Дом, милый дом
Развернуть8
–
Развернуть9
–
Неделя после событий в кемпинге стала, наверное, лучшим временем в наших отношениях.
Я никак не мог понять, как она могла простить меня, как могла все еще любить, после того, что я хотел сделать. Не только хотел, но и почти сделал.
– Как ты можешь это принять? Как можешь смириться с тем, что я почти убил тебя просто потому, что не высыпался?
– Потому что я знаю, что ты меня любишь.
Я и правда люблю ее. Только моя любовь, и ни что иное, не позволила мне оставить ее той ночью в подвале.
Если честно, я тогда будто плыл в бесконечном тумане, поглотившем разум. Я с трудом могу вспомнить прошедшие месяцы. Ночи, вопросы, даже дни, все будто растворилось. Гнев и нетерпение настолько поглотили меня, что, в конце концов, привели к границе непоправимого.
Как мог я смотреть в лицо чуду каждую ночь и ненавидеть его?
Когда туман рассеялся, я понял, как сильны мои чувства. А еще, что нечто нехорошее на самом деле происходило не со мной, а с ней. Она менялась, а я и не замечал. Ее походка замедлилась, тело исхудало, будто она была почти совсем опустошена.
И тогда во мне проснулся новый гнев. Не на нее, а на время, украденное у нас этой неведомой напастью. Первую неделю после ночи в лесу мы говорили о том, как теперь быть, как смириться с происходящим и двигаться дальше. Но оба понимали, что это не вариант. Нам нужно было докопаться до корней безумия, только так мы могли бы идти вперед.
Да, я никогда не упоминал наших имен, в основном потому, что не хочу говорить больше, чем необходимо. Но я могу придумать заменители.
Зовите меня Джек, а ее – Амелия.
После краткого отпуска, как мы это назвали, я и Амелия начали работать над планом и списком целей. Нужно было разработать структуру. Мы хотели хотя бы просто понять, что происходит и почему, а уже потом, если получится, остановить это.
Самым логичным было понять, на какие вопросы нужны ответы. Казалось бы, достаточно просто спросить “что происходит?”, но я по опыту знал, что четкого ответа не получу.
Теперь я решил записывать каждый ответ, но Амелия придумала кое-что получше: записывать на видео весь диалог целиком. У нашей кровати обосновалась видеокамера. До сих пор я не успел собрать никаких доказательств, и ей было любопытно увидеть, что же происходит ночами.
Выходил неплохой план, и, в других обстоятельствах, нам бы было крайне интересно и волнительно работать над чем-то столь странным.
– Я горжусь нами, – сказал я однажды вечером.
– Я тоже, – ответила она. – Происходит что-то жуткое, но должен же у этого быть какой-то смысл, верно?
– Что бы ни случилось, я рядом. Просто знай это. Я не знаю, что происходит, но хочу все исправить. Что бы там ни было, мы разберемся. Вместе.
– Знаю, – сказала Амелия с улыбкой.
***
Всю прошлую неделю я задавал ничего не значащие вопросы или пытался тщетно добыть немного информации. С этой ночи официально началось наше расследование.
Амелия заснула первой. Я был настолько взволнован,что в любом случае провалялся бы без сна. Следующие пару часов я просидел в ожидании на кровати со списком вопросов и блокнотом в руке.
Амелия зашевелилась. Открыла глаза, повернулась с уже знакомым отстраненным видом. Я не стал дожидаться подсказки.
– Как тебя зовут?
Камера уже была включена, и я с нетерпением ждал ответа. Никогда еще, насколько я помнил, она так не медлила. Просто смотрела на меня пустыми глазами будто и не слышала. Но я ждал.
Наконец она издала… звук. Даже не слово и точно не имя. Мне почти казалось, что она сделала все возможное – не смогла сказать своего имени, но выдала что-то наиболее близкое.
В том, как она произнесла это, был первый намек на эмоцию за все это время. И этот короткий звук заставил меня зарыдать. Не понимаю, почему. Наверное я просто впервые осознал, что в моей девушке скрывалось другое существо, заложник ситуации, такой же, как мы с Амелией.
Я не смогу передать тот звук, но подберу максимально похожее имя.
Зовите ее Грейс.
На следующее утро я показал Амелии отснятый материал. Грейс произнесла имя так тихо, что микрофон не уловил, но это было и не важно. Запись очаровала Амелию. Того факта, что она двигалась и говорила, было достаточно, чтобы заставить ее мерять шагами комнату. Я даже не могу сказать, была ли она сердита, напугана или взволнована.
– Грейс? – спросила она очень тихо.
– Ну это не совсем то, что она сказала, но очень близко.
– Как думаешь, если позвать, она отзовется?
– Не знаю, но думаю мы все делаем правильно. Раньше она не проявляла эмоций. Думаю она так же хочет освободиться, как и мы.
Нужно было продолжать. Нас обрадовал ответ на первый вопрос, но на вторую ночь пришлось прерваться.
Около девяти вечера в дверь постучали. Мы никого не ждали, да и уже несколько месяцев держались особняком, так что я, ведомый глубинным инстинктом, попросил Амелию спрятаться в спальне. А может даже и в стенном шкафу.
Выглянув в глазок, я увидел мужчину примерно моего возраста.
– Кто там?
– Трудно сказать, если честно. Эй, я пришел с миром.
Это звучало безобидно и глупо, но я не собирался открывать.
– А вы попробуйте.
– Прозвучит странно, но я кое-кого ищу. Постучался уже во все двери на этаже, но ее никто не знает.
– Кого вы ищете?
– А вот и странная часть, – замялся он. – Я ее не знаю, просто почему-то должен ее найти. По ночам мне снятся безумные сны, я даже не могу… – Он растерянно замолк на несколько секунд. – Мне нужно найти ее. Не знаю почему, не знаю, как, но знаю, что она где-то здесь. Вам это о чем-нибудь говорит?
