Главы: 1 • 2

~

Мужчина помогает нам с Сейди войти в церковь, и двери позади нас громко хлопают. Пока мы идем за ним по проходу, я нервно оглядываюсь, не выпуская маленькую, влажную ладошку Сейди из своей.  Никогда раньше мы не были в настоящей церкви – конечно, видели их по телевизору, но наша семья не была религиозной, полагаю, по очевидным причинам.

В реальной жизни церковь выглядит немного иначе, чем я представляла. Свет все еще проникает внутрь через витражи, а потолок высокий, такой высокий… В голове вдруг вспыхивает боль, и я думаю о том, насколько же устала. Истощилась.

Мужчина – священник – (можно ли называть его мужчиной? Я не знаю) ведет нас по проходу мимо алтаря в маленькую комнату в задней части церкви, почти пустую, если не считать большого шкафа, пары стульев и шаткого деревянного стола в углу, едва балансирующего на тощих ножках.

– Садитесь, пожалуйста, – говорит священник, указывая на стулья. Нерешительно я сажусь, и Сейди следует моему примеру. Священник дает нам передохнуть. Неудивительно – наверняка мы выглядим так, словно марафон пробежали. Я до сих пор чувствую, как пот течет по лицу, застывает на волосах и проступает сквозь рубашку на спине. Сестра все еще плачет, уже тише, но тем не менее сердце у меня сжимается.

– Воды хотите? Съесть что-нибудь? – спрашивает священник.

– Что… – начинает Лори, но я перебиваю ее твердым:

– Нет, спасибо. – В животе у меня до сих пор колышется странное чувство подозрения. Как бы мне ни хотелось пить, я не могу заставить себя довериться этому человеку. – Все в порядке, – продолжаю я, виновато глядя на сестру, которая сжимается в кресле.

Священник смотрит на нас ласково.

– Пожалуйста, – говорит он, – воспользуйтесь хотя бы нашей аптечкой. Вашей сестре нужна помощь.

Я испуганно смотрю на Сейди. По шее у нее медленно стекает кровь, и я вздрагиваю, потому что это моя вина. Я это сделала. Со своей собственной сестрой. Я должна защищать ее. Чувство вины бурлит в желудке вместе с каким-то другим, неприятным чувством, от которого кишки скручиваются в узел. Меня тошнит. 

Сейди качает головой, прижимая рукав к ране.

– Все в порядке, – говорит она и зачем-то повторяет: – Лори, все в порядке.

И я понимаю, что меня трясет.

Это просто пиздец. Я едва защитила сестру. Я чуть не перерезала ей горло. А если бы тот мужик потянулся нажать на курок, что бы я сделала – реально перерезала бы ей горло? Что я, реально дитя Сатаны?

Священник прерывает мои мысли.

– Ладно. Меня зовут отец Винсент. Как я уже сказал, мы ждали вас.

– Кто «мы»? – тут же спрашиваю я. – Откуда вы знаете наши имена?

Отец Винсент вздыхает.

– Под «нами» я подразумеваю церковь. Мы давно полагали, что вы придете к кому-то из нас, поэтому ждали. А что касается ваших имен… вы довольно известны в наших кругах. – Он улыбается. – Почти знамениты, можно сказать.

– В каком это смысле? – продолжаю я, сузив глаза.

Отец Винсент продолжает. У меня на лбу опять проступает пот, и я вытираю его тыльной стороной ладони. Кожа горячая на ощупь.

– Вам, наверное, уже известно, что ваша семья очень давно поклоняется Сатане. И ваша мать – одна из самых… выдающихся последователей. Но кое-что еще отличает вашу семью от остальных.

– И что?

– А разве это не очевидно, Лорелай? – Священник и я встречаемся взглядами. – Где-то в вашей родословной воплощение дьявола переплелось кровью с вашей семьей… Ваш род проклят, отсюда и пророчество. Такие люди, как ваша мать, рассчитывают на второе пришествие. На Люцифера во плоти, который поведет их за собой.

Я с трудом удерживаюсь от насмешек.

– Значит… вы хотите сказать, что я связана с дьяволом? Как и Сейди?

Священник щурится.

– Я бы сказал иначе, но… да. Последователи Люцифера ждут, когда в семье родится женщина, которая предоставит Антихристу сосуд. И, к счастью или к сожалению, сосуд должен быть мужского пола. Вот почему ни одна из вас не соответствует требованиям, и ваша мать тоже.

– Окей, то есть теперь единственный способ родить Антихриста – это…

– Сейди, – прерывает отец Винсент. – Единственный способ родить Антихриста – это Сейди. Когда Бог послал болезнь тебе, Лорелай, он избавил тебя от опасности вынашивания этого ребенка. – Он переводит взгляд на сестру. – Сейди, с другой стороны, не так повезло. А теперь ваша мать и все остальные в панике. Они боятся, что Бог ударит по ним снова. Вот почему они отчаянно пытаются оплодотворить твою сестру прежде, чем это произойдет.

Сейди нервно всхлипывает и икает. Я кладу руку ей на колено. Голова болит все сильнее и сильнее. Болит и сердце. Это все – просто безумие.

Отец Винсент тепло улыбается.

– Я рад, что вы двое не похожи на свою мать. Вы нашли нас здесь, и мы сможем защитить вас, если позволите. На святой земле ваша мать не сможет причинить вам вред.

– Это безумие, – бормочу я, и отец Винсент медленно кивает. Глаза у него полны сочувствия.

Ладно, давайте просто на секунду предположим, что он говорит правду. Если Бог не собирается помогать Сейди, тогда должна помочь современная медицина.

– Хорошо, – говорю я. – Тогда мы должны сделать Сейди гистерэктомию.

– Что это? – визжит Сейди.

— Остынь, — говорю я ей. – Это просто операция по удалению матки. Нет матки, нет ребенка, нет Антихриста. Все просто. – Я смотрю на отца Винсента. – Это же поможет, верно?

В глазах отца Винсента снова тот взгляд, который я не могу понять. Голова словно набита ватой, я быстро встряхиваюсь, пытаясь прояснить зрение.

– Верно?

Отец Винсент медленно кивает.

– Да. Если Сейди стерилизовать, она не сможет родить ребенка. Поэтому второе пришествие не состоится.

– Окей, круто, – на секунду меня переполняет облегчение, – так что, мы можем пойти в больницу или что-то такое? Или вызвать врача сюда? У вас ведь должны быть врачи?

– Боюсь, все не так просто, – отвечает священник, и, вскинув голову, я встречаюсь с ним глазами. Острая боль пробегает по позвоночнику, я с трудом заставляю себя игнорировать ее. Сейди, вся мокрая, молча дрожит в кресле.

Отец Винсент встает со стула и подходит ко мне. Уперевшись длинным пальцем мне в подбородок, он поднимает мою голову так, что я смотрю ему в глаза. Он снова улыбается, и улыбка сбивает меня с толку окончательно. Он улыбается грустно, и отчасти мило, и сочувственно, но – злобно. Едва он убирает палец, пальцем, я бессильно роняю голову, и кашель сотрясает горло.

– Боюсь, если мы просто стерилизуем твою сестру, ненависть Сатаны проявится иначе. Боюсь, это уже происходит. Как ты себя чувствуешь, Лорелай?

Дерьмово. Голова словно плавает в формалине. Я пытаюсь сглотнуть, но не могу, потому что в горле просто пустыня.

Я кладу руки на колени и наклоняюсь вперед, капли пота капают на бедра. Сейди рядом со мной скулит, а я даже не могу повернуться, чтобы увидеть ее, потому что у меня чертовски затекла шея.

– Вот именно, – шепчет отец Винсент. – Хоть ты и не сосуд, на святой земле твоя дьявольская кровь кипит. Ты опасна. Вы воплощение зла, и я боюсь, что никакая гистерэктомия не спасет вас от этого, дорогие.

– Сейди, – выдавливаю я, – беги!

Отец Винсент усмехается.

– Не бойся. Мы не злые. Обещаю, мы только возьмем вашу кровь на анализ для... личных целей. После ваша смерть будет быстрой и безболезненной. Быть может, Господь вознаградит тебя за твои добрые дела, открыв Царство Небесное, или, по крайней мере, не проклянет тебя в аду, как всех остальных.

– Нет. – Я задыхаюсь.

Они не посмеют убить Сейди. Ей тринадцать. Она никогда не целовалась с мальчиком (или с девочкой, кто я такая, чтобы судить), не водила машину и не ходила на выпускной бал. Она не прожила своей жизни, и будь я проклята, если какой-нибудь религиозный хер убьет ее из-за красного парня с рогами.

При мысли о сестре тело сотрясает прилив энергии, и, порывисто поднявшись, я изо всех сил замахиваюсь на отца Винсента. Я стараюсь, но ни разу в жизни я никого не била, и замах получается слабым и неуклюжим. Я даже не прикасаюсь к нему – коленки подгибаются, и я падаю на пол со стоном.

