – Каждый из этих маленьких плохих мальчиков поставляется с крохотной уникальной печатью! Она ставится на их прекрасную кожу, на экзоскелет или на иное подобное покрытие!
На коже инкубируемого эмбриона – маленький символ, состоящий из треугольников, линий и кругов. Такие же фигуры есть на коже всех остальных существ в этой камере. На таращащей глаза голове лошади, насаженной на веретенообразное тело, есть крохотный символ в виде сдвоенных треугольников, на спине краба с двумя лицами выгравирован круг в круге, и так далее. Каждое из этих странных существ украшено каким-то символом, который отличает их от организмов, произведённых не здесь.
– Хе-хе… Если подумать, я, кажется, только что заметил кое-что любопытное…
Грубая рука продавца задирает мою штанину, и на свет показывается то, что я всю жизнь считал родимым пятном: маленькая круглая отметина на лодыжке, всего лишь самую малость темнее кожи. Асимметричные глаза продавца расширяются в удивлении.
– О боже! Ай-яй-яй, похоже, я всё это время распинался перед собственным товаром. Какой же я дурак! Ну, раз уж ты здесь, давай-ка упакуем тебя, маленький ты шалунишка!
Прежде, чем я успеваю понять, что происходит, со всех сторон ко мне протягиваются многочисленные руки, они хватают и тянут меня куда-то. Меня утаскивают всё дальше и дальше, пока я не попадаю в комнату, заполненную коробками, обёртками и кусками пластиковых упаковок. Под решетчатый трап подставлен картонный контейнер, на котором написана какая-то тарабарщина – смесь английского, других языков, которые я узнаю, но не могу прочитать, и языков, которые я вижу впервые в жизни. Многочисленные руки с силой запихивают меня в коробку, и машина, управляемая горсткой крохотных сотрудников фабрики, задвигает отверстие куском пластика, запечатывая меня. Деформированное лицо продавца склоняется надо мной, и он говорит своим скрипучим голосом:
– Хм… Отправляйте скорее этого классного котика, он готов к продаже!

Другие рассказы этого автора, которые мы переводили и выкладывали на Вомбат:

Как всегда, минутка рекламы: наш канал в ТГ.
~
Спустя несколько дней после своего тридцатого дня рождения я спасла жизнь голубой сойке, спугнув свою кошку в нужный момент. В благодарность птица предложила выполнить мое желание. К несчастью, сойка очень спешила и дала мне всего 15 секунд на выбор.
– Я всегда хотела быть меньше, – ответила я. Девушка ростом 6 футов 6 дюймов постоянно страдает от пялящихся прохожих и напоминаний, что мир создан не для таких дылд. Сложно подобрать одежду, в машинах слишком тесно, а хотят встречаться со мной только фетишисты.
– Хорошо! – ответила сойка, прежде чем улететь на поиск червячков.
На следующий день я проснулась с ростом 5 футов 8 дюймов. И просто восхитительно расположилась в машине. Как будто в самолете мне подняли билет до первого класса. Никто на улице даже не обратил на меня внимания. Я отправилась в Мейси и обновила гардероб. Все село как влитое.
Я распахнула двери, руки приятно оттягивали пакеты с одеждой и мне пришлось приложить усилия, чтобы не запеть.
На следующее утро во мне было 4 фута 5 дюймов. Новая одежда уже не подходила. Люди снаружи снова пялились. Я не дотягивалась до педалей. Выбежала во двор и начала орать на сойку, но она упорхнула. А может это была другая птица.
Вернулась внутрь и расплакалась под телевизор. В течение дня одеяло все росло, а, когда я измерила рост перед сном, получилось уже 3 фута 3 дюйма.
Следующим утром я была уже не выше фута. Жутко было выбираться из постели. Я цеплялась за простынь и карабкалась по матрасу, и наконец, приземлилась в кучу на полу.
Позаимствовала одежду у старенькой куклы Барби, которую племянница забыла у меня в офисе, и направилась к кошачьей двери. Снаружи снова кричала на птиц, а они смотрели на меня голодным взглядом.
– За что ты так со мной? – кричала я. – Я же спасла тебя.
Голубая сойка подлетела и осмотрела меня.
– Ты. Мышь? – спросила она. – Ты. Забавная.
И тут я поняла, что сойка не была злой, она была тупой.
– Пожалуйста, – сказала я. – Ты можешь отменить мое желание?
– Червяк! – прокричала птица и улетела драться с другой птицей за обрывок веревки.
К вечеру я была уже не выше дюйма. Впервые меня посетил ужас. Я буду становиться все меньше. Вероятно, в конце концов исчезну. А может и нет.
Кто знает, можно ли бесконечно уменьшаться. Я не уверена. Но я знала, что старая жизнь для меня кончилась, по сути я уже умерла, крошечный призрак, бродящий незаметно для мира.
В ту ночь я устраивалась на ночлег в бумажной салфетке, которую уронила несколькими днями ранее, трясясь от холода и страха, и размышляла, что принесет завтра.
Утром сложно было оценить насколько я уменьшилась. Волокна салфетки тянулись во всех направлениях точно толстые нити паутины.
Вокруг я ощущала движение мерзких клещей, которые возвышались надо мной как жуткие чудовища. Они окидывали меня голодными взглядами и разевали свои пасти, полные бритвенно острых зубов. Я могла вообразить, как они рвут мое тело на кусочки меньшие, чем стеклянная крошка. И я бежала, преодолевая по несколько дюймов в час, вопя, что не хочу умирать.
Вскоре я оказалась среди невозможных вирусов, чьи шевелящиеся, похожие на волоски, отростки вытягивались случайным образом, угрожая повредить кожу легчайшим прикосновением. Во вселенной больше не было порядка, а наоборот царил хаос. Нигде не было разума, только движение. Я начала воспринимать волны светы, как если бы у них на самом деле была длина. Вскоре они стали больше моего роста.
Разум прояснился. Как будто причудливые складки мозга вытянулись в бесконечную струну. Я бы тряслась от ужаса, но тело тоже стало другим. Я была уже не вполне человеком.
И тут мир опустел. Расстояние между объектами стало казаться бесконечным, хотя время от времени в воздухе возникало гудение электронов или еще чего-то неизвестного.
Я уже приготовилась исчезнуть. Никогда ни во что не верила до встречи с беспомощной птицей с невероятной силой. Может, стоило позвать ее. Вместо этого оказалось, что я молюсь вслух. А потом голос исчез в гуле всего вокруг.
Но вместо это я ощутила новую тяжесть внутри. Взглянула на пальцы и увидела украшавшие их бесконечные кольца, и там, где могли бы быть рубины и сапфиры, была красные карлики и черные дыры. Целые галактики были родинками и шрамами на моих руках.
Но я продолжала схлопываться. Вскоре, самой большой звездой, украшавшей меня, оказалось родное солнце, а потом и оно исчезло, уступив место газовым гигантам, а потом меньшим скалистым мирам.
На шестой день уменьшения я стала небом.
А на седьмой проснулась в собственной постели.
Кошка запрыгнула на кровать, когда я села, и положила на одеяло истерзанную голубую сойку.
– Хорошая девочка, – сказала я, погладив ее своей огромной уродливой рукой.
~
Перевела Заикина Екатерина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
Двойники не такие, какими вы видите их в фильмах. Они не заинтересованы в том, чтобы держать вас в плену и украсть вашу жизнь.
Также они не связывают вас паранормальными узами. Единственное, что их в вас интересует – ваш вкус.
Их достаточно легко обнаружить, если знать, что искать, но ослабление бдительности даже на мгновение может стать смертельной ошибкой. Моей семье пришлось это узнать на собственном горьком опыте.
Было около шести часов вечера, когда я впервые понял, что что-то не так. Сел на диван и закрыл лицо руками. Я набрал сообщение около получаса назад, но все еще не мог найти в себе сил, чтобы его отправить.
Поднял телефон с кофейного столика, посмотрел на него и положил обратно. Я проделал это столько раз, что могу поклясться, на дереве осталась вмятина.
– Давай, Пол, – промямлил я про себя, – это все равно, что сорвать пластырь.
Затем снова поднял телефон. Сделав глубокий вдох, я, наконец. нажал “отправить”.
Сообщение было простое: “Все кончено”.
Стефани не потребовалось много времени, чтобы ответить: “Хах, ты говорил это на прошлой неделе”.
Я нахмурил брови: “Серьезно. Я все расскажу Венди”.
Она начала печатать, остановилась на секунду и снова продолжила.
“ты знаешь, что она тебя бросит, и ты больше никогда не увидишь Генри”
Это не стало неожиданностью. Я проводил бесчисленные бессонные ночи, мучаясь от этой мысли. Но даже несмотря на это, ее сообщение меня ранило. Она всегда пыталась вот так залезть мне в голову, но в кои-то веки я не заглотнул наживку.
– И получу по заслугам, – сказал я.
Я выключил телефон прежде, чем она успела ответить, и положил в карман, с глаз долой.
Внезапно я услышал рев машины Венди, подъезжающей к дому, мое сердце заколотилось. В замке начал поворачиваться ключ. “Как пластырь”, – снова подумал я.
Дверь открылась, и я перевел дыхание.
– Привет, дорогая, можем поговорить…
Ее голос взволнованно дрожал:
– Запомни, что ты хотел сказать, дорогой! У меня есть для тебя кое-что особенное!
Я моргнул и ошеломленно уставился на нее:
– Эм, хорошо. Что такое?
Она дала мне в руки розовый бумажный пакетик:
– Открывай! – Она почти кричала.
Я смущенно опустил руку в мешочек и вытащил коробочку. Внутри была еще одна коробочка поменьше.
В ответ на вопросительный взгляд она просто улыбнулась.
– Продолжай.
Сделав как было сказано, я обнаружил подарок. Внутри лежал положительный тест на беременность.
Решительность мгновенно испарилась. Она выжидательно посмотрела на меня, и я расплылся в широкой улыбке.
– Это… – я подбирал слова, – Потрясающе!
Она взяла меня за руки.
– Я знаю! Генри будет так взволнован! Так что ты хотел сказать?
Во рту пересохло.
– Я… я не помню.
Она отпустила меня и направилась в коридор.
– Дай знать, если вспомнишь.
Я уставился в пол.
Я уже частично смирился с потерей Генри, но она снова разбередила рану. Раздумывая над возможностью в конце концов рассказать ей, я в глубине души понимал, что никогда не смогу этого сделать. Не сейчас.
Пока я обдумывал все это, Венди сказала кое-что, что привело меня в замешательство.
– Я заберу Генри! Будем праздновать прямо сейчас!
Я поднял брови.
– Разве он не с тобой? Я думал, ты заберешь его сегодня.
Она остановилась и обернулась.
– О, ты уже забыл? Ты позвонил мне, и сказал, что позаботишься об этом.
Это меня искренне озадачило. Я, конечно, забывчив, но в запасе еще осталась пара десятилетий перед деменцией.
– Когда это было?
– Около получаса назад.
Подумав секунду, я вспомнил кое-что странное.
– Но я потерял телефон неделю назад, помнишь?
Телефон, по которому я говорил со Стефани, был секретным одноразовым телефоном. На нем даже не было номера Венди.
Она улыбнулась и подняла бровь.
– Ну, кто-то отправил мне это.
Она быстро достала свой телефон и включила голосовое сообщение. Голос совершенно точно был моим.
– Привет, милая. Напиши, что нужно купить, и не беспокойся о Генри. Я заберу его на обратном пути.
Сообщение меня поразило. Я схожу с ума?
Когда Венди увидела замешательство в моих глазах, ее скептицизм сменился беспокойством.
– Кто еще мог это сделать?
Я лихорадочно метнулся за курткой.
– Не знаю, но кто бы это ни был, он направляется в школу Генри!
Я выбежал из дома и бросился в машину. Пока я мчался по пустым улицам, в голове бесконечно прокручивались ужасные сюжеты.
К тому времени, когда я с визгом въехал на парковку, все уже расходились по домам.
Я всматривался в море лиц в поисках Генри, но безнадежно. Я был на грани срыва, когда заметил в нескольких ярдах рыжую шевелюру.
Секунду спустя, я мельком увидел лицо Генри, и меня накрыла волна облегчения. Но когда я позвал его, оклик потонул в шуме толпы.
Пробравшись сквозь толпу родителей и учеников, я обнаружил, что Генри не один. Мужчина, державший его за руку, быстро уводил моего сына в сторону дороги.
Я издал еще один отчаянный вопль.
– Генри!
На этот раз он обернулся. Генри выглядел растерянным, и смотрел то на меня, то на незнакомца.
– Папа?