– Извините, я живу один.
– Ага. Да, возможно. Вот только я говорил с домовладельцем и знаю, что эту квартиру арендует женщина. Так что…
Теперь он стоял ближе. Почти незаметно, но тревожаще. Я положил руку на ручку двери… он с той стороны аккуратно проверял, не заперто ли. Нужно было сохранять спокойствие.
– Послушайте, здесь больше никого нет, а я уже теряю терпение. Вам лучше уйти. Хотя я могу позвонить в полицию, быть может они помогут вам с поисками.
Я продолжал смотреть в глазок, и вдруг понял, что лицо мужчины странно переменилось. Будто теперь по ту сторону двери стоял другой человек, и заметить это можно было только, если ухватить момент перехода.
– Ты не сможешь защищать ее вечно. – Теперь и его голос звучал иначе. Почти так же, но по-другому.
Я снова увидел этот момент, как будто быстро сменился кадр, и вот уже все тот же парень стоял за дверью. Он несколько раз качнул головой и потер глаза.
– Да, конечно. Послушайте, я не хотел вас беспокоить. Я ухожу. Просто не понимаю, что со мной творится, извините. Я понял.
Он ушел. Я стоял у двери. Лифт открылся и закрылся в конце коридора, но я все еще ждал. Просто на всякий случай. В ту ночь мы с Амелией покинули квартиру и отправились ко мне. Никто не мог дать гарантии, что там мы будем в большей безопасности, но именно так нам обоим казалось.
Нежданный гость напугал нас, но, если мыслить здраво, этот визит просто давал чуть больше информации. Следующие несколько ночей прошли в ореоле надежды и оптимизма. Я решил задавать вопросы о Грейс и надеяться, что то даст плоды.
– Ты не такая, как Амелия?
– Да.
–Тот мужчина, который приходил к нам, кто он?
– Враг.
– Что ты такое?
Она ответила, что не знает, и это сбивало с толку. Представьте себе некую сущность, которой доступно бесконечное знание, и единственное, что она не может понять – свое собственное я. Поразительно.
– Ты хочешь навредить Амелии?
– Нет.
– Ты хочешь навредить кому-то еще?
– Нет.
– Чего ты хочешь?
– Жить.
– Есть ли способ задавать тебе больше одного вопроса за раз?
– Да.
– Как мне задавать тебе больше одного вопроса за раз?
– Доктор.
– Какой доктор поможет мне задать тебе больше одного вопроса за раз?
– Доктор-мэн.
Серьезно? Что это должно значить, внезапное чувство юмора?
– Этот человек придет за тобой снова?
– Всегда.
– Он хочет навредить тебе?
– Да.
– Ты хочешь, чтобы он нашел тебя?
– Нет.
– Ты жива?
– Едва.
Я научился понимать, когда получал действительно важные ответы. Точнее, научилось понимать мое тело – от особых ответов у меня мурашки бежали по спине. Грейс сказала, что едва жива, но мы не знали, означало ли это, что она умирает или что, фигурально выражаясь, выбирается из кокона. Так что продолжили записывать, попутно корректируя список вопросов.
– Ты всегда была с Амелией?
– Нет.
– Когда это началось для нее?
– В детстве.
– Вот оно, – сказал я Амелии на следующий день. – Думаю, именно это мы и искали. Как еще понять, что происходит, если не знать, как оно началось?
– Я много думала об этом,– ответила она, отрываясь от компьютера: в последнее время она часами висела в интернете, пытаясь найти что-нибудь полезное, случаи, похожие на наши, но безуспешно. – Остается сделать только одно.
Найти мою мать.
~
Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты
Поддержать проект можно по кнопке под постом, все средства пойдут на валокордин и прочие успокоительные, чтобы не шарахаться от каждого звука =)
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
Казалось. она идеально мне подходит. Отношения развивались так быстро, что уже через две недели после нашей первой встречи я стал оставаться у нее на ночь.
Помню, что здорово перепугался в первый раз. Такое сложно забыть, если честно.
Мы лежали в постели, я что-то читал на телефоне, когда она вдруг повернулась и впилась в меня взглядом. Молча. Просто лежала и молча смотрела мне в глаза.
– Привет, – должен же я был что-то сказать?
– Задай мне вопрос, – ответила она.
Я было усмехнулся, приняв это за начало игривого диалога, но она вдруг сжала мою руку.
– Эй, больно!
Она не отпускала.
– Ладно, ладно, тебе нравится спать со мной?
– Да, – коротко сказала она, отвернулась и тут же заснула.
Сюрреализм и только. Утром я решился заговорить об этом, но она так искренне удивилась. Сказала, что ничего не помнит, нет, поклялась, что ничего не помнит. Я даже показал ей синяк, оставшийся от ее железной хватки. Она так и не вспомнила. В общем, мы спустили все на тормозах, хотя я точно уверен, что вид синяка взволновал ее.
На следующую ночь все повторилось. Я думал, что она спит, но она снова повернулась и уставилась на меня.
– Задай мне вопрос.
– А я обязан?
– Да.
И она отвернулась. Очевидно, ее все устроило.
– Эй, ты что издеваешься?
– Одна ночь, один вопрос, – ответила она.
Ее голос звучал вполне миролюбиво, но в тоне отчетливо чувствовалась сталь. Уточнять я побоялся.
Всю следующую неделю не случалось ничего экстраординарного: она поворачивалась ко мне ночью, я спрашивал что-нибудь невинное, просто чтобы она уснула. Например понравилось ли ей в ресторане, устала ли она за день и тому подобное.