– Лори! – визжит Сейди, приземляясь рядом со мной.

Отец Винсент становится на колени рядом с нами и нежной рукой заправляет мне за ухо клочок влажных прядей волос.

– Скоро у нас будут гости, – шепчет он, – и тогда все уладится. А сейчас будьте послушными, ладно?

Засунув руку в халат, он вытаскивает маленький пузырек и медленно отвинчивает крышку. Капнув немного жидкости на пальцы, он тянется к моему лицу. Я вздрагиваю, но безрезультатно, и он вытирает пот с моего лба. Когда его рука касается моего лица, я кричу, корчусь, вскидываю руки в воздух в попытке отодвинуть его, но мышцы не слушаются. Руки дергаются в разные стороны. Голова горит. Мозг как будто шипит, словно череп вот-вот расплавится.

И даже в чем-то, похожем на агонию, я ищу Сейди. Поворачиваюсь к ней и смотрю на нее – растрепанные каштановые волосы, искаженное лицо, отец Винсент гладит ее по лицу, а она молит о пощаде. Кожа у нее раскраснелась, как обожженная, и маленькой ладошкой она пытается оттолкнуть священника от себя. Но ей с ним не совладать. Ей тринадцать, тринадцать, и это моя работа – драться за нас, но я не могу.

Спаси ее. Спаси ее, Лори. Спаси свою сестру. Ты обещала, что с ней ничего не случится. Давай же, Лори, давай!

Но я не могу.

Знаете, я в жизни много ошибалась. Как-то раз, когда мне было четырнадцать, я выскользнула из окна и попыталась спуститься по стене комнаты, и все это было ради свидания с мальчиком, а закончилось падением с большой высоты и сломанной лодыжкой. На первом курсе старшей школы я сжульничала на контрольной по химии, меня поймали и наказали жирным нулем. Я распространяла слухи про Кэти, с которой мы вместе ходили на алгебру. Когда я была маленькой, я таскала сестру за волосы и прятала ее Барби по дому. Я кричала на отца в ночь перед его смертью за то, что он бросил мою маму.

Но никогда я не ошибалась так, как тогда, когда решила прийти в эту церковь. Вот об этом я думаю напоследок, прежде чем глаза закрываются.

И теряю сознание.

~

Оригинал (с) calfred_

Если вам нравятся наши переводы, то вы можете поддержать проект по кнопке под постом =)

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевела Кристина Венидиктова специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Почему в стране нет партии блядей?

Посудите сами: ЛГБТК+ есть, инвалидное лобби есть, всякие нацменьшинства в наличии (это я с 2024 года пишу сейчас, тут демократии полные чаны, ребят!), а бляди, которых по последнему подсчету Левады-Центры 1,6 миллионов — не имеют своего представительства как североамериканские колонисты в британском парламенте.

Идёт по проспектам грустная блядёшка, не знает за кого отдать свой сексуальный голос.
Тут традиционные ценности обещают, там феминизм, и всё так гадко, так фальшиво. То послушную монашку из нее лепят, то фригидную фрю рядят, а хочется взять хуй заманикюренными пальчиками и замереть, как тетеревица в бесконечной неге. Но законодательной базы нет, а кворума не сыскать, как и клитора.

Группой давалок-интеллектуалок при ВШЭ был бы составлен «кодекс бляди»:

• Запретить уничижительные прозвища в адрес сексуально раскованных женщин. Не блядь, а альтернативная сексуальность. Не «дала за доброе слово» — а интуитивно-либидный поступок. Не «ебут впятером на хазе», а «прошла примативную социлизацию». Не жопу в инстаграме показывает как блудливая кошка, но «видная деятельница ню-культуры, подвид — нфт-львица».

• Регламент стонов. От колоратурного сопрано (когда ебут после постановки «Вишнёвый сад») до контральто (когда завели трахать в неотопленный подъезд, около которого крышка гроба стоит).

• Чтобы требовать сосанья, счёт в ресторане должен составлять не меньше 3500 (+ алкоголь). Счет от 1500 до 3500 — можно мацать заповедные места. От 500 до 1500 — можно любоваться. Меньше 500 — ничего нельзя, даже гайзлайтить. Чисто огонёк в инсте можно поставить и нахуй пойти.

• Девчонки, садимся только на босое лицо! Никаких бород, усиков, щетин. Кискам в стране у нас почёт!

• Запрещаем слово «кавалер». От него пахнет нафталином, плохой помадой и югославскими духами. Пересыханье моментальное.

• Была бы разработана система оповещений: красный флажок на юбке — «сорри, я не хочу ебаться, я просто вольготно оделась». Синий: «можно подкатить и увести за чокер как козочку в машину, но только если от тебя бурундуком не пахнет». Желтый: «ой не знаю ничего, сами решайте», маджента: «придуши меня побыстрее, братан, и отшлепай как выбивали раньше ковры на снегу, чтобы вся дурь моя осела по полу».

• Пересмотрены нормы безопасности. Бабу на хату к случайному пихарю тиндерному везли бы под конвоем росгвардии, чтобы не приключился абьюз какой. Специально обученный лейтенантик прикладывал бы стакан к двери и слушал: не нарушаются ли там права женщины промеж секса. Если пихарь отказывается лизать — врывается маски-шоу и пихарь соглашается лизать.

• Мужчинам проставлялись бы рейтинги, как в такси. По команде «рассчитайсь!» — каждый обязан был бы предъявить свой рейтинг на картоночке. Эгоисты, скорострелы и пипеточники были бы выдворены с сексуального рынка прочь. Если мужик по национальности москвич, его бы в топе показывало.

• Не знаю как, но обязали бы ебать и страшных женщин. Провели бы через благотворительность или объявили бы сексуальную мобилизацию. Может и институт барщины восстановили — раз в год пойди да выеби кривую и косую, что через госуслуги назначат, а не то штраф.

Короче, Союз Блядей России. Номер 69 в бюллетени.

А если бы партию не допустили, она бы ушла в подполье и проявилась бригадой мучеников переднего фронта в брянских лесах. То святошу придушат, то кого-нибудь из мужского движения на морозе водой обольют, чтобы вышла ледяная статуя.

Юрий Вафин
~

Как только мы приземлились в аэропорту Абу-Даби, первое что я сделал, подключившись к их халявновному Wi-Fi, это отрубил NSFW-контент на Пикабу, и зарекся смотреть порнушку.

Тогда я ещё не подозревал, сколь глубоки мои стереотипы о этой стране, и на сколько они неверные! Начать хотя бы с того, что визитки с номерами "SPA-салонов" валяются по Абу-Даби и Дубаи прямо у вас под ногами (выглядит это так, как будто их массово раскидывают с ближайших небоскребов) - к чести арабов это единственный мусор, который нам удалось встретить на улицах городов. Нефть и газ действительно творят чудеса!

Второй неожиданностью, после стран Евросоюза, стала постоянно долбящая в голову мысль: "пиздец-пиздец-пиздец, почему тут все так дешево, шо пиздец, так не должно быть!"

В Абу-Даби цены на кафе ниже чем в Европе раза в три! Такси дешевле вдвое, работают по счетчику, и принимают в оплату банковские карты без лишних разговоров. Нет, Дубаи конечно подороже будет, но все равно с Европой не сравнить.

Пошли закупиться шмотками - так как пока шлялись по ЕС, действительно теплая погода была только в южных частях Италии и Испании. Тут же просто жарко, вот прям очень и гардероб пришлось менять. Скидки в магазинах - реальны. То есть вещь, которая стоила 100 дирхам, вполне может уйти со скидосом за 10-20. Причем была ситуация, когда продавец, снял ценник 20 дирахам (исходная цена 120 дирхам), и извинился за некоректный ценник - мол сорян чувак, это вчера 20 было, сегодня 10 не успели сменить.

Абу-Даби, кстати, понравился намного больше, чем Дубаи. Более комфортно, более спокойно, проспекты шире (место тут вообще не экономят), а водители останавливаются перед пешеходами за километр, пропуская на переходах (в Дубаи все ж таки менее вежливые, могут и попробовать опередить, проехав раньше пешика). Но Дубаи - красивее. И явно более туристический.

Абу-Даби

А так выглядит "пустыня", между Абу-Даби и Дубаи:

Арабы её всю застроили и озеленили. Как удалось вырастить деревья на песках - не знаю.

Дубаи

Да-да, если у них чего-то нет, они это строят. Водопады например. Ну и фонтаны там, здания. Церетели должен плакать, глядя на этот гигантизм. В общем везде "пахнет" нефтью и газом.

Всем добра, а мы, между тем, двигаемся дальше.

Главы: 1

~

Я сжимаю руку Сейди мертвой хваткой. Спотыкаясь, мы пересекаем подъездную дорожку дома и выходим на улицы. Сейди больше не плачет и не кричит, только мелко, часто, судорожно дышит. Мне приходится буквально тащить ее за собой.