Мужчина грубо одернул его, словно выведя из транса.
Генри выскользнул из его хватки и бросился ко мне в объятия, уткнувшись лицом в грудь. Я вытер мокрые щеки и осознал, что плакал.
– Пожалуйста, никогда больше так не делай!
Генри указал на мужчину.
– Но он выглядел совсем как ты!
Я поднял голову и мельком увидел, как незнакомец ныряет в машину. Он исчез так же быстро, как и появился, промчавшись по улице и завернув за угол.
Проверив каждый дюйм Генри, чтобы убедиться, что все в порядке, я отвел его в машину.
– Послушай, приятель, – сказал я, – прежде чем пойти с кем-то, ты должен быть абсолютно уверен, что это я, хорошо?
Его лицо помрачнело.
– Извини. Я так больше не буду.
– И ты уверен, что он выглядел абсолютно как я?
Генри зажмурился и уверенно кивнул.
Я вздохнул. Это было так невероятно. Я ждал, что проснусь на диване в холодном поту. Как объяснить все это Венди?
Я охнул. Венди. Она осталась дома совсем одна. Я убеждал себя, что это просто паранойя, но все равно вдавил педаль газа в пол.
Мы вернулись домой в рекордное время. Генри начал расстегивать ремень, но я остановил его.
– Оставайся здесь, что бы ни случилось.
Я подкрался к двери и обнаружил, что она покрыта следами ботинок, как будто кто-то пытался открыть ее пинками. Внизу следы вели к разбитому окну.
Проигнорировав инстинкты, я отпер дверь и медленно ее открыл. Солнечный свет тонул в полумраке гостиной.
При скудном освещении я смог разглядеть опрокинутый книжный шкаф и несколько разбросанных бумаг. Нехорошо.
В конце концов я нашел Венди лежащую на кухне, обмякшую, как марионетка с перерезанными ниточками. Под ее глазом расплывался синяк, а на лице и руках алела паутина кровавых порезов.
От ее вида сердце сжалось, а кровь закипела от ярости. Я потянулся к жене, но она отшатнулась и вскрикнула.
– Успокойся, – прошептал я. – Это всего лишь я. Я…
Мне в лоб прилетел банан. Я моргнул.
Венди швыряла в меня всем, до чего могла дотянуться.
– Я знаю, кто ты! Держись от меня подальше!
У нее закончились фрукты, и она схватила кухонный нож. Я распахнул глаза и поднял руки, защищаясь.
– Нет, просто послушай. Кто бы на тебя не напал, это был не я! Генри сегодня чуть не ушел с незнакомцем. Он сказал, тот парень выглядел как я!
Она опустила нож, но не бросила его.
– Где сейчас Генри?
– В машине, мы должны скорее увезти его отсюда!
Она нерешительно посмотрела на меня.
Я ломал голову в поисках доказательств.
– Когда он напал на тебя, то был одет так же? – спросил я, указывая на свою одежду.
Она оглядела меня с головы до ног и медленно покачала головой.
– Кажется, нет.
– И ты, должно быть, сопротивлялась!
Я указал на кровь под ее ногтями.
– На мне нет ни царапины. Слушай, я знаю, что это звучит безумно, но я думаю, какой-то парень притворяется мной. Помнишь, как мой телефон украли? Он подобрал его. Он отправил тебе голосовое сообщение. И он сделал это с тобой.
Я протянул ей руку.
– Ты должна мне поверить.
Секунду спустя она наконец отпустила нож и позволила мне помочь ей подняться на ноги.
Внезапно тишину пронзил крик Генри. Мы с Венди посмотрели друг на друга и бросились в гостиную.
Генри стоял посреди комнаты, белый как призрак, и смотрел на дверь в подвал.
Голос Венди звучал безумно.
– Что случилось?
Генри указал дрожащим пальцем на дверь.
– Папино лицо было… наизнанку!
– Что ты имеешь в виду, дорогой?
Я сделал нерешительный шаг к подвальной двери.
– Внизу кто-то есть.
Генри схватил меня за рукав.
– Папа, не ходи! Он плохой!
Я тихо усмехнулся.
– Я знаю, дорогой. Постой с мамой, хорошо?
Я открыл скрипучую дверь и шагнул в чернильную темноту. Спускаясь, я раздумывал, кто может ждать меня внизу. Наизнанку? Что, черт возьми, это значило?
К тому времени, как мои ноги опустились на холодный цементный пол, я неконтролируемо дрожал. Комната была окутана темнотой, и я едва смог различить совершенно неподвижную фигуру на другом конце комнаты.
Ощупывая стену в поисках выключателя, я сосредоточил взгляд на этой фигуре. Глаза постепенно привыкли к темноте, и я понял, что оно сидит. Может, на корточках? Наконец рука нашла выключатель.
Комната озарилась светом, и я увидел фигуру, наблюдающую за мной. Хотя скорее кровавую кучу кожи и волос. В рваной изуродованной коже угадывались очертания рук и ног: нечто сбросило ее, словно пустой хэллоуинский костюм.
На лице вместо глаз и рта зияли темные пропасти. Я приблизился на несколько дюймов и убедился в своей догадке. Это было лицо. Это было мое лицо. С кровью смешивалась серо-голубая жидкость. След из такой же жижи тянулся по полу. Я пошел по нему прямо к открытому люку в стене прачечной.
А секунду спустя осознал кое-что, от чего сердце ушло в пятки: люк вел в гостиную. В гостиную, в которой осталась моя семья.
Развернувшись, я побежал вверх по лестнице. Тело пронзил ужас. Пока я в подвале играл в героя, мою семью, возможно, разорвала в клочья эта тварь.
Распахнув дверь, я увидел пустую комнату. Выглянул в окно, надеясь увидеть, что жена и сын ждут меня снаружи, но их там не было. Поняв, что они должны быть где-то в доме, я начал пробираться по темным коридорам.
Я шел мимо упавших семейных портретов и разбитых ваз, и не мог не думать о худшем. Попытался открыть дверь в спальню Венди, но она оказалась заперта.
– Откройте, это я! – прошептал я. Спустя секунду дверь со скрипом открылась, и Венди быстро втащила меня внутрь.
– Слава Богу, ты здесь! – прошептала она.
Только войдя, я увидел, в каком состоянии были Венди и Генри. К моему ужасу, они оказались покрыты паутиной царапин. Венди вцепилась в кочергу, которую, очевидно, подобрала, пытаясь отбиться от твари.
Я быстро запер за собой дверь.
– Что с вами случилось?
Она сморгнула слезы.
– Что-то напало на нас! Это был не человек, но и не животное! Я знаю, что здесь темно, но клянусь, что бы это ни было, на нем не было…
– Не было чего?
– Кожи, – она спрятала лицо в ладони. – Это звучит бредово?
Я покачал головой и рассказал ей о том, что нашел в подвале.
Когда я закончил, Венди сказала кое-что, что застало меня врасплох.
– Как думаешь, как оно выглядит сейчас?
Я растерянно посмотрел на нее, и она продолжила.
– Ну, сначала оно обернулось тобой. Что если сейчас оно выглядит как кто-то другой?
На мгновение я задумался.
– Думаю, так и есть. Но разве оно не убежало искать нового хозяина?
Она обняла Генри чуть крепче.
– Наверное.
Я встал.
– Ну, давайте убираться отсюда.
Венди не двигалась.
– Почему ты думаешь, что он не может напасть на тебя?
Наступила долгая, ужасная пауза.
– К тому времени, как я добрался сюда, его уже не было. А теперь, пожалуйста, мы можем убраться отсюда?!
– Я не уйду отсюда с…
– Со мной?
– С этой тварью!
Я шагнул к ней, и она подняла руки, все еще держа кочергу.
– Пожалуйста, не подходи ближе!
Я вздохнул.
– Венди, я понял. Ты боишься. Я тоже. Но ты должна доверять мне!
Казалось, она начала успокаиваться, но тут Генри подлил масла в огонь.
– Смотри! – Воскликнул он, указывая на мой карман. – Папа нашел телефон!
После короткого замешательства, я понял, что он говорит об одноразовом телефоне. Я вытащил его, и они, похоже, не заметили разницы.
Венди потребовалась всего секунда, чтобы сделать вывод. Она подняла дрожащий палец, пряча Генри за спину.
– Откуда ты это взял?
Я попытался изобразить невинность.
– Что ты имеешь в виду?
Она сделала шаг назад.
– Его украли, помнишь? Эта тварь использовала его, чтобы отправить мне сообщение. Откуда он у тебя?
– Нет, это не тот телефон, это просто… – я остановился. Если я скажу, что это одноразовый телефон, она узнает об измене.
Она приподняла кочергу.
– Просто что?
Я приблизился к ней.
– Слушай, Венди. Я расскажу тебе. Только отдай мне кочергу.
Она предупреждающе замахнулась.
– Отойди! Ответь на вопрос! Просто что?!
Между нами было около пяти футов, она почти вжалась спиной в стену. Я отчаянно пытался говорить как можно мягче.
– Я обещаю, что отвечу на все твои вопросы, как только ты отдашь мне кочергу.
Она снова замахнулась, в этот раз сильнее. Я так отчаянно хотел просто рассказать ей все и покончить с этим, но не мог. Не был готов потерять ее. Не был готов потерять семью. И мне не пришлось бы этого делать, если бы я только смог отобрать эту проклятую кочергу.
Я попытался схватить ее, металл просвистел в воздухе, рассекая мне руку. С криком боли я тупо уставился на рану. А потом зарычал от злости, и ринулся к Венди. Она вскрикнула, слепо ткнув кочергой вперед.
Я увернулся, избегая атаки, и повалил ее на землю. Почти прижал ее руки к земле, и вдруг не смог вздохнуть. Не успев даже осознать, я уже лежал на полу. Растерянно опустил взгляд на свою грудь, и понял, что произошло. Кочерга все-таки попала в цель.
Сквозь туман в глазах я наблюдал, как Венди поднялась, шатаясь, и подхватила Генри на руки.
Я судорожно вдохнул и прохрипел:
– Одноразовый.
Она бросила на меня недоуменный взгляд.
– О чем ты говоришь?
– Это не мой телефон. Одноразовый.
После короткого приступа кашля я продолжил.
– Я изменил тебе. Не мог сказать.
– Боже! – Закричала она, ее глаза наполнились слезами. – Ты идиот! Почему ты сказал только сейчас?!
Я просто смотрел в окно. Перед глазами плясали разноцветные пятна.
– Если это существо не притворилось тобой, то где оно?
Сначала я не обратил внимания на ее слова, они едва дошли до меня. А затем осознал кое-что, и выпучил глаза. Я попытался сказать ей, но зашелся в приступе кашля.
Пока Венди отчаянно пыталась разобрать, что я говорю, Генри медленно открыл рот, обнажая ряды мелких, игольчатых зубов.
~
Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта
Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)
Перевела Регина Доильницына специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
Сегодня совсем небольшой рассказ; похороны в описанном автором мире проходят теперь совсем не так, как мы с вами привыкли.