Как ни странно, я был вполне счастлив. Меня совершенно не беспокоили ее ночные странности, ну не считая того, что я стал намного хуже спать, по утрам оставалось все меньше сил, будто у меня садился аккумулятор.
Однажды я просто упал на кровать и отрубился раньше нее. А посреди ночи проснулся от того, что на запястье сомкнулась железная хватка.
– Не сегодня, – пробормотал я. – Засыпай.
– Ты должен задать вопрос.
Расстроенный и сонный, я спросил самое абсурдное, что пришло в голову, чтобы сбить ее с толку:
– Хорошо, когда я умру?
– Следом за мной.
Она отвернулась, а я вдруг вскочил. От того, как она произнесла эти слова, я весь покрылся испариной, желудок сделал кульбит, а сердце бешено застучало.
– Что ты сказала? – Я не на шутку рассердился.
– Один вопрос.
– Нет уж, не сегодня.
Я схватил ее. Стыдно признать, я не хотел причинять ей боль, но был так напуган и расстроен…
– Скажи, что происходит? Почему ты делаешь это? – как же громко я кричал.
Но она не отвечала. А потом оттолкнула меня, и знаете, я ожидал какой-то сверхъестественной силы, но нет. Тем не менее, я не удержался на краю и упал в зазор между кроватью и стеной.
Выбравшись, я с криками носился по комнате, собирая вещи, но она даже не проснулась. В конце концов, я в гневе ушел прочь.
Остаток ночи прошел в моей холостяцкой квартире, уже запущенной и пыльной, ведь с тех пор, как мы сошлись, я почти не бывал дома.
Утром она позвонила, спрашивая, куда я подевался. Я попытался рассказать о событиях ночи, но похоже ее это напугало еще больше, чем меня.
– Я столкнула тебя с кровати?
– Да, впечатала прямо в стену. С этим надо завязывать. Я не знаю, что происходит, но мне это не нравится. Я счастлив с тобой, но каждую ночь чувствую себя под прицелом.
– Мне страшно.
Мы решили какое-то время спать порознь. Думаю она хотела увидеться, чтобы почувствовать себя чуть лучше, но я в тот момент мог думать только о себе. Удивительно, насколько легче мне стало от этого решения – я даже не подозревал, насколько на меня давила эта ситуация. Я даже пораньше лег спать, предвкушая спокойную ночь без всяких вопросов.
***
3:22 утра. Я проснулся.
Не знаю почему. Свет не горел, никаких шумов или скрипов. Я даже включил лампу, осмотрелся, но не заметил ничего необычного. А было ли что замечать?
Все еще сонный, я вдруг почувствовал себя виноватым. Наверное я слишком остро отреагировал, расстроил ее…
Я схватил телефон, чтобы отправить ей сообщение, но она меня опередила.
Задай мне вопрос.
Пришло в 3:21 утра.
Вот что меня разбудило.
Я выключил экран, будто это могло что-то изменить. Сердце снова отчаянно колотилось.
Телефон зазвонил, заставив меня подпрыгнуть на месте.
Это была она.
Я ни за что не взял бы трубку. Что за идиотские шутки?? Я выключил телефон и попытался заснуть. Мне нужен был перерыв. Хотя бы один спокойный день. И спокойная ночь.
3:52 утра.
Громкий стук в дверь вырвал меня из сна. Черт, я чуть не обмочился!
Это она. Я знал точно, что это была она. Дрожа от страха, я поплелся к двери и посмотрел в глазок.
Да. Красивая и абсолютно неуместная, она терпеливо стояла в коридоре.
Прижавшись головой к косяку, я пытался понять, что делать. И, не открывая дверь, громко спросил:
– Как я могу это остановить?
– Ты не можешь.
Я снова заглянул в глазок, но ее уже не было. Резко распахнул дверь и увидел ее, идущую к лифту, даже не подозревающую о том, что я у нее за спиной.
Я почти собрался позвать ее обратно, не позволить идти одной в таком состоянии, но не смог. Даже поймал себя на мысли, что если с ней что-то случится, у меня станет одной проблемой меньше.
***
На следующий день она спросила, как прошла ночь. Я солгал, что все было нормально.
Она сама сказала, что мне это не остановить. Но я все еще могу попытаться понять.
Следующие несколько недель я забыл про сон и перепробовал множество вопросов, но ни разу не получил удовлетворительного ответа.
– Почему мне это не остановить?
– Это неизбежно.
– Ты делала такое с кем-нибудь другим?
– Нет.
– Ты хочешь причинить мне вред?
– Нет.
– Ты можешь лгать?
И она снова ответила “нет”. Возможно в вопросе и не было смысла, что я ожидал услышать?
Я перепробовал все, на что хватило фантазии, но так и не получил ни одной зацепки. Каждую ночь я будто все больше растворялся, кажется за несколько недель спал от силы часов пять, не больше.
А потом решил сменить тактику.
– Сколько дней, не считая сегодняшний, будут продолжаться наши романтические отношения? – Теперь я спрашивал куда более конкретные вещи.
– 112.
Следующая ночь – следующий вопрос.
– По какой причине закончатся наши романтические отношения?
– Моя смерть.
И я снова копал глубже.
– Что тебя убьет?
– Голод
– А что убьет меня?
– Электрический ток.
– Где ты умрешь?
– Рядом.
– Могу я уберечь тебя от смерти?
– Да.
– Значит будущее можно изменить?
– Да.
– Как мне спасти тебя?
– Не убивай меня.
Ее слова повергли меня в панику и шок. Я понимал, о чем она говорит, но все продолжал спрашивать, ведомый усталостью и отчаянием.
Я пытался узнать больше, но она никогда не говорила ничего конкретного.