– Давай, – я фыркаю, – нужно отсюда выбираться.

– Куда мы идем?! – пронзительно спрашивает Сейди, задыхаясь в попытках вытолкнуть из себя слова.

Куда мы идем? Хороший вопрос.

Я думаю о полиции. Полицейские ведь для этого и существуют, правда? Свободной рукой достаю мобильный и кое-как, большим пальцем, набираю 911. И останавливаю сама себя.

А что, черт возьми, я им скажу?

«Добрый день, тут такое дело: моя мать и ее друг-насильник поклоняются дьяволу, поэтому хотят оплодотворить мою тринадцатилетнюю сестру».

«Здравствуйте, офицер, видите ли: оказалось, я бесплодна и не могу родить маме внуков, а она так на них рассчитывала, что теперь планирует мою смерть в своем фан-клубе Сатаны?»

«Да-да, все верно, мою младшую сестру хотел трахнуть лысеющий сатанист, и я пнула его по яйцам».

Кто мне вообще поверит? А хуже того, что если меня и Сейди разлучат? Что если выяснится, что полицейские с этим фан-клубом Сатаны заодно? Я брежу? Или просто проявляю разумную предосторожность? Или и то, и другое?..

Одно я знаю точно: нам нужно уйти как можно дальше отсюда. Мать активно участвовала в жизни района: не только состояла в Ассоциации родителей и учителей (а это та же секта), но и всегда помогала соседям. Я осматриваю чехол телефона: дебетовая карта по-прежнему на месте, еще есть пара смятых долларовых купюр. Не так плохо.

– Лори, стой! – задыхаясь, вскрикивает Сейди, и мы останавливаемся. Мы уже вышли к главной дороге, и, наверное, здесь безопаснее, но никакая внешняя безопасность не отменяет того, что мы остались одни – и мы уже в отчаянии. А на счету у нас примерно три доллара.

Я оглядываюсь на сестру, на ее личико, покрытое слезами. На взлохмаченные волосы, растрепавшийся конский хвост – почти все пряди выбились из-под резинки. Красными щеками и налитыми кровью глазами она напоминает мне мать в то время, когда та, запершись в комнате, рыдала из-за моего бесплодия…

– Слушай, – начинаю я, – все будет хорошо. Вот что мы сдела…

– Я не хочу ребенка, – перебивает она порывисто, – я не хочу ребенка!!! 

– И у тебя, блядь, его не будет, – шиплю я, – просто послушай меня. Мы сделаем вот что: идем через квартал, к магазину 7/11 и снимаем там столько денег, сколько получится. Карту оставим там. А потом сядем на любой автобус, лишь бы он ехал подальше. Потом найдем церковь.

– Церковь?.. – переспрашивает Сейди. Ее дыхание начинает выравниваться.

– Ага. – Я беру ее влажную ладонь в свою, и мы продолжаем идти. – Если кто-то и знает, как быть с… ну, с младенцами-демонами, так это священник, верно?

Ослепляющие огни магазина, контрастирующие с темнотой ночи, заставляют меня вздрогнуть. Едва зайдя внутрь, мы быстрым шагом подходим к банкомату, и я вставляю внутрь карту. Мою первую, слегка потертую карту, с идиотской картинкой пляжа на передней стороне. Я получила ее в пятнадцать, после того, как целое лето отработала в летнем лагере и прилично заработала, и тогда, в банке, мама была со мной. Она, кажется, по-настоящему мной гордилась. «Ты скоро станешь такой прекрасной молодой женщиной, Лореляй».

Когда я ввожу пинкод, Сейди вдруг яростно трясет головой.

– Лори, ты же не веришь взаправду во все это дерьмо?.. В смысле, мы же не одержимы дьяволом, мама просто сошла с ума.

– Понятия не имею, Сейди, но это единственное, о чем я сейчас могу думать.

Я отказываюсь верить, что мама действительно сошла с ума, – и одновременно отказываюсь верить, что она действительно поклоняется дьяволу. Пока банкомат выплевывает деньги, смотрю на людей в магазине, чтобы отвлечься. Вот молодой кассир со скучающим видом пялится в телефон. Вот два подростка ждут у автомата свою газировку. А вот пожилой джентльмен со съехавшими на кончик носа очками пробивает на кассе конфеты.

Наши взгляды встречаются, и я, мгновенно отвернувшись, смотрю в пол так, что в нем вот-вот должна появиться обугленная дыра. Может, взгляд ничего и не значит – люди постоянно друг на друга оглядываются случайно, – а может, и значит. Да, пожалуй, в случае чего я справлюсь с Карлом из мультика «Вверх», но проверять это как-то не хочется.

– Пора идти, Сейди. – Рявкнув, я хватаю ее за руку и вывожу из магазина, избегая смотреть на старика. Моя карта остается в мусорном ведре за упаковкой «Орбита».

Все хорошо, Лори, дыши глубоко, ты справишься.

Автобусная остановка отсюда всего в паре кварталов. Мы вполне успеем на следующий, если слегка прибавим шагу. Автобус. Церковь. Планирование семьи – мне нужно, чтобы Сейди принимала таблетки. Господи, заставлять сестру садиться на таблетки точно не входило в мои планы, но я же должна сделать хоть что-нибудь. Что-нибудь получше аборта вешалкой.

Пока я борюсь с тошнотой от этих мыслей, мы дожидаемся автобуса, заходим внутрь, пихаем водителю деньги за проезд и садимся в середине. В вечер четверга автобус почти переполнен – даже не знаю, хорошо это или плохо.

Автобус с рокотом двигателя оживает, и я слегка наклоняюсь вперед, погруженная в свои мысли. Сестра бросает на меня обеспокоенный взгляд. Она выглядит напуганной, и я ее не виню. Я сама чертовски напугана, а это ведь не на меня напали полчаса назад. Кладу левую руку ей на колено, рисую большим пальцем круги по ее джинсам. Я так делала еще в детстве, когда не могла заставить ее перестать плакать. Она немного успокаивается, и я улыбаюсь про себя – хотя прошло уже много времени, способ-то все еще работает.

– Все будет хорошо, – бормочу я. – Не высовываемся, и все будет окей. Выйдем на последней остановке, хорошо? «Они» нас тогда ни за что не найдут. – Запнувшись, я пытаюсь подобрать более ободряющие слова. – Эй, по крайней мере, тебе завтра не придется идти в школу, так? Пропустишь ту презентацию по английскому, из-за которой так ныла.

Сейди слабо улыбается, и мы больше ничего не говорим. В автобусе болтают люди, двигатель затихает на каждой остановке и снова ревет на старте, в чьих-то наушниках играет музыка. Впервые за последнее время я чувствую что-то, похожее на покой. Даже могу представить, что мы просто две обычные девушки, едем в церковь послушать проповедь вечером четверга.

В этот момент я замечаю отражение водителя в лобовом стекле. Мы сталкиваемся взглядами, прежде чем он отворачивается к дороге – но затем опять смотрит на меня. И снова на дорогу. И снова на меня. Его глаза странно блестят, но непонятно, почему. Чем-то он напоминает того старика из магазина, и мне это не нравится. Он задерживает взгляд на мне, затем поворачивается к Сейди, и я принимаю решение мгновенно.

– Мы выходим на следующей остановке.

Сейди тут же оборачивается на меня вопросительно.

– Почему?

– Потому что я, блядь, так сказала, и ты послушаешься, – говорю я резче, чем хотелось бы, и сестра, отшатнувшись, съеживается на сидении.

Ладно, Лори, новый план. Выйти из автобуса, отойти подальше от автобуса, найти ближайшую церковь.

Но автобус уже почему-то замедляет свой ход и останавливается на обочине пустынной улицы. Водитель заглушает двигатель, достает ключи. Пассажиры возмущенно ворчат, но я уже знаю, что автобус не сломался. И водитель только подтверждает мои мысли, когда встает в проходе и поднимает в воздух пистолет.

– Положить телефоны!!! – вопит он. – Увижу телефон в руках – получите пулю в башку.

Пассажиры кричат, и я вдруг понимаю, что Сейди кричит тоже. Водитель целеустремленно идет по проходу, и я порывисто поднимаюсь, поднимая Сэди вместе с собой.

Ствол пистолета смотрит прямо мне в лоб. Я никогда раньше не видела оружие, по крайней мере, в реальной жизни, и бурлящий страх, который я пытаюсь подавить, вырывается на поверхность. Но я не плачу, даже когда водитель подходит ближе. Только загораживаю Сейди.

Водитель выглядит совсем обычно. Он молод, ему на вид около тридцати пяти, стрижен под ежик, а глаза у него зеленые – я бы даже сказала, красивые, если бы он не собирался выстрелить мне в лицо. Люди вокруг уже не кричат, только тихо бормочут и сдавленно стонут. Краем глаза в двух рядах впереди я вижу девочку-подростка, примерно моего возраста. Она пытается достать мобильный из кармана рюкзака у себя на коленях.