Автор: Pyro Gibberish. Мой перевод, вычитка: Sanyendis

Как-то раз дедушка рассказал мне о том, что называется похоронами. Он сказал, что на похоронах друзья и родственники одеваются в чёрное и поют песни, а потом покойника опускают в яму. Сложно поверить, что люди когда-то так поступали. Это так странно и печально.
Как бы то ни было, с матерью всё обстоит иначе. Мы с Дэвидом сидим на крыльце и смотрим, как самое, наверное, близкое к смерти существо взваливает её тело на свою бугристую спину.
Мне не так уж часто доводилось их видеть, и сегодня я впервые могу хорошо рассмотреть одного из них. Существо напоминает одновременно змею и жабу; его длинное тело кажется неестественно раздувшимся, а по бокам шевелятся сотни маленьких веретенообразных лапок. У него нет ничего, напоминающего лицо; в задней части туловища виднеется пара сокращающихся отверстий и короткий отросток, которым оно подхватывает тела.
Дэвид называет их психопомпами. Я обычно просто говорю «эти штуки». Какой смысл давать имена вещам, которые в них не нуждаются. Нам и без того достаточно горько наблюдать за тем, как один из них подхватывает тело нашей матери, и ни к чему их ещё и очеловечивать.
Я плачу, но стараюсь держать себя в руках. Дэвид не так сдержан, и его рыдания эхом разносятся по нашему тупичку. Он всегда был сильно привязан к маме. В конце концов, когда она заболела, именно он бросил все дела и приехал, чтобы заботиться о ней.
Поднявшись на ноги, Дэвид вытирает глаза. Срывающимся голосом он говорит, что сходит приготовить себе выпить. Я киваю, не сводя глаз с твари, которая как раз начинает обволакивать своей напоминающей сухожилия плотью тело вырастившей меня женщины.
На улице воцаряется тишина. Как всегда, стоило соседям заметить одну из этих тварей, ползущую по улице, как они забрали детей в дома и занавесили окна. Так было всегда, сколько мы с Дэвидом себя помним.
«Эта штука» продолжает сидеть на обочине, её тело мерно пульсирует, словно она ещё не закончила со своими делами. Я смотрю на часы: прошло уже почти две минуты. Странно. Когда умер наш пожилой сосед, одна из этих тварей очень быстро забрала труп и отправилась восвояси.
И почему Дэвид так долго копается со своим напитком?
Тварь издаёт слабый хлюпающий звук и разворачивается в сторону нашего дома. Это сбивает меня с толку ещё сильнее. Неестественно, неловко переставляя многочисленные лапы, существо ползёт по тротуару к нашей входной двери.
У меня стынет в жилах кровь от внезапно нахлынувшего осознания. Я зову Дэвида. Тишина. Когда эта проклятая тварь проскользнула в дверь (мама всё ещё оставалась привязана к её спине), у меня уже не осталось сомнений, что Дэвид допил свой напиток…

Традиционно, минутка рекламы: если хотите поддержать выход новых переводов, милости прошу на наш канал в ТГ, Сказки старого дворфа.

И бонус:

Автор: Jonathan Wojcik. Единственную фразу перевёл сам :) NSFW надо?
Проснувшись, героиня увидела, что город за окном затянул странный багрово-красный туман с запахом плесени...