***
Еще шесть раз я пробовал ночевать отдельно. Однажды даже остановился в случайном отеле, не сказав ей. Но она неизменно появлялась на пороге посреди ночи и стучала в дверь.
Я пытался найти решение. Звонил врачам, даже экстрасенсу, но делал это только потому что должен. У меня в голове уже поселилась идея о разрыве, и как бы стыдно мне ни было, забыть о ней я не мог.
Она пыталась помочь, но ничего не могла поделать. День ото дня, отношения медленно разваливались: она не могла понять всю серьезность ситуации, а я не хотел вдаваться в подробности, чтобы ее не пугать.
Я пытался продолжить “расследование”, но вопросы стали повторяться просто потому, что ответы вылетали у меня из головы. Надо было записывать, но каждую ночь я чувствовал себя все более измотанным и не мог ясно мыслить.
В какой-то момент я наверное окончательно обезумел, потому что сделал то, от чего меня до сих пор накрывает жгучий стыд.
В голове прояснилось, цель оказалась близка и понятна. Я, почти с радостным возбуждением, задал ей следующий вопрос:
– Где мне спрятать твое тело так, чтобы его никто не нашел?
– Люк рядом с лагерем.
О, я знал, о чем она. В лесу, рядом со старым домиком моих родителей, была небольшая полянка, на которую идеально вставала палатка.
Вы никогда не нашли бы его, если бы не знали, что искать. В пяти минутах ходьбы от полянки есть люк. Дверцы, покрытые слоем мха и грязи, ведут в небольшой подвал.
***
На следующий день я предложил ей сходить в поход. Наши отношения подходили к концу, и я подумал, что неплохо было бы провести день только вдвоем.
Мы наслаждались друг другом. Я даже на время забыл о тех ужасных вещах, которые предстояло совершить. О, она заслуживала лучшего.
Опустилась ночь. Мы сидели у огня, ее голова покоилась на моем плече. Она не видела, сонно клюя носом, но я плакал и все надеялся, что она не уснет. Что мы сможем продлить этот момент.
– Прости, – пробормотала она, засыпая.
– Все хорошо. Мы со всем разберемся. – Я все надеялся, что передумаю. – Я люблю тебя.
Но она уже не слышала. Она спала.
Подняв ее на руки, я пошел в лес. Вот он, старый люк. Потребовалось некоторое время, чтобы открыть его, разгребая руками спекшуюся старую грязь. Новенький навесной замок поблескивал в лунном свете – я специально купил его.
Наконец, я спустил ее в подвал, уложил в центре комнаты, а сам прислонился на минутку к стене и, незаметно для себя, уснул.
Проснулся я от того, что она стояла и смотрела на меня. И в тот момент я впервые подумал о ней как о постороннем человеке, совсем не похожем на ту женщину, которую я когда-то встретил.
– Она поймет, что я любил ее?
– Да.
Прежде чем она успела что-либо предпринять, я вскочил, взбежал вверх по лестнице и запер люк на замок.
А потом долго-долго стоял над ним, понимая, что по ту сторону осталась моя девушка. Мог ли я оставить ее там?
Переживания нескольких последних месяцев нахлынули разом. Разочарование, изнеможение, унижение – я чувствовал шкурой каждую каплю этих разрушительных чувств.
А потом вспомнил те чувства, что вызывал ее голос. Даже в гневе, звук ее голоса звучал для меня музыкой. Я знал людей, годами живущих вместе и забывших, что это такое: разговаривать друг с другом. Неужели все происходящее настолько ужасно, что я могу причинить ей вред?
Думаю, я реально размышлял над этим. Даже мечтал. Оставить ее в лесу, перетерпеть чувство вины и жить дальше. Мне даже показалось, что я на самом деле сделал это, что она заперта в земле не несколько секунд, а дни…
Так же быстро, как запирал, я вновь распахнул люк. Она проплыла мимо меня обратно к лагерю, туда, где уснула. А я рухнул на колени, съедаемый стыдом. Как мне теперь смотреть ей в глаза?
Все это как будто пробудило меня. Кто знал, какие возможности открывает перед нами этот опыт?
***
Вскоре я вернулся в лагерь. Она уже проснулась и обеспокоенно искала меня. И вот, два часа и целую лавину бессвязных просьб о прощении спустя, я выложил ей все. Все полностью, даже то, почему мы отправились в поход.
Я не знал, как она отреагирует. Она, думаю, тоже.
В конце концов, она сказала, что хочет попытаться понять происходящее и найти способ уменьшить вред.
Мы оба знаем, что это займет много времени, но я люблю ее и планирую посвятить ей жизнь.
Прошло уже 4 ночи. Она все еще задает вопросы, но кое-что изменилось: мне не нужно больше справляться с этим в одиночку. Теперь у меня есть надежда.
И прошлой ночью я впервые отлично спал.
~
Поддержать проект можно по кнопке под постом, все средства пойдут на валокордин и прочие успокоительные, чтобы не шарахаться от каждого звука =)
Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты
Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
В ноябре прошлого года Activision Blizzard приняла шокирующее решение - внезапно разорвала партнерство с NetЕase спустя 14 лет сотрудничества. Именно благодаря ей Blizzard могла продавать в Китае такие игры, как Overwatch и World of Warcraft. Теперь мы знаем, что было яблоком раздора. Согласно информации New York Times, NetЕase предположила, что может повлиять на китайские регулирующие органы в процессе запланированного приобретения Microsoft Activision. Это заявление, по словам NetEase, было задумано как примирительный жест, но руководство Activision интерпретировало его как угрозу. Через месяц после этой ситуации компании прекратили сотрудничество.