Водитель тоже это замечает, и оглушительный звук выстрела чуть не разрывает мне барабанные перепонки. Кровь брызжет на подлокотник с тошнотворным звуком, густые красные потоки хлещут из дыры в голове девушки. Покрытая частицами мозгового вещества, она, как кукла, опадает на свое сидение и прислоняется к окну – разбившемуся, повсюду разбрасывая осколки.

Вокруг кричат, кого-то тошнит, но водитель по-прежнему смотрит только на меня. Я борюсь с тошнотой и воплем в глотке. Я должна выстоять, как скала, потому что, если я рухну, у Сейди не останется и шанса.

– Послушай, дорогая, – говорит водитель, – отдай девушку, и никто больше не пострадает.

– Отъебись, – шиплю я, хватая рыдающую сестру за руку.

– Я не побоюсь тебя пристрелить, – продолжает он. – Твое чрево для нас теперь ничего не значит. Нам нужна только она. – Он указывает глазами на Сейди. – Леди, пришло вам время послужить цели более великой.

Паника затапливает меня. Я не могу отпустить сестру, но меня загнали в угол, и…

Какая же ты дура, Лори. Нельзя было садиться на автобус.

– Решай уже. – Голос водителя стряхивает с меня мысли. Я вдруг слышу, как скрежещут его зубы. – Хватит тянуть время.

И я оживаю. Обвиваю рукой шею Сейди – та визжит – и быстро наклоняюсь за осколком, бывшим когда-то стеклом автобуса. Прижимаю острый край к шее сестры, а она дергается и беспомощно скулит.

– Я, блядь, убью ее, – шиплю я, – перережу ей глотку, прямо сейчас. Нет Сейди – нет ребенка.

Мужчина явно сомневается, но пистолет не опускает.

– Стой! – кричу я. – Положи пистолет, живо, иначе, клянусь, я перережу ей яремную вену.

– Лори, – визжит Сейди, заставляя меня на секунду задохнуться от чувства вины. Я сильнее сжимаю ее шею – под кожей бьется пульс. Быстро, хаотично. Ее сердце колотится.

Водитель размышляет, глядя то на меня, то на сестру. Кажется, в его голове буквально крутятся шестеренки.

– Живо, – повторяю я, вжимая осколок в кожу. Из ранки вытекает капля крови, яркая, вишневая. Упав на пол, она оставляет между нами и водителем крохотное пятно. Пистолет выпадает из рук мужчины, и он в ужасе вздрагивает, как олень в свете фар. Как ни странно, я чувствую себя почти всесильной. Впервые за долгие годы я контролирую ситуацию, пусть и ценой Сейди.

– Хорошо, – продолжаю я. – Мы, блядь, сейчас уйдем, и ты за нами не пойдешь, иначе – я тебе это гарантирую – я ее убью. Услышал?

Ответа я не дожидаюсь. Просто волочу Сейди по проходу на буксире.

Мы выходим из автобуса, и, едва мы останавливаемся, я почти разражаюсь слезами. Но нужно тащить Сейди дальше, и я тащу, прижимая ее к себе, как живой щит. В каком-то смысле, она и есть живой щит, и от этого мне особенно страшно. Она все еще рыдает.

– Извини, – запоздало бормочу я, – мне пришлось. Я… не имела в виду ничего такого. Никто к тебе не притронется.

Прибавив шагу, мы мчимся по жилому району и переходим на другую сторону главной дороги. Идем мимо величественных кирпичных домов, почтовых ящиков с отпечатками рук, собаки провожают нас лаем. На этот раз удача на моей стороне, и я ее не упущу. Мы выходим к храму Святой Давида. Не то чтобы это было важно – пусть там поклоняются хоть Летающему Макаронному Монстру, мне все равно.

Когда мы подходим к двери, я бросаюсь на нее всем телом. Тяжесть всего, что я натворила, берет верх, и я начинаю рыдать. Желчь подступает к горлу, я давлюсь, сопротивляясь желанию заблевать порог Божьего дома.  Бью кулаками по двери, кричу.

– Откройте дверь!!! – Громче и громче. – Откройте дверь сейчас же, ублюдки!

Когда я уже рыдаю в голос, в уши вонзается музыка. Тяжелая церковная дверь открывается, тепло за ней почти мгновенно поглощает меня на контрасте с холодом и страхом снаружи.,

По ту сторону стоит улыбающийся мужчина в рясе. Его глаза странно блестят, но я об этом не задумываюсь.

– Лорелай, Сейди. – Он тепло улыбается. – Мы вас заждались. Пожалуйста, входите.

~

Оригинал (с) calfred_

Если вам нравятся наши переводы, то вы можете поддержать проект по кнопке под постом =)

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевела Кристина Венидиктова специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

В те времена на планете буйствовал коронавирус, который помимо всего прочего, очень плохо сказывался на умственных способностях заболевших. Ничем иным объяснить эту историю я не могу.

В одно не совсем прекрасное утро, после нескольких дней температуры, я проснулась в свободном от запахов мире. Стало понятно, что вот мы и встретились - я и коронавирус. Из всех многочисленных способов лечения различных хворей я выбрала самый любимый: с перепугу сожрать весь мёд и запивать собственноручно настоянной струёй бобра в режиме нон-стоп. Как полегчает - ползти в лес, чтобы там сдохнуть под живописным кустом набраться жизненных сил. Через час нахождения в лесу я скачу как жизнерадостный сайгак и готова жить дальше.

Коронавирус потихоньку отпускал, мёд был сожран, струя выпита, и уже переболевшие товарищи поинтересовались, как насчёт финальной части программы - отвезти в лес и там прикопать посмотреть как поживают тетерева. Погода стояла прекрасная - было относительно тепло, с неба падал пушистый снег, мы катили по полям и радовались просторам вокруг. Тетерева по пути не попадались, зато в этих местах колосились лоси, кабаны и медведи. Гениальная мысль посмотреть по свежему снегу следы лосей и кабанов была несколько неожиданной. "Просто глянуть, кто куда ходит." - сказали мне - "Вот навигатор, сейчас разойдёмся, встретимся вот тут." Точка на карте была маленькой, палец большим, эту навигационную программу я видела в первый раз своей жизни и ещё была не в курсе её подлой особенности вести тебя не туда куда надо. Ориентироваться по ней предполагалось интуитивно.

- Это самый плохой план, который я слышала. Местность я почти не знаю, навигатор вижу в первый раз, плюс непобедимый топографический кретинизм. Ребята, это к большим проблемам. - сказала я.
- Не ссы. - весомо ответили мне - Точку запомнила?
Точку на карте я запомнила хорошо, погода шептала, про умственные способности я уже упомянула. Отсыпав себе патронов и закинув на плечо любимый ИЖ-58, с почти разряженным телефоном в кармане, я ушла в лес, уткнувшись в незнакомый навигатор.

Остальные пошли своими путями. Навигатор уверял, что направление взято правильно, пока непредусмотренное маршрутом болото не захлюпало под свежевыпавшим снегом. Самонадеянность - одна из самых опасных штук в лесу, болото было решено обойти, потому что намеченная точка маячила на карте уже неподалёку. Обойдя вокруг болотца и взобравшись на склон, я рассматривала поле перед собой. По плану поля тоже не предусматривалось, а мои следы уже заносило усиливающимся снегом. Я уже писала про интеллект, да? Примерно прикинув по навигатору, что нужно забрать вправо, я пёрла вперёд.

Через пару часов петляний туда-сюда, навигатор призадумался и сказал что-то типа "ой, а где это мы?" и погасил экран, разрядившись. Связи не было, великолепный пушистый снег отлично скрывал следы, до меня начала доходить печальная правда - я абсолютно не знала где нахожусь. Ложки и склоны были изумительно похожи друг на друга, пелена снега лишала каких-либо ориентиров. Главное, что я помнила - не паниковать. Я сняла ружьё и выстрелила вверх, ответом была звенящая тишина.Так, включай наконец-то мозг, женщина. Ты одна. Еды и воды нет, патронов ограниченное количество, лоси и кабаны скорее всего к тебе не полезут, спят ли уже медведи я не знала. Бредя по остаткам своих следов назад и периодически стреляя в воздух, я размышляла над тем, что делать дальше.

Как остаток коронавируса, начала накатывать слабость и усталость, телефон тоже сел. "В нескольких километрах посёлок, там большие теплицы, освещающие небо в темноте. Если до темноты не выйду, буду ориентироваться на этот свет. Жить захочешь - дойдёшь, дура." - размышляла я, изредка достреливая оставшиеся патроны. Пару раз откуда-то доносились выстрелы. Определить по ним направление движения было невозможно - снег и овражистая местность размывали звук.