Автор: Joseph Hartman. Мой перевод, вычитка: Sanyendis

Однажды утром одна горбатящаяся за зарплату рабыня забыла завести будильник. Вместо того, чтобы подскочить от резкой трели телефона, она вынырнула из сна, окунувшись в красноватый утренний свет. В её усталом мозгу мелькнула мысль о тех часах, на которые бензоколонка осталась без присмотра. «Меня тошнило, скажу я, – подумала она. – Блевотина была буквально повсюду». Они ей поверят. Или уволят. Так или иначе, уже ничего не исправить.
Она подтянула одеяло к горлу. Можно было спать дальше, но сон не шёл. Она слишком нервничала, да к тому же накатывала головная боль. Она заставила себя подняться и прошла в гостиную. Её мать смотрела в окно. Она даже не повернула головы, когда в комнату вошла её дочь.
– Если тебе интересно, почему я всё ещё здесь…
Её матери было всё равно.
– Анна, ты видела когда-нибудь такой туман?
Та посмотрела в окно. Она едва могла различить здания на противоположной стороне улицы. Всё затягивал багровый туман. От солнца осталось лишь размытое светлое пятно в небе, и перекрёсток укутывал странный полумрак.
Анна закатила глаза и собралась уже распахнуть окно, но мать схватила её за руку.
– Подожди! – воскликнула она. – Что, если он ядовитый? Может, произошла какая-нибудь ядерная утечка, или ещё что-нибудь…
– Ты просто параноик, – заметила Анна и стряхнула мамину руку. Одним быстрым движением она распахнула створки. В комнате сразу стало душно и влажно. В воздухе запахло плесенью, как на улице после долгого дождя. – Вот, видишь? Мы не умерли, всё в порядке.
Мать бросила на неё укоризненный взгляд. Анна отвернулась и взяла ключи.
– Я ухожу, – бросила она.
– Куда?
Анна открыла входную дверь.
– Будто тебе есть до этого дело.
Её мать только вздохнула.
– Осторожнее там…
Анна вышла в подъезд, не потрудившись запереть за собой дверь. «Будто тебе есть до этого дело», пробормотала она себе под нос ещё раз.
В жилом комплексе царила тишина, но в этом не было ничего странного. Анна спустилась к своей машине. Видимость едва ли превышала пару футов [прим.: около шестидесяти сантиметров], так что она не поднимала головы, внимательно следя, куда ставит ногу.
В парке через дорогу играли соседские дети, они крутились на карусели и раскачивались взад-вперёд на качелях. Где-то позади сработала сигнализация чьей-то машины, с каждым гудком головная боль усиливалась. Каждый звук, каждый смех, казалось, вонзался острыми иглами прямо в мозг. БИП-БИП-БИП-БИП-БИП-БИП-БИП-БИП.
Туман, похоже, никого не беспокоил, но Анна чувствовала всё большее напряжение. Руки непроизвольно подрагивали, дыхание участилось. Воздух смыкался вокруг неё, словно стенки удушливой коробки.
Шаги. Прямо за спиной. Выхватив из сумочки шокер, она повернулась и оказалась лицом к лицу с Терри. Паренёк-обдолбыш из соседнего дома, когда-то давно они дружили.
Он нервно улыбнулся, вскидывая руки. Его взгляд остановился на сверкающем наконечнике шокера.
– Эй, эй, всё нормально. Я безоружен.
Убрав шокер, она открыла дверцу машины. Его руки безвольно упали.
– Итак… – Терри, кажется, пытался поймать взгляд Анны. К её удивлению, в его глазах не было и следа обычной красноты.
– Чего тебе? Если хочешь одолжить денег, то это не ко мне, – огрызнулась она.
Он покачал головой.
– Просто хотел попросить подвезти, ничего такого.
Проворчав что-то неодобрительное, она открыла дверцу. Терри забрался на переднее сидение.
– Тебе куда?
– В магазин комиксов. Встречаюсь там с друзьями, – он был необычно немногословен и смотрел прямо перед собой.
Двигатель заурчал, и она выкатилась с парковки.
– Я в университет. Оттуда легко дойдёшь пешком.
Они проехали перекрёсток, и почти сразу краснота сгустилась настолько, что дорога впереди стала едва видимой. Она включила фары, но лучше не стало.
– Вообще-то… – робко пробормотал Терри после долгого молчания. – Не могла бы ты… Ну, высадить меня прямо там? Мне… Мне что-то не хочется сегодня гулять.
– Боишься потерять голову? – она хихикнула. – Я думала, таким, как ты, это нравится.
Он выглядел оскорблённым.
– Шутишь? Посмотри на это! – его голос звучал испуганно.
– Ну да, краснота. К чему ты клонишь?
– Это неправильно. Это… – он застонал и поднёс руку к голове.
Анна нахмурилась.
– Головная боль?
Терри кивнул, на его лице появилось страдальческое выражение.
Она вдруг поняла, что не видит окрестных домов, только дорогу прямо перед собой. Никаких огней. Никаких звуков. Ни одной машины на дороге.
Анна нажала на газ. Двигатель рычал. Наконец в поле зрения появилось здание – жилой комплекс, из которого они выехали. Анна надавила на тормоза, и машина, вздрогнув, остановилась. Оба они замолчали.
– Я… Я что, ездила кругами? – сказала она, чувствуя, как запершило вдруг в пересохшем горле.
Терри медленно покачал головой.
– Ты ни разу не поворачивала. Ни разу.
Они выехали с одной стороны перекрёстка и приехали на другую. То же здание, тот же парк, те же грязные тротуары. Анна закрыла рот, стиснула зубы и нажала на газ. Машина с рёвом пронеслась на красный и скрылась в тумане.
– Тормози, тормози! Ты же разобьёшься! – Терри вцепился в кресло.
– Спорим, нет? – сердито прошипела она.
За несколько минут езды в тумане они не увидели ни одной машины, в которую можно было бы врезаться. Да и вообще ничего не было. Анна вглядывалась в туман по обе стороны от себя. Невзрачные дома. Силуэты. А перед ними – многоквартирный дом. Опять. Снова детский смех. Снова автомобильная сигнализация.
Анна остановилась на середине перекрёстка, достала из кармана телефон и набрала номер матери. Терри сидел молча, глядя перед собой.
– Мама? – произнесла она надтреснутым голосом, когда с той стороны сняли трубку.
Несколько секунд тишины.
– …Да, Анна? Что случилось? – голос матери звучал немного искажённо, словно с телефоном что-то было не в порядке.
– Ты… Ты ещё дома?
– С чего бы мне куда-то выходить?
– Неважно, послушай! Я хочу, чтобы ты выглянула в окно…
– Ой, но там такой туман!
Затаив дыхание, Анна опустила боковое стекло. Тяжёлый, пахнущий плесенью воздух ворвался внутрь; кажется, даже в самом салоне автомобиля повисла красноватая дымка. Она высунула руку и помахала в воздухе.
– Ты меня видишь? Пожалуйста, скажи, что ты меня видишь…
Снова пауза. В окне мелькнула неясная фигура, затем исчезла.
– Да, я тебя вижу. В чем дело, дорогая? Ты в порядке?
Анна вдохнула. Медленно выдохнула.
– Всё нормально. Я просто… Просто еду в университет. Мне нужно поговорить с папой.
– Едешь к этому ужасному учёному? – в трубке фыркнули. – С какой стати…
Анна закрыла телефон и убрала его в сумочку, они тронулись с места. Вперёд, в дымку. Выражение лица Терри не изменилось.
– Ты думаешь… Это конец света? – прошептал он.
– Это не конец света, – категорично возразила Анна. – Я думала, ты сегодня ещё не курил.
– Может, мы оба мертвы, а это – загробный мир.
– Мы живы.
– День за днём, и все проходят одинаково. Умираем и даже не замечаем этого. А потом оказываемся здесь…
Анна вдавила педаль тормоза. Машину окружал густой туман.
– Выходи из моей машины, – бросила она. Его глаза широко распахнулись от ужаса. – Я тебя подвезла, и будет с тебя.
– Н-нет! Ты же не оставишь меня здесь!
Он умолял, он был в отчаянии. Но почему он так боится какого-то тумана? Возможно, у него и имелись на это какие-то причины, но Анне было наплевать. Она вытащила из сумочки шокер. Не хватало ещё спорить с ним сейчас.
– Выходи. Сейчас же.
Терри захныкал, когда Анна протянула к нему руку с зажатым шокером. Распахнув дверцу машины, он выбрался наружу. Повернувшись, бросил на неё умоляющий взгляд, но она так резко тронулась с места, что дверца захлопнулась сама собой. В зеркале было видно, как он бежит за машиной, размахивая руками. Вскоре всё скрылось в тумане.
Анна продолжила движение. Когда впереди снова показался её дом, она не стала останавливаться. И Терри не было видно. По её губам пробежала циничная улыбка. Её предположения оказались верны: она определённо двигалась, а не просто петляла по одному и тому же перекрёстку. Вот только легче от этого не стало.
Она уже в третий раз проехала мимо своего дома. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Девять. Десять. На одиннадцатом она попробовала свернуть на перекрёстке и поехала перпендикулярно своему предыдущему маршруту. Двенадцать. Тринадцать. Четырнадцать.
Каждый раз, когда Анна проносилась мимо, она слышала один и тот же сигнал. БИП-БИП-БИП-БИП. На пятнадцатом проезде она увидела внутри движущуюся фигуру и поняла, что это вовсе не сигнализация. Она припарковалась на своём обычном месте и вышла из машины, заранее представляя, как сейчас отчитает хулигана по полной программе.
Она подошла к окну автомобиля и подняла руку, чтобы постучать, но тут же снова опустила её. Внутри сидела фигура. Именно фигура, иначе не скажешь. Она была телесного цвета, но глаза, уши и волосы отсутствовали. Она снова и снова с механической точностью врезалась лицом в рулевое колесо. Рот открывался и закрывался, делая рваные вдохи, которые через полуприкрытое окно напоминали вой.
Она молча отступила назад, надеясь, что существо не успело её заметить. Как никогда раньше, красная дымка давила на неё, создавая ощущение ловушки, словно она заперта в тёмной коробке, из которой нет выхода.
Голова закружилась, взгляд метался по сторонам. Она не придавала этому значения, пока сидела за рулём, но с каждым разом, как она проезжала мимо своего дома, он становился всё менее отчётливым. Не в том смысле, что его становилось труднее разглядеть, а как бы менее детализированным. Более простым. Словно кто-то в спешке собрал макет дома, не вполне понимая, для чего предназначены те или иные детали.
Окна отсутствовали, или были закрашены, или просто наклеены, словно рекламные плакаты, и местами отслаивались от идеально гладких стен. Игравшие в парке дети пропали, но смех остался – он исходил от спутанных клубков конечностей, которые качались на качелях и крутились на карусели. А потом послышался звук шагов, прямо позади неё. Она повернулась.
Это был Терри. Или что-то на него похожее. Его шея гротескно вытянулась, из открывшихся в ней отверстий валил густой красный дым. Лицо казалось искажённым, оно словно бы слегка подтаяло, а потом его неаккуратно натянули на череп. Слишком длинные руки были подняты к небу в жесте капитуляции.
– Подвези меня, – попросил он искажённым, монотонным голосом. – Подвези меня. Подвези меня.
– О… О боже, – Анна поняла, что ещё немного, и её вырвет. От Терри пахло плесенью, тёмными подвальными углами. Она вытащила шокер и направила его на него. – Оставь меня в покое!
– Подвези меня.
Терри вздрогнул, когда она ударила его шокером, но продолжал приближаться. Красный дым повалил Анне в лицо, она закашлялась и бросилась к машине, глаза слезились.
– Мама, мама! – закричала она в телефон.
Штука, похожая на Терри, приближалась к машине с поднятыми руками, не делая, впрочем, попыток проникнуть внутрь.
– Ну же, возьми трубку! – никакого ответа.
Она выбралась через дверь с противоположной стороны и, обежав машину, бросилась вверх по лестнице. Здесь было слишком много дверей, бесконечные ряды дверей и лестницы, которые упирались в стены или закручивались до тех пор, пока не начинали идти вверх ногами. Это казалось затянувшимся кошмаром, но она не могла уже остановиться.
За спиной снова послышались неровные шаги. Она бежала и бежала, продолжая карабкаться по лабиринту лестниц, пока всё вокруг не стало казаться знакомым. На дверях снова появились цифры. Маленький клочок нормальности в море безумия.
Она дёрнула дверь своей квартиры. Заперто. Быстро вставив ключ в замок, она распахнула дверь. Всё выглядело как раньше – почти. Вместо портретов на стенах висели листы чистой бумаги, вставленные в рамки. Узорчатый ковёр превратился в бетонный пол с нарисованными на нём цветами. И всё это пахло плесенью. Плесенью. Плесенью.
Мать Анны сидела у окна. Голова свешивается наружу, волосы свисают вниз.
– Мама… Мама… – позвала она, тяжело дыша. Лёгкие с трудом вдыхали красноватый туман.
Она игнорировала её.
– Почему… Почему ты молчишь?.. – Анна заплакала. – Почему ты меня не слушаешь… Никогда не слушаешь, когда это важно?
Споткнувшись, она качнулась вперёд и схватила мать за плечо. Развернув её к себе, она увидела… затылок. Ещё одна копна волос на том месте, где должно было быть лицо.
– АННА! – раздался крик. Звук почти разрывал барабанные перепонки, Анна закричала в ответ. – Ты видела когда-нибудь такой туман?
Анна бросилась прочь из комнаты.
– Ты когда-нибудь… – неслось ей вслед из квартиры. – Ты видела когда-нибудь такой туман?
Терри стоял на ступеньках.
– ОСТОРОЖНЕЕ ТАМ. Осторожнее… Там. Осторожнее. Осторожнее там. Там.
Она перепрыгнула через перила. Ударилась о землю, сильно.
Здесь так много тумана…
Хромая, она добралась до машины. Голос начал стихать. Анна вцепилась в дверную ручку и дёрнула на себя, свободной рукой массируя висок, чтобы унять головную боль. Если она усилится ещё хоть немного, голова расколется. БИП-БИП-БИП...
Она села в машину. Шум стал чуть тише. Она поехала прочь от своего дома, от сигнализации, от этих грубых подделок, имитирующих Терри и маму. Но куда бы она ни двигалась, всё оказывалось затянуто туманом.
Она продолжала ехать. Она ехала до тех пор, пока ей не стало казаться, что она уже не может больше ехать. А потом ещё немного. Пока в зеркале заднего вида не появилась другая машина, похожая на её собственную.
Почувствовав вдруг приступ клаустрофобии, она открыла окна. Запах плесени стал невыносим. Ветер, обдувающий лицо, принёс короткое облегчение, но он усиливался с каждой секундой, перерастая в шторм. Впервые с момента её появления кроваво-красная дымка поредела. И она наконец-то смогла всё разглядеть.
Горизонта не существовало. Мир был плоским, как стол. Впереди тянулись бесконечные ряды перекрёстков. Многоквартирные комплексы, парки и припаркованные машины, освещённые вечно восходящим солнцем, всюду, насколько хватало глаз. А в зеркале заднего вида она увидела водителя машины, ехавшей позади неё. Это была она. Она узнала свои волосы. Но лица не было. А за этой машиной – другая. И ещё одна. И так до бесконечности.
Анна сосредоточилась на дороге, в ушах звенел беззвучный крик, поглощавший её эмоции, разум, всё, кроме тела, заставлявшего машину двигаться. Несколько часов езды спустя датчик бензобака всё ещё показывал «F».
Она хотела остановиться. Но она никогда не остановится. Если она хочет жить, то никогда не остановится. Она не позволит этим тварям её поймать. Прикоснуться к ней. Стать ею.
Никогда. Никогда. Она с досадой ударила кулаком по рулю. БИП. Снова и снова. БИП-БИП-БИП. Головная боль усиливалась. БИП-БИП-БИП. Может, если биться лицом, будет больше проку.
БИП-БИП-БИП-БИП-БИП.
Она никогда не сможет остановиться.