Две стороны обсуждали условия продления своего контракта через Zoom, время от времени используя переводчиков для облегчения общения. Исполнительный директор NetEase Уильям Дин хотел, чтобы их компании переключились на «лицензионную» сделку, а не на отношения, основанные на дистрибуции. Это изменение было бы более выгодным для NetEase, а также, как утверждала компания, лучше соответствовало бы новым правительственным постановлениям. В сентябре 2021 года капитализация NetEase снизилась на 60 миллиардов долларов после того, как китайские регуляторы объявили об ограничениях на количество часов, в течение которых дети могут играть в видеоигры. Таким образом, на издателя оказывалось финансовое давление, чтобы прийти к более выгодной сделке.
Хоть Бобби Котик и был готов к этому соглашению, он оставался обеспокоенным тем, что лицензионная сделка повлияет на переговоры регулирующих органов, связанные с приобретением Microsoft. В ответ на эти опасения Дин предложил Котику повлиять на китайское правительство, чтобы оно либо предотвратило покупку, либо разрешило приобретение Microsoft, которое в то время рассматривалось китайскими регулирующими органами.
Согласно источникам из NetEase, Microsoft пришлось бы иметь дело с китайскими нормативными правовыми актами, если бы она не передала собственность Activision Blizzard в NetEase.
The Times утверждает, что руководители Activision посчитали угрозой ответ NetEase Котику. После встречи Activision предложила NetEase лицензионную сделку, если компания заплатит 500 миллионов долларов авансом, чтобы компенсировать затраты на сложности с регулированием. Сообщается, что NetEase отклонила это предложение, назвав его «коммерчески нелогичным».
Продажа игр в Китае — драконовский процесс по сравнению с другими рынками. Как отечественным, так и зарубежным издателям игр приходится бороться с Национальным управлением печати и публикаций Китая (NPPA). Оно утверждает отдельные бренды, которые могут быть проданы китайским потребителям. С июля 2021 года по апрель 2022 года управление вообще прекратило согласовывать игры, в результате чего почти 14 000 игровых компаний ушли с китайского рынка.
Ранее у двух компаний также были разногласия. В 2018 году NetEase инвестировала в Bungie 100 миллионов долларов, что, как сообщается, вызвало недовольство Котика. Activision была партнером Destiny, а Bungie отставала от графика в разработке нового контента для своего популярного шутера, поэтому Котик считал, что внедрение NetEase потенциально может отвлечь разработчика от выполнения этой задачи. В том же году NetEase инвестировала в игровую компанию, основанную бывшим сотрудником Activision. The Times сообщила, что эти инвестиции заставили Котика рассмотреть возможность досрочного прекращения их партнерства.
«К сожалению, Activision Blizzard продолжает изводить и издеваться над компаниями и регуляторами по всему миру, выдвигая необоснованные обвинения, чтобы отвлечь всех от своих реальных проблем», — написала NetEase в заявлении для Kotaku. «Наши недавние переговоры выявили явное несоответствие между двумя компаниями как в коммерческом плане, так и в корпоративных ценностях. Поэтому мы решили, что не в наших долгосрочных интересах служить краткосрочным целям нынешнего руководства Activision Blizzard или отклоняться от наших основополагающих принципов». Приобретение Microsoft компании Activision Blizzard — это бардак, за который платят обычные люди. NetEase уволила или переназначила большую часть персонала из команды, которая работала над играми Activision Blizzard в Китае. И эти игры пользовались огромной популярностью в китайском игровом сообществе. Игрок World of Warcraft из Пекина сказал, что MMO поддерживала его связь с «тысячами людей с 2005 года». «Больше всего меня сейчас беспокоит то, что эта дружба исчезнет», — сказал он Times.
PS: перевёл статью с сайта Kotaku. Попытался найти данную новость на Пикабу, но не нашёл. Заранее извиняюсь, если похожий пост всё же есть.
Еще больше новостей, в моем Telegram-канале.
Мертворожденный.
Вот кем я был. Покинув лоно, я не дышал, не плакал и не тянул ручки к матери. Совершенно никаких признаков жизни. Врачи и медсестры бились из последних сил, чтобы добиться хоть одного моего вздоха. А мать в слезах умоляла показать ей мое лицо. Мое багровое, изможденное лицо.
Спустя десять минут борьбы врачей и криков матери, умоляющей не бросать меня на смерть, я сделал первый вдох. В тот момент, когда они уже готовы были сдаться, в тот момент, когда уже хотели выбросить белый флаг, появился я. Ребенок, дважды родившийся на свет. Мама всегда называла меня “чудом”. Она никогда не была религиозной, но в ту ночь в родильной палате обрела веру.
Чудо. Каждое утро, приветствуя меня, каждый вечер, целуя на ночь, она напоминала мне, кто я есть. Чудо. А я смотрел на нее и видел мою молодую еще мать, такой, какой она станет в момент смерти. Мне трудно объяснить, как это, ведь я никогда не видел ничего иного. Я не знаю, как обычные люди видят окружающий мир, понимаю только, что совсем иначе, чем я.
Долго, слишком долго я боялся. Каждый раз, когда очередной взрослый говорил, что монстров не существует, мне хотелось закричать ему в лицо, что он, каждый из них, и есть тот самый монстр, преследующий меня. Но время шло, я привыкал. Некоторые дни проходили вполне нормально, пока свидетельство страшной трагедии снова не шагало ко мне из-за угла. Еще даже не произошедшей трагедии. Очередная ничего не подозревающая жертва слепой судьбы.
Я довольно быстро догадался, каким конкретно “чудом” стал, как только начал понимать окружающий мир. Осознание, соткавшее гобелен моей жизни. У мамы была сестра, и каждый раз, когда она приходила в гости, я с ужасом наблюдал реки зеленой пены, льющиеся у нее изо рта. Терпеть не мог ее приветственные поцелуи. Ее кожа виделась мне зеленой, под стать мерзкой пене, а белки глаз – болезненно-желтыми.