Бродила я уже часа четыре, патроны закончились. Уже слегка охрипнув, я подавала звуковые сигналы голосом. И тут до меня издалека донёсся самый прекрасный звук на свете - кто-то додумался нажать на гудок в машине. Его было хоть как-то слышно и стало понятно направление, куда идти. Я брела на максимальной скорости, которую позволяли подгибающиеся от слабости ноги в сторону сигнала и сипела: "Дуди, блять, только дуди." В этот момент дудеть перестали и снова отправились на пешие поиски наглухо потерянной в лесу бабы, изредка стреляя. Как раз выстрелов слышно не было, о них рассказали уже потом. Я пёрла как слабоползущий обессиленный танк в направлении, откуда был звук гудка и что-то хрипела в пространство. Мне было пофиг на медведей и лосей, вместе взятых. Я хотела жить.

Когда на склоне вдали показалась человеческая фигура, сил идти, а тем более ругаться, уже не было. Я подошла поближе и стояла, слега покачиваясь и что-то сипя сорванным голосом. Машина была неподалёку, вверх по склону и ещё чуть-чуть, но эти последние шаги были одними из самых сложных в моей жизни. Хорошо, что в там была припрятана бутылка кока-колы и хлеб, я впитала их за считанные минуты и ожила.

В общем, товарищи спасатели, ищущие в лесу заблудившихся идиотов, подтвердят - это именно та самая инструкция, включающая в себя все пункты из раздела "как нельзя делать в лесу". До сих пор считаю этот день днём своего крайнего позора, как охотника и человека, круглогодично шляющегося по лесам.

P.S. Терапевтический эффект был налицо - организм решил, что проще выздороветь, чем терпеть такие издевательства.

Привет Пирожки! Со старым новым годом тебя!

По статистике, пользователь проводит в социальных сетях энное количество времени, от одной минуты до более одной минуты. Все это и много другое вы можете узнать в моем елеграмм анале говнобуквыизбашки.

Именно так многие пиарят каналы в телеге. Я понимаю, когда канал априори будет пользоваться спросом, какой-нибудь политический, или оборзеватель военных действий, его создают, впуливают денег в рекламу.

Пипец у меня уродские подушки пальцев. И вообще руки. Зыпай.

Но на каком этапе рождается вот такая реклама как в примере? Школьники пишут? Или просто ну, чтоб показать, что ты мне рубль дал, я постик запилил и на этом мои полномочия фсе. Реклама как у Пелевина.

А еще эти люди, которые - Я лежу и пержу на диване, если вам интересно вот вам мой канал.

Конечно интересно, я же на пикабу, где формат подразумевает много медиа и текста в одном посте. Я захожу, сюда чтоб поискать ссылки на телегу, где совершенно другой формат. Ога :)

Вот кого удивить пердежом на диване?

Я понимаю, если ты съедаешь стакан соли, потом вприсядку попердываешь, и продаешь свои трусы, с черкашами, как закуску под пиво, под брэндом "спереди солененькое, сзади подкопчененькое". Возможно заинтересуешь людей.

Да блин, сам накидал рекламы с газеты. Прости я не хотел. Они бесплатные, их суют мне в ящик. Я их использую чтобы не засирать стол, а потом отвожу родителям на растопку печи. Они работают в крематории.

Или блять, иногда попадется нормальный пост, развернутый, где они вместе вприсядку попердывают, дегустируют, под бодренькую музычку и дают ссылку на канал. Переходишь туда, а там одна реклама каких-нибудь гомогеев, типа коучей или каналов чувака, который неинтересно пердит на диване.

А еще иногда предчувствуешь, что если зайти в постик, то там будет реклама очередного канала телеги, но любопытно, ибо там овер 50 комментариев, думаешь - что-то интересное. Заходишь, а там - @модератор, реклама канала, убейся об угол, сделайте тег телега обязательным и вот это вот все :)

Мне нравится формат пикабухи именно тем, что можно писать длиннопосты, поделиться своими работами, пообщаться с тобой, пошутить в комментариях.

Почитать чужие длиннопосты, даже о манулах есть, которых еще не перегладили.
Я кстати с тревогой отношусь к заканчивающемуся количеств. Знаю, что многих они бесят, но они такие необычные котэ.

Нет, мне понятно, что в телеге можно заработать денег на рекламе, нет особой модерации, почти анархия, но чтоб заработать, надо ведь предлагать что-то взамен, а не пердеж из мыслей. Как у меня :)

Я думаю мы сами им потворствуем своим бездействием, этим говноканалам которые тут пиарятся.

И у меня одна хорошая новость - пикабу настолько популярен, что именно отсюда тягают аудиторию.

Пикабу, не болей. А тебе здоровья.

Тут не будет никаких выводов, тоже оставляю ссылку на телегу, только на свой чат, он исключительно для общения, там никакой рекламы, просто продаю гараж одиноким людям. https://t.me/leaguereptiloid

ПРЕДЫДУЩИЙ ПОСТ В СЕРИИ

, верните плиз автоссылки в постах на предыдущие и следующие посты серии. Хорошее же было нововведение. Все лучше чем говнопаблиш елеграмщиков.

Так получилось, что после долгих мытарств я все-таки вернулась в сервис. Три буквы в названии, технику продают. И - знаете что - я вернулась домой!
У меня в подчинении потрясающие, милые, хорошие мальчики, не держащие камня за пазухой. У меня понимающее начальство. У меня хорошие возможности и интересные перспективы. И - наконец - я вернулась к самому-самому любимому делу на свете: решению проблем.
Каждый день - новый вызов. Каждый день - по интересному клиенту. Каждый день - фейспалм, конечно же)
В нашей - замечательной - стране наши - замечательные - люди крайне юридически неграмотны. Способствует этому и сам Закон, запутанный и непонятный (любой так-то, давайте честно). Многие не понимают или неправильно понимают Закон из-за канцелярита, которым он написан. Да-да, те самые "следовательно потому что которые которые", сложноподчиненные предложения с кучей самоссылок, запутанность и сложная воспринимаемость формулировок.
Я хочу начать серию постов с интересными случаями. Они будут разные: смешные, грустные, нелепые, глупые и откровенно идиотские. Но всегда - поучительные.
Предупреждаю: картинки будут редко и только в тему: тут всегда будет многабукаф, поэтому те, кто ниасилил - идите на три буквы.
Я буду материться, ибо пиздец - это принцип нашей работы, а нахуй - наиболее часто упоминаемый адрес. Моралитэ тоже, извините, придется прогуляться.

Ну и начнем, пожалуй, с поржать.
Как заработать 500 рублей и попасть на 95к.
Системный блок, как многие знают, а некоторые подозревают, состоит из кучки комплектующих, которые собираются внутри коробки под названием "корпус". Материнская плата (мать, мама, материнка, мб, главная дура), процессор (камень, мозги, проц, цпу), оперативная память (оператива, память, ддр), видеокарта (видяха, как правило, но бывают и другие названия, чаще матерно-производные), блок питания (бп), жесткий или твердотельный накопитель (хдд и ссд соответственно), разнообразное охлаждение (кулер, радиатор, сжо - жидкостное охлаждение), опционально - устройства записи aka floppy дисководы (да, еще встречаются!!! И некоторым даже нужны!!!!!!!!! 11111) и CD-ROMы aka сидюки. Ну там звуковые карты, сетевые карты - но в современных мамах только если звучка аудиофилу нужна. Да, краткий ликбез по устройству компа - так надо, как показала практика.
Люди знающие подбирают и собирают сами. Люди незнающие платят профессионалам. В крупной сети, продающей комплектующие, естественно есть услуга сборки ПК - 2500 в нашем регионе. Рассказывать, что чаще всего происходит?
Продавец подбирает клиенту комплектуху и *голосом Галустяна из ГазМяса* пятьсот рублей... Официально 2500. Почему они это делают - вопрос другой, из сферы менеджмента, втч и эффективного. Но - факт - продавцы так делают.
Вы уже поняли, что произошло.
А надо вам сказать, что произошло это все аккурат 21го сентября - ровно в день утреннего стресса всего мужского населения страны. И получилось так, что наш герой-продавец как раз из тех, кому пришлось собрать манатки и в срочном порядке отбыть в расположение до дальнейших указаний.
Дальше мы переносимся на неделю вперед, когда к нам пришел клиент со своим, к сожалению, гробиком.
Видимо, на стрессе от предстоящей прогулки, товарищ АДСКИ ЛЮТО БЕШЕНО погнул ножки проца. Как? Хз. Нелюбопытно, если честно.
Месяц мы пытались понять, что за нафиг. Самое смешное, что после замены проца выяснилось, что еще и видяха не арбайтен - обнаружили несовместимые с работоспособностью прям коцки на дорожках. Мастер(блядь)-ломастер. Очень, очень хотелось ему в глаза посмотреть.
Магазин, кстати, не знал, что все вот так любопытно: историю о сборке мы узнали от клиента. И это к лучшему, потому что - держитесь, либералы - продавана вернули домой через 3 недели. Так, слегка штанцы поднамочил в питерском распредпункте. И он ничтоже сумняшеся устроился обратно в магазин. Буквально за 5 дней до того, как мы поняли, что и как произошло, и начали разгонять историю.
Упс.
Goonight, sweet prince, 95к товарищ заплатил чтобы его уволили не по статье.
Клиенту деньги вернули, но нервы потрепали.
Выводов много, делитесь - ибо воистину есть непонимающие!