Наш канал в ТГ: Сказки старого дворфа. Ваши отзывы и подписки - наша мотивация продолжать работу.
За прошедшее время моя жизнь превратилась в чертов ад. Я больше не знаю, что реально, а что нет. Но одно знаю наверняка.
Джесс, любовь всей моей жизни, исчезла.
Тогда, когда игра в прятки обернулась трагедией, я сделал все, что мог, чтобы найти ее. Как одержимый клеил объявления на столбы. Звонил друзьям и родственникам, людям, к которым она могла бы сбежать. Даже несмотря на то, что ее машина все еще стояла на подъездной дорожке. Несмотря на то, что точно знал: она где-то в доме. Я просто изо всех сил пытался поверить, что это обычное дело о пропаже человека.
Но стало только хуже.
Утром 7-го дня я открыл шкаф в спальне. Осматривая ряд вешалок в поисках фиолетовой рубашки, кое-что заметил краем глаза. Что-то бежевого цвета, выглядывающее из-под рукава фланелевой рубашки Джесс.
Похожее на палец.
Каждый мускул в моем теле напрягся. Сердце бешено заколотилось. Я уставился на это место как раз вовремя, чтобы заметить намек на движение в безвольно свисающем рукаве. Как будто там что-то было, как будто что-то подтягивалось, заползая глубже в рубашку.
Не раздумывая, я запустил руки в одежду. Сдвинул вешалки туда, сюда… Пусто. Опять пусто! Не сдерживаясь больше, я начал срывать рубашки с вешалок и швырять на пол. Все до одной, пока на ковре не выросла целая куча одежды.
Конечно же, в шкафу никого не было.
И вот так я стоял там, тяжело дыша, чувствуя, что схожу с ума. Мне просто померещилось. Да, наверняка… Но каждый раз, закрывая глаза, я видел как что-то втягивается в рукав. Я видел движение. И от этого холодело в животе.
В течение нескольких дней мне удавалось держать себя в руках. Помогал распорядок дня: спать, есть, работать, забирать детей из сада, играть с ними, снова спать. Я сосредоточился на том, чтобы утешить их. Говорил, что все будет хорошо. Трудно было отвечать на бесконечные вопросы: “где мама?” “когда приедет мама?” – но я делал, что мог. Мы втроем вместе оказались в этой лодке. По крайней мере, мы были друг у друга.
А потом стало хуже.
Я засиделся у телевизора, одним вечером. Встал, чтобы налить себе еще выпить, и увидел кое-что у стены на лестнице.
На второй ступеньке. Маленькое черное пятно, которого там точно не должно было быть.
Медленно я подошел ближе. Голоса из телевизора отдалялись от меня, оставляя плавать в тишине, как космонавта. Дети бросили носок или вроде того? Еду? Игрушку?
… я замер.
Потому что узнал это. Блестящий черный атлас, изгиб банта… Туфля Джесс. Теперь я даже видел кусочек плоти. И тень, протянувшуюся по полу.
Она стояла на лестнице.
– Джесс? – едва слышно прошептал я.
Нет ответа.
Я подошел еще ближе, не отводя глаз от туфли. От кусочка бледной плоти, верхней части ступни, поднимающейся над изогнутым краем. Я схватился за стену, чтобы сохранить равновесие, а затем так быстро, как только мог, выскочил в коридор.
Пусто.
На лестнице никого не было.
Я попятился. Голова закружилась. Опять показалось? Я выпил уже три рюмки… Но сколько ни уговаривай, я точно знал, что мне НЕ показалось. Точно так же, как знал, что видел не Джесс тем вечером в подвале. Как знал, что нащупал волосы в темноте. Я не сходил с ума… ну по крайней мере, так не думал. Хотя, если бы это было и так, я бы узнал об этом последним.
В итоге, я просто выбросил этот случай из головы. Потому что должен был. Должен держать себя в руках ради Авы и Генри. Они уже потеряли маму, нельзя лишать их и отца. И я снова сосредоточился на своих рутинах: помогать им, утешать их, любить их.
А две недели назад случилась та ночь.
– Папа, мне страшно, – пробормотала Ава, входя в мою комнату.
Почти одиннадцать на часах. Ей давно было пора спать. Я мысленно выругался, представив, что будет завтра, когда я начну будить ее в сад.
– Чего ты боишься, солнышко?
– У меня под кроватью монстр.
Сердце чуть не остановилось.
Обычно родителей не пугают эти слова. Дети всегда думают, что под кроватью монстр, это нормально. Практически клише. Но эта ситуация с Джесс… это пугало.
– Я слышала, как он дышит.
В живот будто упал стальной шар.
– Хорошо, милая, – я через силу улыбнулся, – сейчас я посмотрю.
Мы вдвоем направились к ее спальне. Кровь гулко стучала в ушах. У двери я притормозил.
– Эм... ты иди пока в комнату к брату, хорошо? А я проверю.
Ава убежала. Я остался один.
Сначала казалось, что все в порядке. Я видел большую часть комнаты в тусклом свете ночника в форме русалочки у кровати дочери. Пространство под кроватью, однако, было черным как смоль.
Я нервно сглотнул.
Медленно встал на четвереньки.
Под кроватью тьма казалась непроницаемой. Но опустив голову на пол, я как обычно увидел ту сторону. Увидел кучи игрушек, сваленных как попало, увидел нижнюю часть постера с единорогом. Мохнатый фиолетовый коврик…
Успокоившись, я начал вставать…
…и замер.
Потому что там было еще кое-что.
Черные волосы, свисающие с края кровати.
Я застыл. Черные пряди двоились в глазах. Они не двигались. Не исчезали. А я не отрывал от них глаз. Джесс… лежит на кровати? Воздух со свистом ворвался в легкие. Голова кружилась.
Медленно, задержав дыхание, я приподнялся. Осторожно выглянул из-за края матраса. Сначала я увидел покрывала, потом подушку Авы, потом…
Да твою мать.
Кукла Авы – Анна из Холодного сердца – валялась на краю кровати. Ее волосы казались почти черными в тусклом свете.
Я схватил дурацкую куклу и бросил ее на подушку. Встряхнул одеяло, расстелил его и разгладил. Чертовы дети! Они доведут меня до инфаркта, честное слово!
– Ава! Эй! – крикнул я, оборачиваясь к двери. – В твоей комнате нико…
Слова застряли у меня в горле.
В вентиляции. У самого пола. В темноте между металлическими планками блестели два глаза.
Обычно в таких случаях люди кричат. Убегают. Но с меня было довольно. Эта тварь – кем бы она не была – достаточно играла со мной. Достаточно мучила!
– Эй ты! – Мой голос этих отразился от металла. – А ну иди сюда! Что ты сделала с Джесс?!
Раздались глухие шлепки. Оно уползло вглубь дома. А потом… тишина.
Я судорожно вздохнул. Медленно встал – сердце колотилось где-то в горле. Вышел в коридор…
А потом услышал крики.
Тот страх, что пронзил меня, когда вентиляции блеснули глаза, был ничем в сравнении с ужасом от криков детей. В панике, я помчался по коридору.
– Ава! Генри!
Дверь в комнату Генри была открыта.
Ава съежилась рядом с только что проснувшимся братом. Они оба смотрели мне за спину. На тени за дверьми спальни. Одним быстрым движением я закрыл дверь… как раз вовремя, чтобы увидеть, как в вентиляции исчезает прядь черных волос.
– Вставайте. Уходим отсюда.
Я поднял Генри, схватил Аву за руку и потянул к лестнице. В стенах по металлу воздуховодов разносился дробный стук: что-то ползло за нами. Не хотело, чтобы мы ушли.
Но мы ушли. Добрались до машины. А потом выехали на дорогу, под натужный визг шин.
***
Два дня назад я выставил дом на продажу. Мы туда больше не сунемся. Не знаю, кто поселился там, но это не Джесс. Моей жены больше нет.
Я рассказал агенту по недвижимости обо всем, что произошло, – мне казалось нечестным скрыть это от будущих владельцев и обречь их на мучения, – но она просто посмотрела на меня, как на сумасшедшего.
И, возможно, так оно и есть.
Но теперь я знаю, что дети тоже это видели. Слышали это. Чувствовали присутствие того, что ползало в недрах нашего дома.
Итак, это единственный известный мне способ предупредить вас. Если вы ищете дом… и наткнетесь на белый дом с бордовыми ставнями за заборчиком из штакетника в уютном тупичке…
Не покупайте его.
~
Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта
Хотите больше переводов? Они есть на нашем бусти =)
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
Спойлер:
Муж автора признался ей, что влюблён в другую женщину, но не хотел выбирать между ними и предложил открытые отношения. Автор отказалась и сказала ему валить куда подальше. Любовница думает, что всё имущество принадлежит мужу, и ждала, когда автор уедет из их квартиры, чтобы перехать туда к нему. Однако всё (квартира, лодка и загородный дом) принадлежат семье автора. Подруга автора считает, что любовницу нужно предупредить о том, что муж её обманывает. Автор поняла, что подруга сама когда-то увела своего мужа из другой семьи, поэтому она больше сопереживает любовнице, поэтому подруга тоже была послана куда подальше. Муж наконец съехал из дома автора и написал ей письмо о том, что не хотел делать ей больно, и извинился.
19 февраля 2024 г.
Муж в « » потому что мы официально не женаты. Это временный аккаунт, я просто хочу выговориться!
Ему 39, мне 39, любовнице 29, моей подруге 39.
Мы начали встречаться 14 лет назад и 11 лет живём вместе. Недели 3 назад он признался мне, что влюбился в другую. Я даже удивилась, насколько мне стало похрен на него после этих слов. На самом деле, я любила его, но, видимо, моя любовь зависела от его взаимных чувств, потому что как только он признался, что влюблён в другую женщину, мои чувства к нему моментально испарились. При этом он не хотел расставаться с мной. Как я поняла, он хотел предложить мне открытые отношения и повстречаться с ней, пока его страсть не утихнет. Я ответила, что между нами всё кончено. Моё равнодушие удивило его, какая наглость! Он хотел, чтобы я страдала и рыдала? Я сказала, что он должен быть рад тому, что ему не удалось сделать мне больно, но он до сих пор на меня обижен.
В прошлую пятницу я пришла домой, и там была она. Сидела на моей кухне и пила мой чай. Мне стало не по себе, в смысле, это вообще нормально? Я сказала им, что это совсем невежливо и попросила никогда больше не появляться в моём доме, иначе я буду вынуждена вызвать полицию. Я прошла в свою комнату и услышала, как она кричит на него, потому что он за неё не заступился. Затем я услышала кое-что очень любопытное:
«Почему ты её до сих пор не выгнал?»
Он попросил её говорить тише, и шёпотом сказал: «Позже! Мы обсудим это позже!»
Она ушла, а он пришёл ко мне и начал извиняться. Он сказал: «Мы не занимались здесь сексом, если тебя это беспокоит. Она просто зашла ко мне в гости, потому что я сегодня работал из дома». Я сказала ему, что даю ему время съехать до конца марта и ещё поискать, где он будет проводить выходные. Сегодня утром я поменяла все замки. С этого дня он не сможет приходить в мой дом, когда я на работе, поэтому если он захочет уйти на работу позже или прийти раньше, то ему придётся подождать, пока я приду домой и впущу его.
Но слова его любовницы не давали мне покоя, поэтому на выходных я решила проверить её страницы в социальных сетях. Как я поняла, она думает, что он богат. И что ему принадлежит моя квартира. А ещё, что загородный дом и лодка моих родителей также принадлежат ему. Этот придурок приводил её туда и, вероятно, хвастался якобы его богатством, потому что на всех фотографиях она поставила хэштег TheGoodLife (#хорошая жизнь).
Я рассказала всё это моей подруге, но она больше нервничала, чем переживала из-за меня. Она сказала, что он подонок, раз врёт своей любовнице. Я согласилась. Но потом она сказала, что я не лучше него, потому что не рассказала любовнице всю правду о нём. Тут я удивилась, но она говорила это на полном серьёзе. Я ответила ей, что я не обязана ничего говорить любовнице. Подруга очень разозлилась и потребовала, чтобы я сказала имя любовницы, и она сама найдёт её и предупредит. Я сказала: НЕТ! Она мне ответила: «Тогда ты ещё большая сволочь, чем он!»
Я не понимаю, что происходит с этими людьми. Они сошли с ума или я? Когда нормы морали успели так исказиться? Может кто-нибудь сказать мне, что я не сошла с ума?
КОММЕНТАРИИ
- У вашего «мужа» не всё в порядке с головой. Во-первых, он сразу признался вам, чтобы вы начали носиться сломя голову и сражаться за него, ну или что-то в этом роде. Типа разжечь страсть. Он не пытался ничего скрыть, потому что хотел увидеть вашу реакцию. Но так как эта идея провалилась, то не стоит позволять ему оставаться жить там, куда приходила его любовница и разведывала обстановку.
Ваша подруга? Держите её на дистанции, ей плевать на вас.
Автор: Я тоже думаю, что ему самому было стыдно из-за его измены, поэтому он предложил открытые отношения. Изначально он не признался, что уже изменил.
Я не знаю, куда было ещё больше разжигать чувства, у нас (были) очень близкие и страстные отношения, и сексом мы занимались часто. Но я не могу заставить его любить меня или запретить влюбляться в других.
Сейчас он подавлен и всё время плачет. Я никогда раньше не видела, чтобы он плакал. Это ужасно, потому что я чувствую себя виноватой, но в то же время я не чувствую вины за собой. Я посоветовала ему обратиться к психологу. Возможно, ему нужно разобраться в себе. Но меня это уже не касается.
Разве он не должен быть на седьмом небе от счастья? Сейчас, когда он снова влюблён? Когда я только влюбилась в него, ничто не могло испортить мне настроение. Он же сейчас всё время угрюмый и печальный.
- Нет, не ошибаетесь. Выбросьте этот мусор и вымойте руки. И, судя по всему, ваша подруга оторвана от реальности.
Автор: Фух, спасибо, а то меня уже начала мучить совесть из-за того, что я её расстроила.
- Вам следует задать самой себе вопрос, почему ваша подруга хочет встать на сторону любовницы, а не поддержать вас - свою подругу.
Автор: Да, я уже задавала себе этот вопрос. Я думаю, что её брак начался так же с роли любовницы. Иногда так получается, что вы всю жизнь дружите, в моём случае 35 лет, и думаете, что очень хорошо знаете этого человека, но не замечаете, насколько вы разные люди.
22 февраля 2024 г.
Я поссорилась с подругой. В общем, я написала ей, что мне нужна была её поддержка, когда я рассказала ей о своей проблеме. Она должна была быть моим плечом и опорой, но её внимание было сосредоточено на другом. Она должна была прийти ко мне с вином, мороженым и лопатой, но вместо этого она сказала, что я ещё хуже, чем он. Она снова попыталась перевести стрелки, тут-то я поняла, что она всегда умеючи пудрила мне мозги, поэтому прервала её до того, как она выставила бы меня главной злодейкой в этой истории. Я прямо спросила у неё: «Был ли (имя её мужа) женат, когда ты начала с ним спать? Ты сказала всем нам, что раньше он был женат, мы все это знали, но посчитали, что он был женат когда-то и развелся до того, как вы познакомились. Он был ещё женат? Поэтому ты так сопереживаешь любовнице моего мужа? Потому что ты сама была на её месте?» Она долго молчала и прислала мне ответное сообщение только на следующий день, назвав меня злобной ревнивой сукой. Ничего себе!
Я решила, что это был финальный аккорд нашей дружбы. Мы дружили с детства, но теперь нам пора пойти разными дорогами и постараться сохранить тёплые воспоминания о старых добрых временах.
Я также поговорила с мужем и попросила расстаться мирно, чтобы только с теплом вспоминать друг друга, ведь мы были счастливы и прожили вместе 1/3 жизни. Я попросила его принять предложение моего отца (папа согласился помочь ему снять квартиру и оплатить на полгода вперёд, при условии, что он переедет спокойно и без скандалов). Когда я вернулась домой, его уже не было, как и всех его вещей. Он оставил лишь письмо, в котором извинился и сказал, что он всегда будет любить меня и никогда не хотел причинить мне боль.
После этого я наконец-то смогла поплакать, и это было здорово. Очень жаль, что я потеряла двух своих самых близких людей, но так бывает, когда ты сталкиваешься с трудностями и наконец видишь их истинные лица.
Вот и всё. Возможно, я ещё напишу обновление, если произойдет что-то серьёзное. А теперь мне пора двигаться дальше.
КОММЕНТАРИИ
Ответ автора, когда ей сказали, что она чересчур добрая.
- Это не по доброте душевной😂 Я не могла просто так выгнать его без ссоры или взятки. Если бы я начала процедуру его выселения, это продолжалось бы как минимум 6 месяцев, а я не хотела, чтобы он оставался в моей жизни так долго. Поэтому я подкупила его. Снять жильё довольно сложно, а у моего отца есть связи с арендаторами, поэтому он сразу согласился съехать! Сейчас он живёт со своими родителями, пока не заключит новый договор аренды. Я рада, что всё прошло гладко. Именно это посоветовал мне сделать мой адвокат, потому что путь выселения затянулся бы на несколько месяцев.
Дамы и господа, пожалуйте сюда! Цирк приехал! Генерал Тряпичные Кости вот-вот поднимет занавес! Танцующая Медведица Бруинхильда, Уберлошадь Полли и даже мистер Хампердинк рады исполнить для вас свои номера! А в финале, если повезёт, вы увидите краешком глаза самого Неизвестного!