Прошло несколько лет, и тетя скончалась. Взрослые говорили о передозировке. О том, что наркотики разрушили слизистую желудка, а кожа ее позеленела. Конечно, сам я этого не видел, но трудно отрицать, что отпечаток именно такой смерти я и наблюдал на ее лице.
Я рос нормальным ребенком. Держал то, как видел людей при себе, ведь очевидно было, что никто вокруг не поймет. В раннем детстве я пытался описывать маме ужасающие черты окружающих, но она лишь говорила, что у меня слишком бурное воображение и советовала думать о приятном.
Было кое-что особое в моем даре. Я видел лишь КАК умрут люди, но не момент смерти. Дети все еще оставались детьми в моих глазах, даже если им предстояло покинуть мир в старости.
И вот, в первый раз войдя в школьный класс, я изо всех сил постарался сдержать тошноту.
Мальчик, сидевший передо мной, каждый день носил разную одежду, но неизменными оставались три кроваво-красных пятна. Рубашки были порваны сзади, будто что-то вылетело у него из спины. Иногда он поворачивался ко мне, попросить карандаш или просто поболтать, и тогда темная дыра посреди его лба смотрела прямо на меня.
Годы спустя, я поискал его имя и нашел некролог. Он умер в нашем родном городе, должно быть, связался с плохой компанией. Три пули в живот и одна в голову.
И многие, многие дети в моем классе носили на себе печати страшной судьбы.
Очень странно было видеть тех, кому предстояло потерять конечность. Предметы парили в воздухе в невидимых руках. невидимых для меня, ведь им предстояло умереть без рук. Так на самом первом собеседовании на работу я протянул руку для рукопожатия и почувствовал, как ладонь обхватили невидимые пальцы. Между моим “даром” и разумом лежала неодолимая пропасть. Мне всю жизнь приходилось притворяться нормальным, притворяться, что ничего не происходит. Быть просто еще одним лицом в толпе.
Я думал о том, что мог бы заработать деньги своим “чудом”, начать предсказывать судьбу, стать экстрасенсом, рассказывающим людям, как они умрут. Но затея оказалась провальной. Когда кто-то впервые воспринял мои слова всерьез, его тело изменилось.
На торсе мужчины раньше красовались глубокие разрезы, до самой кости. И как только я предупредил его о возможном нападении животного, он сказал, что как раз собирался отправиться в поход, но теперь, благодаря мне, избежит опасности. А дальше мне оставалось наблюдать, как рваные раны на его груди закрылись, будто их и не было, зато все тело испещрили мелкие порезы, а череп смялся. Думаю, теперь ему предстояло умереть в автомобильной аварии.
Конечно, я мог бы помочь ему подольше задержаться на грешной земле, но кто знает, чем бы это обернулось. Есть вероятность, что мое предупреждение может спасти жизнь, но оно же может ее загубить, сведя существование к попыткам избежать смерти. Я не мог так рисковать. В конце концов, все умирают. И я понятия не имел, когда мои видения должны были сбыться. “Как” – да, но не “когда”.
Конечно не всех ждет ужасный, кровавый конец. К некоторым смерть приходит изнутри, и они просто падают замертво. Другие мирно уходят во сне. Именно с этими людьми я могу сблизиться и подружиться. Найти их и окружить себя нормальными лицами – единственный способ хоть что-то в моей жизни привести к “норме”.
В какой-то момент мама скончалась. Я был расстроен, узнав это, но не удивлен. Не у всех вокруг грудь исполосована гризли, но смерть, прогрызающая путь изнутри моей матери была видна. Всю свою жизнь я видел красные дорожки кровавых слез, бегущие у нее по щекам. Иронично, как она была похожа на лики с икон, ставших ее религией после моего рождения.
Я уже не молод и привык к ужасам, бродящим вокруг. Хотя знаю, о чем ты думаешь: неужели ничего не может выбить меня из колеи? Какие самые ужасные и непонятные образы смерти я видел? Вмешиваюсь ли я, зная, что могу сделать только хуже, если вижу что-то поистине кошмарное?
Да, я все еще чувствую себя неуютно. Как бы я ни старался отстраниться, я лишь человек. У меня до сих пор мурашки бегут по коже, при виде особо ужасных картин. Например, однажды бариста повернулся, чтобы принять мой заказ, и я изо всех сил концентрировался на том, как шевелятся его губы, пытаясь не обращать внимание на ополовиненную голову. Кто-то идеально ровно срезал часть его черепа наискосок, оставив кусок носа и один глаз. Я видел, как колыхается его мозг, серый и влажный. Кофе далось мне с трудом.
Еще я видел близнецов. Их мать рассказывала, что они все-все-все делают вместе. Наверное меня не должно было так шокировать, что и умрут они одинаково. Их кожа… обугленная и потрескавшаяся. Темная, но выцветшая, будто годами лежала на витрине случайного магазина под ярким солнцем. Я почти видел дым, поднимающийся от маленьких тел и яркие угольки, тлеющие под кожей.
И нет, обычно я стараюсь не вмешиваться. Даже если выглядит все просто ужасно, нет гарантий, что я не сделаю хуже. Единственные случаи, когда я пытаюсь что-то поправить, – это если смертельные раны нанес человек себе сам. Глубокие порезы на запястьях, красные борозды на шеях… Я делаю таким людям комплименты, приглашаю встретиться и потусоваться. Не всегда срабатывает, некоторые несут груз, который не в состоянии осилить. Иногда на их телах появляются новые раны, не лучше прежних, но я знаю, что хотя бы в тот день сделал человека немного счастливее.