Уважайте друг друга🫀

Есть у меня история про кухню, только со стороны заказчика. Затеяли ремонт в квартире. Пришло время заказывать кухонный гарнитур. Обратилась в довольно популярную франшизную и недешёвую контору. Почему именно к ним? Причина проста: у меня был скидочный купон. Забегая вперед, скажу - без косяков не обошлось, но как у них развита обратная связь - это дорогого стоит.

Итак, ремонт был на стадии завершения, договариваемся насчет установки кухни. Администратор сообщает: модули привезут первого марта (условно), установят третьего. Я: "Окей, но имейте в виду, второго числа грузчики привезут мебель, передайте работникам, чтобы модули складывали только на кухне, не перегораживали комнаты". Администратор уверила, что всё будет чики-бамбони. Ну ок, в назначенное время кухню отгрузили. В квартире в это время находился сотрудник ремонтной бригады, который доделывал всякую мелочь, он дверь и открыл по предварительной договоренности. Я в силу того, что была на работе, отлучиться не могла.

А вот и второе марта. Происходит погрузка мебели, я вместе с грузчиками еду на квартиру, захожу и охрендеваю: кухонные модули в объемной упаковке удобно расположились как на кухне, так и в зале, заняв целую стену. А грузчики уже тащат мебель для гостиной! Первые пару секунд мы с ними были в ступоре от неожиданности, ибо мебель бы тупо не влезла в зал. Во второй комнате на тот момент гарнитур уже был собран работниками мебельного магазина, которые самостоятельно осуществили сборку до нас. То есть, во вторую комнату временно складировать мебель для гостиной (диван, стенку итд) тоже не получится.

Звоню кухонщикам. Объясняю ситуацию. Мне отвечают, что сборщики и водитель сейчас на заказах и приехать вотпрямщас перетащить модули у них возможности нет. Говорю грузчикам: "Сколько возьмете, чтобы перетащить кухонные модули во вторую комнату?" Они назвали стоимость. Передаю администратору: "Окей, мои грузчики просят N денег за эту работу, возместите?" Администратор: "Да, конечно, это наша вина, стоимость работ мы возместим". В итоге, грузчики всё перетащили, мебель в зале благополучно разместили, я заплатила им в полном объеме. На следующий день мне на карту пришли деньги от кухонщиков.

Чуть позже после полной установки кухни, я обнаружила пару косяков: забыли установить металлическую планку возле плиты, а также одна из верхних стенок оказалась с трещиной. Позвонила. На установку планки в тот же день отрядили мастера, который с извинениями устранил косяк. А верхнюю стенку перезаказали, правда, из-за внезапно начавшейся СВО она шла дольше обычного, но пришла, и всё переделали. Еще и сказали: "Будут проблемы, звоните, даже если гарантийный срок истек. Заменим просто так".

Да, может, это НОРМАЛЬНО, может, так и должно быть - и нечем тут восхищаться. Но учитывая реалии бизнеса по-русски, когда у нас любят наёбывать заказчика только в путь, лишь бы нихерашеньки не платить за свои косяки или тянуть замены/демонтажи/перезакзаы по полгода... Тут я скажу, что да - несмотря на неурядицы, я осталась довольна, потому что люди реагировали адекватно и оперативно.

А я не хожу на корпоративы.

Во-первых, я пью далеко не все. Виски, водка, белое вино, светлое пиво - это не про меня. Красное полусладкое и шампанское - тоже. Ради меня никто не будет закупаться тёмным пивом, ромом и красным сухим вином. А трезвой пережить все происходящее очень непросто.

Как следствие, во-вторых. Я не понимаю людей, которые на корпоративах пьют так, будто завтра они отбросят коньки. Причём все, что привозится на праздничный стол, выпивается вперемешку, многие напиваются ещё днем. Как следствие, к вечеру уже есть заблеванная территория, набитые морды и невменяемые тела по периметру. Честное слово, я не ханжа, и тоже могу выпить, иногда много. Но это просто Эребор какой-то.

В-третьих, только очень немногие работодатели в моей сфере организовывали корпоратив честно и адекватно. И дело не в навороченности места проведения.
Моя работа - смены по 12 часов и постоянно открытое заведение. Только одна компания делала два корпоратива, распределяя смены поровну, чтобы одна половина работала, а вторая могла полноценно отдохнуть, и наоборот. Остальные делают только один день отдыха, и за неделю-две до него, когда дата становится известна, начинается грызня за замены между теми, кто хочет выпить на халяву. Очень грустное зрелище.

Отсюда в-четвёртых. Корпоратив меняет людей. Вот они вроде все в меру адекватные, нормальные, взрослые. А потом щёлкает какое-то реле, и мы имеем некоторое количество Халков. И ещё пару недель после мероприятия ходят 'охуенные' истории о том, кто с кем что не поделил, или поделил и потрахался сексом за это, кто что себе сломал или порезал, сколько бокалов разбили об голову и кто вызвал наибольший испанский стыд.
Несколько историй, которые помню до сих пор :
-генеральный разбил лицо охраннику за то, что тот пытался поиметь секс без согласия с девушкой с ресепшн
-пьяная в усмерть и глубоко замужняя коллега, которая на глазах у всех пытается засосать ведущего
-танцы на столах с оголением практически всего тела
-блевотина в японской бане (типа деревянная ванна под открытым небом, греется от печки сбоку)
-потерянные деньги, украшения, телефоны, одежда (не исключается вариант, что на самом деле спижженые)
-драки с другими отдыхающими, когда несколько корпоративов на одной территории или корпоратив в заведении, где есть ещё просто посетители
-женские файты за мужика, нерешенные конфликты или просто по пьяни

Искренне завидую тем, у кого корпоративы проходят весело, задорно и без чернухи. У меня вот что-то не задалось. Поэтому я предпочитаю пить в компании друзей или дома

Главы: 1

~

ВТОРАЯ ЛЕСТНИЦА:

Когда мы спускались по второй лестнице, нас снова окружила темнота, полная птичьего пения, которое звучало еще более дико и неуместно, чем раньше.

Мне ужасно хотелось поговорить о тех одновременно прекрасных и ужасных тварях, что остались наверху, но нельзя было говорить на лестнице, не нарушая правил игры. Так что, дабы отвлечься, я начала считать ступени. Меня должно было успокоить то, что я слышу только наше прерывистое дыхание. Но вместо этого я продолжила думать о когтях, царапающих дверь. Достаточно ли у нас времени, чтобы убежать, если они выломают дверь?

До конца лестницы мы добрались слишком быстро. Джонатан открыл дверь, и мы вышли…

… на пляж, залитый лунным светом. Мы стояли на берегу бескрайнего океана. В свете луны волны казались черными и набегали, унося песок из-под ног. Подул соленый ветер, но вместо соленого морского воздуха принес с собой сладкий металлический привкус.

Погодите-ка. В мою голову закралась ужасная мысль. Этот запах… слишком знаком. Я наклонилась, чтобы рассмотреть океан поближе, и тут же поняла, что мы стоим не у воды.

– Теперь мы можем поговорить о том, что происходит? – спросил Джонатан.

– Меня тошнит, – ответила я и поковыляла прочь от моря крови.

Вдалеке от берега возвышались скалы. Они напомнили мне Белые скалы Дувра, не только их красотой, но и историей, которую они хранили. Эти скалы высились здесь, на пляже, уже пятьсот миллиардов лет и будут стоять еще пятьсот миллиардов лет, что бы ни случилось. Глядя на них, я каким-то образом поняла, что здесь происходили великие и ужасные сражения. Кровь убитых солдат окрасила океан в красный, превратив его в то, чем он был сейчас.

Опустошив желудок от всего, что я ела на обед, завтрак и вчерашний ужин, я вернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Марго и Джонатан яростно спорят, крича друг другу в лицо.

– Возьми себя в руки! – рявкнула Марго на Джонатана, как на непослушного ребенка. – У нас нет времени на твои истерики! Прости, что я заранее не рассказала тебе больше об игре, но нужно сосредоточиться на поиске следующей лестницы, пока мы не застряли здесь!

– Это нечто большее, Марго! Что еще ты нам не рассказала?

Я инстинктивно сделала то, что делаю всегда: акт примирения между Марго и ее противником.

– Эй, перестаньте орать! Мы все сходим здесь с ума! Давайте сделаем глубокий вдох и успокоимся.