Автор: Gavin Pitts. Мой перевод, вычитка: Sanyendis.

Мне никогда не забыть первый день в Звёздном Цирке Братьев Кингстон. Поверьте, я бы и рада, но воспоминания остаются такими яркими, словно всё это случилось вчера. Так-то память у меня не слишком хорошая. Да что говорить, я вообще не слишком-то умна и отлично это понимаю. Поэтому я и не могу вспомнить всё, о чём меня спрашивали на допросах в Денвере. Но преследующие меня кошмары не дают подробностям того дня изгладиться из памяти.
Большинство людей, представляя себе бегство с цирковой труппой, видят волнующую возможность насладиться тошнотворным запахом лежалого попкорна и встретить новый год в парочке новых клоунских туфлей. Я соврала бы, сказав, что ни капельки не волновалась, но почти всё перечёркивал страх перед Неизвестным. Так называл свой номер Распорядитель – тонкий, как оса, придурок с губами цвета свежей печени и лицом, размалёванным чем-то, напоминавшим свиной жир, щеголявший в матросском костюмчике и парике из старого ковролина, и просивший называть его не иначе, как Генерал Тряпичные Кости.
- Дааааааааамы и гоооооооооооспода! – кричал он в дорожный конус, который должен был изображать мегафон. – Прееееедставляю вам… Неизвестного!
Затем он оглушительно пукал, исполнял национальный гимн (в этом месяце он предпочитал гимн Уганды), откидывал длинным жёлтым когтем брезент, и представление начиналось. Зрители тоже обожали Неизвестного. Это сразу было понятно по звукам, которые они издавали, когда пытались освободиться от верёвок. Иногда на сиденьях оставались лужицы лимонада. Но Генерал Тряпичные Кости разрешал допивать его только Толстой Даме. Мне она никогда не нравилась.
Я знала, что, хотя почти все присутствовавшие в тот день обрадуются, увидев друг друга живыми (летняя засуха весьма затянулась), осознать, что после эпидемии и нашествия саранчи циркачам пришлось сожрать почти всех своих животных, чтобы выжить, будет довольно странно. Но Генерал Тряпичные Кости всё равно отказался закрывать зверинец. «Цирк без животных – что труп без поцелуя!» - заявил он, дуя на Живого Зомби Джайлза, который жадно поедал битое стекло из ведра со шваброй (в его номере этого не было, просто он уже несколько лет пытался покончить с собой).
Так что Генерал Тряпичные Кости заставил разнорабочих и почти всех работников концессионного киоска нарядиться в костюмы тех животных, которых они съели. «Грешник крутится – денежка мутится!» - подмигивал он нам, но его третий глаз при этом оставался серьёзен. Например, Конни, продававшая билеты, должна была нарядиться Оран-гутаном. Она долго ворчала, когда Генерал заставил её покрасить волосы: «Виданое ли дело, зелёный Оран-гутан!»
Я хотела нарядиться ленточным червём, но Толстая Дама сказала, что у неё их уже четыре. Чёртовы бабы.
Из настоящих животных у нас оставались только Уберлошадь Полли (она спаслась, я думаю, благодаря дополнительным конечностям и способности к регенерации), и мистер Хампердинк, вечно пьяный тюлень, который бил по клавишам ксилофона. Мистер Хампердинк остался без двух с половиной ласт, когда Генерал Тряпичные Кости застал его ночью за выстукиванием сигнала «S.O.S.» азбукой Морзе, так что с тех пор он, в основном, играет Либераче. Я слышала, после событий того рокового дня он стал стенографистом и женился на какой-то блондинке из реалити-шоу. Ну, удачи ему.
…И ещё, конечно, Неизвестный. Никто не осмеливался даже попытаться к нему притронуться. Разве что Волшебные Можжевеловые Пятерняшки как-то так проголодались – видимо, это из-за того, что у них один желудок на всех – что всё же откусили от него по кусочку, хоть и знали, насколько ядовитым он может быть в это время года. Теперь, когда они стали Двойняшками, на их номер почти никто не ходит. Но, как бы то ни было, я отнеслась к цирку как к первому дню в новой школе. Разве что было не так страшно. Впрочем, клоуны могут позаботиться об этом позже, ночью.
Клоуны всегда так делают.
Но хуже всего, что я всего пару недель как переехала в город, а все мои друзья остались лежать где-то там, растерзанные на кусочки. Парень, который готовил попкорн (а теперь стал Бруинхильдой, Эффектной Танцующей Медведицей Таинственного Цыганского Народа), сказал, что мне крупно повезло. Что, дескать, обычно Генерал Тряпичные Кости позволяет гиенам съесть всех людей в городах, которые они посещают, а потом сжигает тела, гадит на пепел и посыпает землю солью. Майк и Брэд, которые стали теперь нашими гиенами, это подтвердили. Они до сих пор жаловались на боли в животе. Спросили бы меня, я бы сразу сказала, что мой отчим был тем ещё упрямым ублюдком. Как он им только в глотки пролез. Они сказали, что Генерал почему-то меня пощадил. Я ответила, что у меня уже есть парень. Бруинхильда только посмеялся над этим и ответил, что раз уж он в прошлом году не стал заводить шашни с этой шлюхой Риз Уизерспун и её Польским Слоном, то уж точно не станет подкатывать ко мне. Что я всего лишь ещё одна милашка со сладким ротиком и большим членом. Сверкающая Сучка. Тогда я сказала, что вижу молнию на его медвежьем костюме, и его лицо побелело, как мел. Генерал ненавидит молнии, любые молнии. Даже клоуны осмеливаются застёгивать свои спальные мешки только на пуговицы. Ну, не то, чтобы они вообще когда-нибудь спали. Не ночью, по крайней мере.
Само собой, поездка на Биг Топ в тот день была исполнена полузабытого оптимизма, тоски по дому и депрессии. Ну, и ещё не стоит забывать о тепловом ударе. За неделю до этого мы продали крытую повозку, чтобы купить новый автомат для приготовления сахарной ваты, ведь несколько детей умерло, наевшись покрашенных в голубой и розовый цвета бумажных полотенец, которые мы им продавали. Но, помнится, я твёрдо решила не падать духом и уверяла себя, что всё, что ни делается, всё к лучшему. А если нет… что ж, мой член по-прежнему со мной. К чёрту Бруинхильду и одноколёсный велосипед, на котором он приехал.
Впервые заходя в палатку, я очень нервничала и подумывала даже развернуться и убежать. Позже я вспоминала лающий смех, звучавший почти так же оглушительно громко, как автоматные очереди, а стреляные гильзы падали на огромные разноцветные клоунские башмаки. Дом – это место, в котором ты можешь притвориться, что это дом.
Понадобилось недюжинное усилие, но я сумела убедить себя, что всё будет хорошо, а мои тревоги – это я сама себя накручиваю. Правда, Мадам Сусатка сказала, что это не так, и она предвидит резкие перемены (и высокого тёмного незнакомца), но, с другой стороны, все знали, что она пила полироль для мебели, чтобы её перестало, наконец, трясти, да и её хрустальный шар – фальшивка. Он пробит насквозь и весь в следах от полировальной машинки.
Нет, больше всего я боялась, что меня изобьют за обедом или даже изобьют ЗА мой обед. Настроение у всех было всё ещё так себе: сами понимаете, недавняя засуха и всё такое. Уберлошадь Полли по-прежнему спала не больше часа в сутки и начинала испуганно скулить, когда Повар приближался к ней с большим половником и котелком «специальной лошадиной бурды» в руках. Сложно её за это упрекать. Его лазанью, в лучшем случае, едва можно есть. И всё же, быть заколотой среди бела дня, на глазах у зрителей? Такого тут (по крайней мере, при мне) ещё не бывало.
Вскоре я подошла к своему новенькому трейлеру, раздвинула шуршащие липкие ленты (ни одной мухи! – я снова подозрительно покосилась на Толстую Даму) и попыталась сосредоточиться на позитивных мыслях. Прежде чем войти в самый большой шатёр, я остановилась на секунду и ещё раз сказала себе, что у меня появится куча новых друзей, которым не придётся наряжаться в костюмы сороконожек, жонглирующих огненными факелами, или фруктовых летучих мышей, играющих на скрипке, и что новые номера будут замечательными. Потом я подняла голову (понятия не имею, чья это была голова, и зачем клоуны оставили её валяться тут, у меня на виду, но я уж точно не собиралась спускаться в их трейлер и расспрашивать об этом, даже сейчас, хотя солнце висело ещё высоко, а на груди у меня покачивалось маленькое распятие) и вошла в первый из новых шатров.
Но понадобилась всего пара секунд, чтобы мои худшие опасения подтвердились, ведь стоило мне войти, как все сидящие начали показывать на меня пальцами, пытаясь освободиться, и смеяться, будто я была каким-то инопланетянином. Это, разумеется, было не так (такую шумиху устроили как-то для Морбо, Чудесного Человека-Монстра с Марса, и он пролежал целую неделю в своём трейлере с чем-то вроде оспы; наверное, он подхватил её от одеяла, которое ему выдали правительственные агенты в Неваде); думаю, они не посмели бы смеяться надо мной, если бы я была клоуном.
Наверное, всё спланировали заранее, потому что такую лавину смеха я слышала только раз в жизни, на вечеринке-сюрпризе, которую мы как-то устроили для моего дедули (к сожалению, она почти сразу превратилась в поминки). Тем не менее, я решительно двинулась вперёд. И тут я заметила текущие по их лицам слезы, разглядела ухмылки, искажавшие их бледные губы, и всё поняла – ещё до того, как почувствовала прикосновение длинных тонких когтей к своему плечу и ощутила, как горячие капли слюны Генерала брызжут мне на затылок, когда он проревел в свой дорожный конус:
- Цианид, Хосс! – рычал он. – Вызывает мышечные конвульсии такой силы, что ломаются кости! Глянь-ка на ту крошку с косичками… кажется, она показывает своими локтями на Сириус! Или на Бетельгейзе? Днём сложно понять.
Он потёр третий глаз, сердито алевший под покрытым жиром, матовым от грязи ковролиновым париком, а потом снова усмехнулся.
- Клоуны подмешали его в тесто для корн-догов. Сначала я хотел им запретить, но потом подумал – какого чёрта? Эти малыши так давно не веселились, пусть развеются, пока им не пришло в голову поиграть с тобой. Чёртовы жирные уроды. Я держу их только из-за этого их Клоунского Автомобиля. Забавная штука, Хосс. Двадцать восемь клоунов в одной узкой, как гвоздь, машине. Чёрт побери, понятия не имею, как они все туда помещаются.
Я сохранила самообладание, даже когда здоровенный рыжий детина сумел сорвать с себя верёвки и, сделав пару шагов, рухнул навзничь, выблевав на опилки груду чёрных кишок. Уберлошадь Полли тихонько поскуливала, её глаза за стёклами очков казались совершенно безумными. Но тут ко мне подбежал ещё один паренёк лет девятнадцати – двадцати. Диковато оглядываясь, видимо, в поисках выхода (или, по крайней мере, знака «Осторожно, скользкий пол»), он вырвал дорожный конус из рук Генерала, а потом вытащил из него несколько ярких шёлковых платков, а следом – белого кролика, который щёлкнул пальцами и превратился в пять хохлатых голубей. Голуби, распушив хвосты, в замешательстве закружились вокруг головы паренька, пока сам он театрально раскланивался перед неулыбчивым Распорядителем, и с его лица стекали паника, отчаяние и капли рвоты.
- Извини, Хосс, - проворчал Генерал Тряпичные Кости. – Эй, ты, прослушивания по пятницам! К тому же, мы давно отказались от этого копперфильдовского дерьма. В наше время людям подавай настоящие зрелища, и чтобы обязательно раздавали кусочки жареного теста и фигурки из воздушных шариков. Но, уверен, на кухне тебе найдут применение.
Под слоем свиного жира его лицо расплылось в широкой улыбке:
- О да, там тебя примут С РАСПРОСТЁРТЫМИ ОБЪЯТЬЯМИ.
Откуда ни возьмись появились трое смотрителей и потащили парня в палатку Повара, а он всю дорогу кричал, вырывался и вытаскивал из карманов кроликов, голубей, воздушные шарики и нити серпантина. Один из смотрителей отобрал дорожный конус, в который мальчик вцепился мёртвой хваткой, и швырнул его мне. Я хотела было положить его в карман брюк, но Генерал вырвал его у меня из рук, чиркнул по нему когтем и широко распахнул в улыбке рот: из раструба полилось что-то, напоминавшее с виду виски. Потягивая жидкость, он принялся свободной рукой рыться в рюкзаке паренька. Кое-что Генерал рассовал по карманам (коробку ребристых презервативов, губную гармошку, колоду игральных карт с порнографическими картинками, на которых лентами Мёбиуса сплетались в плотских утехах мои и Бруинхильды тела, золотую рыбку в пластиковом пакете с водой и крупнокалиберный револьвер с серебряными пулями), а остальное выбросил в мусорное ведро. Прикончив виски, он бросил золотую рыбку мистеру Хампердинку (тюлень отсалютовал в знак признательности и начал наигрывать на ксилофоне «Авантюриста»), а пистолет швырнул в стену, разбив его (а заодно и мои чувства) вдребезги.
- Глупенький мальчик, - усмехнулся он. – Нельзя убить того, кто не прожил ни дня.
Он покосился на меня.
- На сегодня шоу окончено, Хосс, - он ткнул когтем-лезвием в сторону зрителей, те как раз закончили блевать кровью и внутренностями и перестали дёргаться. Почти все. – Приберись на трибунах. И замени опилки, кишкам не место на сцене. Они будут отвлекать львов.
Я не могла поверить – этот тупоголовый болван позволяет себе так со мной обращаться, а ведь я ничего такого не сделала! А львам вообще наплевать на кровь, на этой неделе в костюмах львов Дорис и Беттина, а они веганы, все прекрасно это знают.
Я пыталась держать себя в руках, но меня начала охватывать паника, я почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Генерал смотрел, как горячие капли прожигают дорожки на моих щеках, и облизывал свои печёночные губы языком длиной с ножку стула, его цвет напоминал выглядывающий из вскрытой черепной коробки мозг. Я сорвалась с места и бросилась прочь.
Я понятия не имела, что где находится, так что просто мчалась вперёд, а по сторонам мелькали стены из пёстрой холщовой ткани. Артисты репетировали номера: глотатели слов поедали свои словари (мы пытались объяснить им, что они должны глотать МЕЧИ, но ребята оказались глухими, да к тому же страдали дислексией) [прим.: игра слов, word – слово, sword – меч]; Рэндалл Великолепный и его труппа блох (Рэндалл, бледный от кровопотери, звал меня на помощь, скрючившись в углу, а его крошечные подопечные, раздувшиеся до размеров спелого винограда, облепили ему руки и грудь, но он так и не отдал мне те двадцать баксов, так что пошёл он) и шимпанзе Типпи. Но, похоже, больше никто не обращал на меня внимания, и я продолжала бежать, пока не оказалась перед огромной чёрной палаткой с надписью «Неизвестный», криво висевшей над грубо нарисованной позолоченной звездой с пристально глядящим глазом в центре, кровоточащим почти так же сильно, как глаз Генерала.
Я ворвалась внутрь. Крохотный смотритель Неизвестного продолжал болтать по телефону, пока я пыталась рассказать ему о случившемся, но я пребывала в такой истерике, что он не мог разобрать ни слова. Он сказал собеседнику, что перезвонит, и положил трубку, а потом посмотрел на обтрёпанный конец телефонного шнура, который сам в гневе вырвал из стены несколько месяцев назад, и проворчал: «Чёрт, надо бы кого-нибудь позвать, чтобы его починили».
Смотритель подал мне стакан воды и сказал, что всё будет хорошо. Он пытался меня успокоить и просил дышать глубже. Когда выяснилось, что это не помогает, он предложил мне подышать в пакет. Кажется, стало немного лучше, хотя пластик прилип ко рту и носу, я почувствовала неприятный жар, а потом головокружение. Перед тем, как потерять сознание, я успела услышать, как он крикнул тоненьким голоском:
- Сейчас тебя увидит Неизвестный!
Я очнулась в клетке, казавшейся бесконечно большой. На присыпанном опилками полу лежала колючая соломенная сечка, рекламные проспекты нашего цирка двухсотлетней давности и маленькие обглоданные кости, явно детские. Неизвестный висел под потолком клетки, и единственным источником света было его огромное, напоминающее бурдюк с дерьмом, тело – серая фосфоресценция, наводящая на мысли о тошноте. На теле Неизвестного набухали и лопались гнойные мешки, из которых высыпался попкорн со вкусом масла, который его сопровождающие, изящные японские гейши, одетые в одну лишь блестящую прозрачную плёнку, с застывшим на лице выражением умиления, собирали в оловянные кастрюли, чтобы отнести потом в концессионный киоск.
Неизвестный обратил на меня ряды своих крошечных желеобразных глаз и, отцепив верхнюю половину тела от потолка, спустился ниже.
Я жаловалась ему, какие подлые эти циркачи, и постепенно мне становилось легче. Минут через десять поток слёз и соплей начал утихать, и Неизвестный сумел уговорить меня перестать плакать, предложив попить из одного из своих сосков. В последний раз, напившись из его вымени, я очнулась голой и связанной в крохотной клетке, а Генерал сообщил, что теперь я единственный известный в мире рождённый в неволе носитель удивительного Анакондового Яйцевого Червя, так что я отказалась от предложения и поняла, что, кажется, слегка перегнула палку. Неизвестный протянул мне большой кусок ткани (покрытый прозрачным маслом, с цветочной ирэдзуми), и я вытерла слёзы, решив, что, пожалуй, зря так разревелась. К сожалению, не зря. Едва я вытерла последнюю слезинку, как Неизвестный начал сладко петь десятком своих ртов. Я повернулась и попыталась броситься бежать, но он схватил меня за ногу, и я закричала, чувствуя, как его яйцеклад впивается в мою плоть и накачивает меня чёрным ядом. Вокруг распространился сильный ванильный запах циркового арахиса. Нос, а затем и ноги, начали опухать.
Из-за одной из огромных мясистых складок тела Неизвестного показался Генерал Тряпичные Кости, на его болезненно худом лице появилась гримаса. За его спиной собрались почти все мои товарищи. Некоторые из них поедали Неизвестного, или он сам поедал их плоть. Бруинхильда робко помахал мне, и помахав в ответ, я заметила, что моя рука стала мертвенно-белой. Со смешанным чувством восторга и ужаса я дотянулась до распухшего носа и, зажмурившись, сжала пальцы. Раздался гудок.
Улыбка Генерала Тряпичные Кости становилась всё шире и шире, пока уголки рта не сошлись на затылке. Я снова начала тихо поскуливать, когда он протянул мне радужный парик и пару неуклюжих ботинок, сказав, что я стану лучшим клоуном в его цирке.