Всю жизнь я вижу отсутствующие конечности и отрубленные головы. Каждый раз, выходя из дома, попадаю на Хэллоуинский парад. И все еще иногда содрогаюсь. Когда вижу других.
Иногда они просто другие. Их тела скрючены и искалечены, будто раздавлены огромными валунами. Их кожа разорвана и растянута, а животы болтаются пустыми мешками. Никогда в жизни я не пойму, какая смерть им уготована, и это действует мне на нервы. Взгляни хотя бы на ту женщину: вся ее кожа усыпана буграми, будто из-под нее наружу рвутся иглы.
Еще есть те, кто выглядит совершенно нормально, пока не увидят меня. Тогда их кожа бледнеет, янтарное сияние окружает их ореолом, и я внезапно чувствую. что за мной наблюдают. Будто они специально делают это. Будто шепчут мне: “Мы знаем”.
Но кто я такой, чтобы говорить, какие причудливые чудеса скрываются в тенях этого мира. В конце концов, я и сам, вероятно, одно из них.
Но у тебя остался еще вопрос, не так ли? Если я могу видеть, как люди умирают, то что же я вижу, смотря в зеркало? Жаль тебя разочаровывать, но все не так захватывающе, как ты мог ожидать. Я не раз смотрелся в зеркала, но понятия не имею, как выгляжу. Там ничего нет. В отражении. Как будто первая смерть вырвала меня из этой реальности. Или будто я никогда и не жил.
Я вижу будущее, но навсегда остался одной ногой в могиле.
~
Оригинал (с) AuthorJoJo
Поддержать проект можно по кнопке под постом, все средства пойдут на валокордин и прочие успокоительные, чтобы не шарахаться от каждого звука =)
Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
Так, прежде чем вы назовете меня полным мудаком, просто знайте, что моя жена чересчур увлекается пранками. И, говоря “чересчур”, я имею в виду то, что она творит просто отчаянное дерьмо. Например, в августе прошлого года, когда мою мать сбил грузовик, она тайно взяла пару уроков чревовещания и во время похорон применила свои навыки, завопив “Вытащите меня отсюда, я еще жива, черт вас дери!!”, пока гроб опускали в могилу.
Еще она однажды развела меня, заставив думать, что я выиграл в лотерею. Уже одного этого было бы достаточно, но Стейси убедила меня позвонить боссу – глубоко женатому засранцу-боссу – и сказать ему, что весь отдел знает, что он трахнул секретаршу на новогодней вечеринке.
Так что мне нужен был реванш.
Буквально на прошлой неделе Стейси слегла с мигренью. Три дня в постели с мокрым полотенцем на голове не принесли облегчения, так что мы отправились в больницу.
Доктор Мерсер решил, что понадобится сканирование мозга. И посоветовал готовиться к худшему, подкрепив свои слова своим же профессиональным мнением.
Время в ожидании диагноза тянулось бесконечно. Брошенные на произвол судьбы, мы часами обнимали друг друга, под невыносимое тиканье часов на каминной полке.
Конечно, моя любимая старалась казаться мужественной, но каждый раз возвращалась с одиноких прогулок с покрасневшими, опухшими глазами.
И вот час настал. Доктор Мерсер наконец позвонил. Стейси не было дома, а он звонил на домашний, потому что мобильного она, как обычно не слышала.
– Что с ней? – спросил я, борясь с тревожным предчувствием, шевелящимся в животе.
Снова и снова он повторял мне, что не может обсуждать диагноз ни с кем, кроме пациента, но я был настойчив, и десять минут спустя он сдался. Вздохнул, понизил голос и намекнул, что у него есть “предчувствие”, что этот день Святого Валентина у нас определенно удасться.
В мир снова вернулась радость. В миллионный раз поблагодарив доктора, я рухнул в кресло. Идея для пранка уже расцвела в моей голове. И, черт, это была крутая идея!
Хорошенько попрактиковавшись в самом печальном выражении лица, я решил подготовиться. Я тер глаза до тех пор, пока они не налились кровью, и вскоре услышал как маленькая мисс “любительница пранков” вошла в дом, сбросила туфли и затопала по коридору.
Я обхватил голову руками и, стоило ей появиться в дверях, молча поднял глаза. Она в ужасе прикрыла рот рукой.
Я судорожно сглотнул. И тонким, слабым голосом сказал:
– Звонил доктор Мерсер…
– Все… плохо?
Вместо ответа я изобразил бурные рыдания.
Но она не последовала моему примеру. Стейси не заплакала, не закричала, не рухнула в обморок. Только глубоко вздохнула и откинула голову.
А потом подошла к шкафчику из темного дерева у окна, выдвинула нижний ящик и достала здоровенный металлический кейс.
Я встал.
– Все в порядке?
Молча, она набрала код. Замок открылся с легким щелчком.
– Ты меня любишь? – спросила Стейси через плечо.
Не выходя из образа, я добавил драмы в голос:
– Конечно! Я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя, и мы с тобой…
– Тогда выпей. – Она развернулась и протянула мне бутылку виски. Я вытянул шею, заглядывая в ящик, и мельком увидел пару наручников и красный галстук-бабочку, прежде чем она закрыла крышку. – Я купила это для особого случая.
Я шагнул вперед, раскинув руки.
– Слушай, во что бы то ни стало, мы пройдем через этот ужас вместе…
– Просто выпей, – отрезала Стейси. – Пожалуйста. Это важно. Если ты меня любишь, ты выпьешь.
Это что, шутка? Я вглядывался в ее лицо в поисках ответов, но тщетно. С другой стороны, кто я такой, чтобы судить? Каждый переживает горе, как может.
– Конечно, милая. Я выхватил бутылку и сделал большой глоток. Виски прокатился по горлу волной тепла…
А пять секунд спустя пол взметнулся мне навстречу. Гостиная потонула во тьме.