И, как всегда, все меня проигнорировали.

Марго посмотрела на Джонатана прямо сквозь меня и холодно сказала:

– Я сказала вам все, что знаю сама. Победа в игре – это возвращение домой. Так может, продолжим?

Джонатан бросил на нее взгляд, полный отвращения:

– Тебе это нравится. Тебе нравится, что мы заперты в каком-то фильме ужасов. На самом деле, ты забила на возвращение домой. Если бы это зависело от тебя, мы бы навсегда здесь остались.

Джонатан отвернулся и пошел глубже в море.

Я рванулась за ним:

– Джонатан, подожди! Куда ты идешь?

– Дверь вон там. Она должна вести к следующей лестнице, так? – горько сказал Джонатан, указывая на кажущийся пустым участок темноты. Волны скрывали то, на что он указывал. Но все же, всмотревшись туда, я разглядела между одной волной и другой серую дверь. Она была наполовину погружена в море, и виднелась только верхушка. Затем дверь исчезла снова, скрывшись из виду. Я понятия не имела, как Джонатану вообще удалось ее заметить.

Прилив потянул меня прочь от безопасного пляжа. Джонатан был достаточно высок, чтобы вода, или точнее кровь, доходила ему только до бедер. Между тем, я стояла в красной жиже уже по грудь. Если я хотела продолжать двигаться вперед, нужно было плыть.

Этого мне хотелось меньше всего. Я представила, как с головой ныряю в густую кровь и полностью погружаюсь в нее. Представила, как она льнет к моему лицу, как что-то живое. Я сделала один маленький шаг вперед и остановилась. Вопреки всякой логике, кровь была теплой, а не холодной. Так даже лучше, не правда ли? Насколько ужасно было бы плыть в холодном море крови?

– Мы уже потратили достаточно времени впустую, – сказала Марго, становясь рядом со мной.

– Ты же знаешь, что мы стоим в… эм, крови, да?

Не ответив, она нырнула без малейшего колебания, хотя я видела, как сморщилось ее лицо, погружаясь в кровь.

“Не думаю, что смогу повторить”, – подумала я. Но друзья уже отдалились больше, чем на двадцать футов от меня. Видимо, только у меня были проблемы с погружением буквально в море крови. Я сделала еще один маленький шаг, и вдруг волна сбила меня с ног и перевернула. Течение обвилось вокруг моего тела и потащило вперед, как непослушного ребенка.

Я плыла, стараясь не думать о том, в чем плыву. Как ни странно, кровь была похожа на воду, так что я сконцентрировалась на движении вперед, разрезая руками волны и загребая ногами. И стараясь не обращать внимания на привкус железа во рту. Я правда-правда-правда не хотела остаться позади всех.

Что-то коснулось моей лодыжки. Водоросли? Я усмехнулась про себя. Что может жить в море из крови? С другой стороны, технически все это невозможно. В постах говорилось, что лестницы переносят в другие измерения. Что, если сами законы физики отличались от измерения к измерению?  Что, если лестницы приведут нас в настолько отличное от нашего мира место, что воздух будет для нас ядом? Или сила притяжения утроится и раздавит нас в лепешку?

Погруженная в свои мысли, я едва заметила, как что-то снова коснулось ноги. А затем то, что совершенно точно оказалось рукой, схватило меня за лодыжку и потащило вниз.

По глупости я открыла рот, чтобы позвать на помощь, и, конечно, его наполнила кровь. Не думая, я судорожно сглотнула и подавилась. Слава Богу, я уже опорожнила желудок, иначе сделала бы это сейчас. Кровь сомкнулась надо мной, залила глаза. Я пыталась освободить ноги из железной хватки, пиная то, что держало меня.

Оно наконец-то отцепилось. Я поплыла вверх к далекому лунному свету, легкие ныли от необходимости глотнуть воздуха. Моя голова показалась на поверхности как раз тогда, когда я услышала крик Марго:

– Алекс, ты где?

Я смутно различала рядом с наполовину погруженной дверью Марго и Джонатана.

Я выплюнула кровь изо рта.

– В воде что-то есть! Оно… – Меня прервал приступ кашля. – Оно утащило меня вниз!

Боже, вкус крови был ужасным. Я плыла к ним, все еще отплевываясь и морщась. Сейчас, когда я выглядела как статистка со съемок "Кэрри", забавно было думать о том, что раньше я панически боялась вызвать у Джонатана отвращение. Единственным утешением для меня было то, что, хоть они и не окунулись в кровь так же, как я, но ни Джонатан, ни Марго не остались незапятнанными.

Марго провела рукой по двери, прежде чем издать торжествующий вопль и распахнуть ее. Я думала, что кровавое море прольется на лестницу, но его сдерживал какой-то невидимый барьер. Море просто расступалось вокруг открытой двери. Только несколько капель крови попали на лестницу, ведущую в темноту.

Я уставилась вниз.

– Какого она цвета?

– Серая, – уверенно сказала Марго, – а предыдущая была красная.

Я восхитилась тем фактом, что у нее хватило духа подметить цвет предыдущей лестницы, пока мы бегством спасали наши жизни.

– Это было просто, – добавила Марго.

Конечно, если вид, запах, прикосновение и вкус крови не вызывает у тебя безостановочную рвоту.

Ближе к делу… Я глянула в ее сторону и обреченно спросила:

– Обязательно было это говорить?

Как по сигналу, море начало волноваться и пениться. Пенистые гребешки на волнах крови брызгали в ночь. Пока мы на это смотрели, бестелесные руки поднялись из глубины и потянулись к нам, как подсолнухи тянутся к солнцу. Они были маленькие, как руки детей, но слишком тонкие, чтобы быть человеческими. Все они были белыми и каким-то образом нетронутыми кровью. Я снова почувствовала прикосновение рук к ногам. Холодные пальцы сомкнулись на моих лодыжках.

– БЫСТРЕЕ! – закричал Джонатан. – Валим!

Я добралась до Марго, и, как только наши руки сцепились, существа из глубины взялись за меня всерьез, заставив меня запрокинуть голову над поверхностью, и больно выкручивая запястья. Меня тянули как  канат. Марго не не отпускала, поэтому руки тащили ее ко дну вместе со мной.

На мгновение я задумалась, не стоит ли мне самой просто выпустить ладонь Марго. Я была здесь слабым звеном. К тому же, руки схватили меня, а не друзей. Но страх подавил мой благородный порыв. Я не хотела умирать. Особенно вот так, когда легкие наполняются кровью, а последнее, что я вижу, – белые скалы, бесстрастно смотрящие на меня сверху вниз.

Каким-то чудом Джонатан втащил нас обеих в дверной проем. В какой-то момент моя ладонь неумолимо начала выскальзывать из руки Марго, оставляя глубокие борозды от ногтей на ее коже... А в следующую секунду под ногами оказалась твердая опора. Было странно стоять по другую сторону незримого барьера, сдерживающего море. Иногда кровь брызгала сквозь него на нас. Не то чтобы это было важно: с нашей одежды, с волос, с кожи – со всего – стекали багровые ручейки, собираясь в лужи у ног. А что будет, когда она высохнет…

Впереди Джонатан сделал глубокий вдох. С ужасом я поняла, что он собирается заговорить. Бесполезное знание, потому что у меня не было возможности его остановить, не нарушив правил игры, не отпустив руки Марго.

– Вы думаете… – сказал Джонатан, и тут он осознал свою ошибку. Он зажал рот рукой, как будто мог затолкать слова обратно. Но поздно. Эти два слова эхом раздались в темноте, и пение птиц резко оборвалось, как будто кто-то выключил звук. Я бросила быстрый взгляд через плечо, чтобы прикинуть, сколько ступеней мы уже преодолели. Не много. Марго резко потянула меня вниз, и я поспешила за ней, то и дело поскальзываясь на лужах крови.

Внезапно поднялся сильный ветер и вынудил нас ползти как черепахи, пока его порывы дули в спину, выталкивая нас обратно наверх. Темноту наполнили голодные крики. Мы держали фонарики, но работал только тот, что был у Джонатана. Кровавое море испортило почти все припасы, и только один фонарик потрескивал в темноте, готовый вот-вот погаснуть.

Но все же света было достаточно, чтобы различить птиц высоко над нами, тех, что чирикали и пели. Вот только… это были не птицы. Я мельком увидела нечто, смотрящее вниз сумасшедшими, полными ненависти глазами, человеческими глазами на человеческом лице, но с телом огромного орла. Он расправил свои гигантские серо-коричневые крылья, открыл рот, обнажив острые зубы, и закричал женским голосом. Голодные вопли со всех сторон наполнили воздух. Как мы могли принимать это за пение птиц?

Мы карабкались вниз настолько быстро, насколько могли, помогая друг другу, когда кто-то оступался. Джонатан выронил фонарик, но это было и не важно. Нам не нужно было видеть их, чтобы знать, что они гонятся за нами.