Возможно, кто-то уже читал этот перевод; сейчас, после технического сбоя, часть рассказов, возможно, задвоится. К счастью, "у меня всё записано", тексты сохранились, пометки, что опубликовано на Вомбате, а что - ещё нет, я обновил. @Vombatolog, если от вас хотят избавиться - значит, правильной дорогой идёте. Ну а мы постараемся дать наполнение сайту.

Как всегда, напоминаю: наш канал с переводами. Заглядывайте, нам будет приятно.

Гаджет представили на платформе Kickstarter. Без провода и с зарядом до 20 дней, подзарядить можно с помощью USB-C.
Называется он Cheerdots 2 и она совмещает в себе сразу 4 девайса — компьютерная мышь, лазерная указка, тачпад и диктофон.
Записывать аудио, расшифровывать его в текст и делать выжимки главной информации;
Если снять верхнюю крышку, устройство можно использовать в качестве лазерной указки в двух режимах — «прожектор» (подсвечивание большой зоны с затемнением фона) или «индикатор» (небольшой цветной кружок)
Заказать девайс можно на Kickstarter, отправка заказов ожидается в марте следующего года.
Устройство предлагается в двух вариантах:
🔘 Cheerdots2 Basic без функции записи, которая работает как мышь и указка. Предполагаемая цена составит 44$
🔘 Cheerdots2 Advanced с поддержкой записи и расшифровки. Предполагаемая цена составит 69$
Подписывайтесь на ИИшница 🍳 - тут все самое интересное из мира новых технологий и нейросетей 🤖
Пост был взят с Reddit и переведен. Приятного чтения!
Работаю в кол-центре одного из трех крупнейших телекомов, на линии оплаты счетов. Позвонила женщина и поинтересовалась, почему ей поступил разовый счет на сорок девять долларов за беспроводную точку доступа (роутер первого поколения для Optik TV).
Сильнее всего ее удивил даже не сам счет, а то, как он мог поступить, если она вообще не подключала у нас телевидение. Я сообщил ей, что подключала, примерно месяц назад. На это она возразила, что Optik TV в ее регионе недоступен. Я запутался. Она жила в маленьком городке, и там действительно не было поддержки Optik TV. Немного покопавшись, я увидел, что ее аккаунтом пользуется кто-то еще (как оказалось, бывший муж) и этот кто-то заключил договор на три года пользования Optik TV и интернетом и получил бесплатный телевизор.
Она расплакалась прямо в трубку и рассказала, что ее уже бывший муж изменил ей с женщиной помоложе, подал на развод, выжал из нее все что мог — и, оказывается, продолжает выжимать. Он полностью исчез с ее радаров. Переехал в Альберту, поменял электронную почту и телефон, заблокировал ее во всех соцсетях и так далее.
Ну и мудак, подумал я. А вслух сказал, что, к сожалению, в случае расторжения договора ей придется платить неустойку и так далее. Зато, добавил я, можно закрыть ему доступ к ее аккаунту — кстати, потом она может поставить пароль, — переключить телевидение и интернет на самый базовый тариф, а еще я могу попробовать перенаправить бесплатный телевизор с его адреса на ее, но не гарантирую, потому что его доставка уже обработана системой.
Тут я прямо услышал, как у нее в голове щелкнуло.
— Стоп, стоп! Вы знаете, где он живет?
— Ну... да. Он подключил телевидение и интернет, так что мы знаем адрес.
Она надолго замолкла, потом сказала, что они с адвокатом долго пытались его найти, но его родственники и друзья молчат как партизаны...
Дальше она спросила, имею ли я право сообщить ей эту информацию. Я с улыбкой ответил, что аккаунт принадлежит ей. И у нее есть полный доступ к адресам, номерам и мейлам, которые сообщил компании ее уже бывший муж. Она попросила у меня его новый адрес, телефон (и второй номер, который он указал в аккаунте, — вероятно, его новой женщины) и контактную информацию. Я попросил ее приготовить бумагу и ручку. Она так радовалась! Я дал ей всю информацию о втором адресе обслуживания из ее аккаунта и переключил все на базовый тариф. Кстати, ее муж был хоккейным фанатом, а прямо в этот момент шел матч со сборной, за которую он болел, — я дорого бы дал, чтобы подслушать, как он позвонит нам, когда игра прервется, и узнает, что его договор расторгнут, на аккаунте стоит пароль, а его бывшая жена с адвокатом теперь знают его адрес...

Перевод Elevenlabs
На одном из местных телешоу мужчина показал панель, став за которую, человек становится невидимым. Секрет в огромном количестве маленьких линз на всей поверхности щитка, которые преломляют и рассеивают свет.
Подписывайтесь на ИИшница 🍳 - тут все самое интересное из мира новых технологий и нейросетей 🤖
Я уже не знаю, что делать. За последние 72 часа моя жизнь перевернулась с ног на голову. Жизнь моей семьи перевернулась. Погрузилась в хаос. Моя жена пропала, и я боюсь, что она никогда не вернется.
Начну с самого начала.
Играть в прятки – наше семейное развлечение. Мы начали делать это для детей. Но они слишком маленькие, чтобы эффективно прятаться – всегда оказываются в одном и том же месте, каждый раз, представляете. Поэтому мы резонно решили, что если прятаться будет один из родителей, получится куда интереснее.
Я прятался от жены и детей, просто стоя совершенно неподвижно в углу темной комнаты. Вы не поверите, насколько наш мозг запрограммирован замечать именно движущиеся предметы. Моя жена же немного более изобретательна, но никогда не придумывала ничего особенно сложного, ну вы понимаете: дети не особо любят ждать.
Итак, во вторник вечером после работы мы решили поиграть. Она пряталась первой. Я отсчитал от 10, дети ждали в кабинете на первом этаже.
– Я иду искать!
Дети выскочили в коридор, как дикие собаки. Я медленно последовал за ними, пытаясь понять, где прячется Джесси. Мое хобби – понять, в какой комнате она затаилась, и мягко направить детей, чтобы веселье не кончилось слишком быстро. Или не затянулось.
Я вошел в гостиную и сразу ее заметил: сидит на корточках за диваном – вон даже кусочек локтя торчит из-за спинки. Дети пробежали мимо, слишком увлеченные проверкой кухни.
Что ж, подождем. пока они вернутся. И вот они вошли, обогнули диван, я уже приготовился к восторженным визгам…
Но нет. Тишина. Сбитый с толку, я подошел к дивану…
Джесси там не было.
Хм. Наверное, я просто увидел бирку или что-то вроде того. Или, может быть, она сменила укрытие… Не в первый раз, кстати. Говорил же, она более изобретательна в прятках, чем я.
Итак, мы двинулись дальше. Проверили все обычные места – под стеллажами в гараже, за кухонной дверью, даже в нижних кухонных шкафчиках.
Ее нигде не было.
А если она поднялась наверх? Я не слышал шагов в коридоре, но эта женщина умеет красться, как кошка. И я повел детей с собой по коридорам, протягивая нараспев:
– Джесси, сейчас мы найдем тебя-я!
Попалась.
Дверь нашей спальни была открыта. А под одеялом лежала фигура в форме Джесс.
– А давайте проверим спальню мамы и папы!
Дети затопотали, как парочка слонят, бросившись за мной.
Не отрывая глаз от кровати, я нащупал выключатель, включил свет, а затем схватил край одеяла и сдернул его.
Сердце пропустило удар.
В кровати было пусто.
В замешательстве, я уставился на простыни. Неужели белье было просто так странно скомкано?.. Но я мог бы поклясться, что там лежал человек! Грубые очертания фигуры в позе эмбриона: спина согнута, ноги подтянуты к груди…
Медленно я попятился из спальни. Мы спустились вниз.
– Джесс, мы сдаемся! Выходи.
Тишина.
Иногда я думаю, как же хорошо быть ребенком. Они потеряли интерес почти мгновенно и отправились играть с машинками. Я уже собирался позвать жену снова, когда вдруг заметил, что цепочка на двери в подвал снята.
Ага.
Я подошел к двери. Сердце вдруг заколотилось в груди. Она стоит там, по ту сторону. Ждет. Хочет выпрыгнуть из темноты и довести меня до инфаркта. Дряная девчонка такое уже проворачивала.
Глубоко вздохнув, я открыл дверь….
Никого.
В лицо ударил влажный воздух. Я включил свет.
– Джесс?
Тишина.
– Дети больше не играют, – крикнул я вниз. – И не надо тут прятаться, в любом случае, ты же знаешь, что лестница хлипкая.
И снова тишина. Я уже хотел закрыть дверь, как вдруг заметил кое-что краем глаза.
Пряди черных волос. Виднеются из щели между ступеньками примерно на полпути вниз.
Она под лестницей!
Я шагнул вниз, как ни в чем не бывало. Дерево протестующе заскрипело. Волосы поблескивали в тусклом желтом свете. Шагнул снова. И продолжил аккуратно спускаться, стараясь не наступить ей на волосы, пока не оказался на бетонном полу.
Резко обернулся…
– Ага!
Под лестницей было пусто.
Вот тогда я испугался.
– Джесс! Это не смешно!! Прекрати играть со мной!
Позади послышались шаги. Я обернулся.
Лампочка на потолке освещала только половину подвала. В глубине, там где стояли стеллажи для вещей, царила темнота.
Но…
Я прищурился, вгляделся... В кромешной тьме... за штабелем коробок, в углу... Она, как будто, стояла там.
Знаете, я и заметил ее только боковым зрением. Как тусклые звезды на небе – видишь их, только если не смотришь прямо. Вот так я и стоял, уставившись на ящик, и понимал, что вижу ее бледные икры, светящиеся в темноте.
И слышу, как она дышит.
– Я вижу тебя, – голос предательски дрожал. – Ты странно себя ведешь, почему? Дети даже больше не играют. Так что выходи. Пожалуйста…
Где-то в глубине души я понимал, что что-то не так. Что-то ужасно не так. И жутко испугался.
– Я возвращаюсь наверх. Приходи, когда будешь готова.
Я направился к лестнице. На полпути лампочка мигнула – и погасла.
Кромешная тьма нахлынула со всех сторон. Я вытянул руки, слепо шаря в темноте… пальцы хватали только воздух. Я отчаянно пытался найти что-нибудь…
…пока не нашел. Пальцы за что-то зацепились.
Волосы.
С криком я отдернул руку. Вслепую побежал в темноту. Что-то скользнуло ко мне, я оттолкнул его с глухим звуком, не останавливаясь. Край перил ударил прямо в грудь, выбив дух. Хватая ртом воздух, я на ощупь добрался до лестницы и бегом взбежал по ней.
Запер дверь в подвал и бросился к детям.
Они играли как ни в чем не бывало. Но, обнимая их в тот день, я никак не мог выбросить из головы одну мысль… Те волосы, что я нащупал… они были выше уровня моих глаз. Примерно в двух метрах от земли.
Джесс ростом всего полтора метра.
***
Полиция обыскала весь дом. Моей жены здесь нет.
Они обыскали задний двор, объехали улицы на пять километров во все стороны. Ничего. Она как будто исчезла с лица земли.
Вот только…
Прошлой ночью, перевернувшись на другой бок в постели, клянусь, я коснулся чего-то теплого.
~
Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта
Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.