***
– Я люблю тебя.
Слова доносились глухо, будто из бесконечного туннеля.
Голова будто распухла. Я попытался пошевелиться, но не смог.
Руки были скованы за спиной, лодыжки связаны обрывком веревки. Я полулежал на диване в чертовом смокинге!
Сквозь белесую дымку два расплывчатых силуэта в красных платьях – две Стейси – кружились друг вокруг друга. Это ее любимое платье. И пистолет в руке. Откуда она его взяла?
Она все говорила и говорила. Что готовилась к этому дню столько лет, что ей невыносима мысль обо мне, живущем дальше новой жизнью, в новой семье и без нее. И хотя я то и дело снова проваливался в темноту, фраза “Мы уйдем вместе” буквально отпечаталась в моем мозге.
Я задергался, не в силах говорить. Все, на что были способны мои слюнявые онемевшие губы, это сложить пару невнятных слогов.
Стейси села рядом со мной, прижалась виском к виску и приставила пистолет к голове так, чтобы одним выстрелом уничтожить нас обоих. Черт, она реально хочет убить нас?! Мои попытки умолять ее подождать захлебнулись в бессмысленном бульканье.
Стейси зажмурила прекрасные зеленые глаза и прошептала:
– Прощай, Фрэнк. Я так сильно люблю тебя.
Наконец туман в моей голове рассеялся настолько, что я смог выдавить единственную спасительную фразу.
– Это пранк…
Она замерла и напряглась.
– Что?
– Это пранк. – Тяжело дыша и запинаясь продолжил я.– Доктор Мерсер сказал, что с тобой все будет хорошо… и я… я разыграл тебя. В отместку за лотерею.
Почти минуту в комнате висело напряженное молчание.
– Ага, – пробормотала Стейси, выдавив улыбку. Она встала. – Ты правда поверил, что я хочу убить нас обоих? Да я раскусила твой спектакль, как только вошла. Театр – не твое. Я сама тебя только что развела. Ха-ха… ха.
И каждое ее слово, наполненное преувеличенной искренностью, то, как она говорила, снова погрузило нас в звенящую тишину. Стейси пересекла комнату, сунула пистолет в железный кейс и вернулась с ключом, чтобы снять с меня наручники.
– Что ж. Я не умираю, какое облегчение. Мы должны это отпраздновать. Как насчет ужина сегодня вечером? Может тайскую еду?
Она развязала мне ноги, и я смог сесть, растирая затекшие запястья. В горле жутко пересохло, перед глазами все плыло…
– Звучит… заманчиво.
– Отлично. – Стейси встала на цыпочки, улыбнулась, пальцем приподняла мой подбородок, быстро поцеловала и удалилась на кухню.
Рубашка прилипла к моей груди мокрой тряпкой. Это правда был розыгрыш? Но накачать меня наркотой? Это слишком даже для Стейси.
Зазвонил телефон, отдаваясь острой болью в ноющем черепе.
Доктор Мерсер. В этот раз его голос звучал далеко не так радостно, как прежде.
– Фрэнк? Мне очень жаль, но с результатами анализов произошла путаница. Попросите Стейси позвонить мне как можно скорее. Это срочно.
Комната качалась из стороны в сторону, словно палуба корабля.
Моя лучшая половина выглянула из кухни.
– Кто звонил, дорогой?
Я повесил трубку и с трудом сглотнул.
– Ошиблись номером.
~
Поддержать проект можно по кнопке под постом, все средства пойдут на валокордин и прочие успокоительные, чтобы не шарахаться от каждого звука =)
Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
Начало. 11-20. 21-30. 31-40. 41-50. 51-60. 61-70. 71-80. 81-90. 91-100. 101-110. 111-120. 121-130. 131-140. 141-150. 151-160. 161-170. 171-180. 181-190. 191-200. 201-210. 211-220. 221-230. 231-240.
Мои переводы: Выпуск 241-250. Выпуск 251-260.
261.
![Awful Hospital: Seriously the Worst Ever [261-270]](https://img3.vombat.su/images/post/big/06/04/2024/17124339279352.png?class=max)
262.
![Awful Hospital: Seriously the Worst Ever [261-270]](https://img3.vombat.su/images/post/big/06/04/2024/17124339322792.png?class=max)
263.
![Awful Hospital: Seriously the Worst Ever [261-270]](https://img3.vombat.su/images/post/big/06/04/2024/17124339366258.png?class=max)
264.
![Awful Hospital: Seriously the Worst Ever [261-270]](https://img3.vombat.su/images/post/big/06/04/2024/17124339412518.png?class=max)
265.
![Awful Hospital: Seriously the Worst Ever [261-270]](https://img3.vombat.su/images/post/big/06/04/2024/17124339459215.png?class=max)
266.
![Awful Hospital: Seriously the Worst Ever [261-270]](https://img3.vombat.su/images/post/big/06/04/2024/17124339505286.png?class=max)
267.
![Awful Hospital: Seriously the Worst Ever [261-270]](https://img3.vombat.su/images/post/big/06/04/2024/17124339548654.png?class=max)
268.
![Awful Hospital: Seriously the Worst Ever [261-270]](https://img3.vombat.su/images/post/big/06/04/2024/17124339585739.png?class=max)
269.
![Awful Hospital: Seriously the Worst Ever [261-270]](https://img3.vombat.su/images/post/big/06/04/2024/17124339625488.png?class=max)
270.
![Awful Hospital: Seriously the Worst Ever [261-270]](https://img3.vombat.su/images/post/big/06/04/2024/1712433966727.png?class=max)
Продолжение следует...
P.S. Если есть конструктивные замечания, милости прошу в комментарии.