Я не знаю, кто из них упал, Джонатан или Марго, но кто-то потащил всех нас вниз. Мы покатились по лестнице, больно ударяясь об одну ступеньку за другой. Было невозможно продолжать держаться за руки. Я катилась кувырком, пока не грохнулась о землю рядом с Марго. А потом пошатываясь поднялась. В ушах звенело.

Я помогла растерянно моргающей Марго встать. Она еще не совсем пришла в себя и упала бы обратно на землю, если бы я не подхватила ее в последнюю секунду. Джонатан уже сидел, вытянув левую руку перед собой. Падение изрядно помяло его, превратив во что-то разбитое и кровоточащее.

Вдвоем, хромая, нам удалось дотащить Марго до двери. Я потянула за дверную ручку, слушая, как вопли позади нас становятся громче. Звон в ушах полностью прекратился, и я различала в криках что-то, звучащее как слова. Я потянула за ручку со всей силы, молясь, чтобы не было слишком поздно, молясь, чтобы мы не ощутили когти, впивающиеся в наши незащищенные спины.

И, когда дверь открылась, мы вышли из одного кошмара в другой.

ТРЕТЬЯ ЛЕСТНИЦА:

В нос ударило зловоние. Неповторимый аромат крови, мочи, фекалий и гнили. Яркий солнечный свет освещал все в мельчайших деталях.

Трупы. Они нависали над нами, сваленные в огромные горы, возвышающиеся, казалось, до самого неба. Тела были голыми, ужасно изуродованными. Те, чьи лица были нетронуты, смотрели на нас невидящими глазами. Все это выглядело, как будто огромная рука небрежно бросила их на землю. Между трупами вилась дорожка, уходила влево, скрываясь из виду.

Небо было черным от ворон. Они кругами летали над головой и усаживались на трупы. Пировали на костях, весело каркая друг на друга и на нас. Некоторые из них уже объелись, но все равно продолжали клевать, отрывая куски гниющей плоти. Я наблюдала, как одна ворона мастерски содрала чье-то лицо, обнажив разлагающиеся мышцы и жир.

– Моя очередь блевать, – сказал Джонатан. Не медля он наклонился, и его громко вырвало.

Но я не чувствовала отвращения. Это зрелище было слишком нереальным. Как будто перед нами раскрылась иллюстрированная книга. Мой разум просто не мог постичь этого. Если не смотреть на лица трупов, можно было притвориться, что они ненастоящие. Притвориться, что это просто… декорация на Хэллоуин. Да, они выглядели безопасно. Не было надобности рассматривать их поближе или думать о том, как они умирали от боли и ужаса.

– Где мы? – простонала Марго. Она начала приходить в себя и мерзнуть.

Я прочистила горло.

– Думаю, это какой-то лабиринт.

– Лабиринт? Почему?

Я неловко пожала плечами.

– Не знаю. То, как сложены тела. Как будто “стены” лабиринта.

Я замолчала, абсолютно уверенная в своей правоте. Это был лабиринт из трупов, а дверь со следующей лестницей должна ждать нас в его центре.

Я глянула на Джонатана. Он выглядел измученным. Под солнечным светом его рука выглядела даже хуже, чем я думала. Три пальца оказались выгнуты под неестественными углами и уже начали распухать.

Он попытался улыбнуться.

– Не так плохо, как кажется.

Это точно было так плохо, как кажется, или даже хуже, но если притворство помогло ему справиться, тем лучше. Мне, в отличие от остальных, повезло отделаться парой синяков.

Травмы Джонатана и Марго означали, что мы не можем двигаться достаточно быстро, к тому же, мы постоянно натыкались на тупики. Я думала, стоит ли разделиться или попробовать пробраться прямо через гниющие тела. Но, по негласному соглашению, мы вместе шли по дороге.

Никто из нас не сказал ничего вслух, но мы знали, что теряем время. Я наблюдала, как солнце прокладывает свой путь по небу, оставляя за собой пламя ярко-желтого, оранжевого и бледно-розового цветов. Это был самый красивый закат в моей жизни. Я не могу его описать. Эта безразличная красота казалась издевкой над трупами, разбросанными здесь.

Как только последние лучи солнца опустились за горизонт, трупы проснулись.

***

– Александра, Александра. – Кто-то шептал мое имя глубоким гортанным голосом. Я оглянулась, чтобы посмотреть, кто говорит, и уставилась прямо на труп справа от меня. Я инстинктивно отшатнулась, в глазах потемнело от ужаса.

Он сказал надломленным голосом:

– Они пришли с неба. Мы просили их спуститься и помочь нам. Они окружили нас и забрали на свои корабли. Они убили нас, Алекс…

Другой труп повернул голову ко мне. Вороны съели его нос и губы, но у него остались глаза. Они блеснули серебром, когда он сказал:

– Алекс, я видел, как умирал мой сын. Они заставили меня смотреть. Они разрывали моего сына на части, пока он не превратился в кучу кусков плоти, и они смеялись…

Повсюду вокруг нас шевелились трупы, открывали рты и говорили. Большинство говорило о том, как они умерли. Другие рассказывали о сожалениях, ошибках, об их любимых. Они все говорили одновременно, и невозможно выделить один голос. Я могла улавливать только отдельные слова и фразы.

Марго стояла рядом с маленьким изуродованным телом ребенка, а Джонатан смотрел на труп, у которого остались только торс и голова. Я не слышала, что мертвецы шепчут им. И я больше не могла притворяться, что эти тела – хэллоуинская декорация. Если мы не уберемся отсюда как можно скорее, я просто сойду с ума. Только я собралась пойти к друзьям и сказать, что мы должны уходить немедленно, как один из трупов обратился ко мне.

– Марго тебе лжет, – сказал он.

– Что? – Я подошла поближе.

Клочки плоти цеплялись за его обветрившийся череп, и он смотрел на меня пустыми глазницами. Я думала, что он скажет больше, прождала несколько бесконечных минут, и поняла, что это все, что он хотел сказать. Я потрясла головой. Должно быть, он соврал мне, чтобы задержать.

Я подбежала к Марго, и мне пришлось оттащить ее от мертвого ребенка, крепко схватив за руку.

– Мы должны идти, Марго, – сказала я, стиснув зубы.

Наконец она перестала вырываться и растерянно  посмотрела на меня.

– Сколько времени прошло? – спросила она, чуть не плача.

– Я не знаю, – ответила я, – помоги мне с Джонатаном.

Оттаскивать его пришлось нам обеим, мы запыхались и вспотели. Но нужно было спешить. Сколько времени мы потеряли, слушая мертвецов? Мы лихорадочно носились по лабиринту, пытаясь уследить за всеми его изгибами и поворотами, остро сознавая, что наше время на исходе.

Когда мы наконец достигли центра, то увидели три плавающие синие двери вместо одной.

– Отлично, блядь, – сказал Джонатан, прекрасно резюмировав мои мысли.

– Мы должны проверить все. – Я прошла вперед и открыла первую дверь слева. – Здесь лестница… желтая? Марго, это один из нужных цветов?

– Нет, – сказала Марго. Она не тронулась с места, чтобы проверить другие двери, и мне стало интересно, что же сказал ей труп.

Джонатан открыл другую дверь здоровой рукой.

– Здесь синяя.

– Как и эта, – сказала я. – Давайте попробуем посчитать ступени.

В обеих лестницах на вид было по сто ступеней. Мы посмотрели на Марго, которая лучше всех знала правила игры. Но она просто смотрела на нас.  Ее лицо было бледным и осунувшимся, она выглядела как ребенок, который только что увидел чудовище под кроватью.

– Ну же, Марго, – сказала я, стараясь говорить спокойно, хотя чувствовала себя совсем по-другому. – У тебя есть идеи, какую дверь выбрать?

Марго покачала головой.

– Я не знаю, я не знаю. – Из ее глаз хлынули слезы.

Ручка задрожала в моей руке, и внезапно я осознала, что держу что-то мягкое и тягучее, словно она превратилась в ириску. Я посмотрела на дверь рядом с Джонатаном и увидела, что она тоже начинает таять.

– Ладно, к черту, пойдемте. – Я наугад указала на дверь, ближайшую к Джонатану. Я подошла и распахнула ее как раз в тот момент, когда дверная ручка растворилась в моей руке, обернувшись вонючей слизью.

– Ты уверена? – спросил Джонатан.

– Вероятность, что эта дверь правильная, – пятьдесят процентов, – сказала я.

Мы вошли внутрь.

И, когда дверь за нами захлопнулась, погрузив нас в уже знакомую темноту, я молилась, чтобы мы не ошиблись.

~

Оригинал (с) Certain_Emergency122

Если вам нравятся наши переводы, то вы можете поддержать проект по кнопке под постом =)

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевела Регина Доильницына специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.